Сегодня любой желающий, разумеется, при наличии денег, может устроить себе небольшой развлекательный тур в Северную Корею. Тур с веселыми селфи на экзотическом фоне, под присмотром спецслужб и специально назначенных гидов, где любое самовольное отклонение от маршрута и прочие неосторожные действия наказуемы. В лучшем случае – немедленной высылкой, в худшем (как это случается в основном с американцами) – многолетним приговором к трудовым лагерям.
Но как бы страшно это ни звучало, не стоит путать «благополучную» зону для иностранцев с настоящими тюрьмами для самих корейцев. Власти отказываются предоставлять информацию и уж тем более допускать туда международные инспекции. Сведения о том, что же на самом деле происходит за колючей проволокой, собирают по крупицам. В основном это информация от бывших узников 80-х – 90-х годов, но есть и более свежие истории. Anews.com рассказывает о том, что известно.
Фото Reuters
То, что условия в тюрьмах и лагерях самые ужасающие, догадаться несложно. Охранников специально обучают зверскому обращению с заключенными: пытки, тайные и публичные казни для них – обычная рутина и даже забава. Но и без того там высочайший уровень смертности из-за голода, болезней и несчастных случаев во время каторжных работ, поскольку людям, фактически обреченным на смерть, медицинскую помощь не оказывают. Многие вещи, например велосипеды, одежда, а также продукты сделаны и выращены тяжелым ручным трудом сотен тысяч арестантов.
В лагерной охране служат не только мужчины:
Лагеря делятся на два типа: трудовые колонии для политзаключенных (сейчас в стране, предположительно, 6 таких колоний) и «центры перевоспитания» для уголовников (их от 15 до 20).
Попасть в число политзеков проще простого: например, спел южнокорейскую песню или случайно повредил портрет лидеров нации (достаточно разлить чай на газету с их изображением) – и вот уже без суда и следствия «преступника» переселяют в лагерь. Причем вместе со всей ближайшей родней: родителями, детьми, братьями, сестрами, иногда даже с бабушками-дедушками и внуками – все они считаются «виновными по ассоциации». В абсолютном большинстве случаев лагерь становится для них домом на всю жизнь.
Пропагандистский лозунг и портреты Ким Чен Ира и Ким Ир Сена, вид на северокорейское селение с китайской стороны (фото Reuters):
Колонии расположены в глухих горных долинах, полностью отрезанных от мира. По сути, узников превращают в рабов, занятых тяжелым и опасным трудом с использованием самых примитивных инструментов – в основном на рудниках и в сельском хозяйстве.
Центры перевоспитания похожи на классические тюрьмы – это обширные комплексы тюремных зданий, окруженных высокими стенами. Туда попадают реальные уголовники, но на равных с ними отбывают наказание и многие простые корейцы, которые решились на «преступление» от нищеты и безысходности (украли еду, занимались незаконной торговлей, попытались пересечь границу и т.п.).
Это фото сделано в демилитаризованной зоне, разделяющей обе Кореи. Но оно дает хотя бы частичное представление о том, как может выглядеть лагерная зона.
Заключенные центров также заняты рабским трудом – в основном, на тюремных заводах и фабриках. Тех, кто не смог выполнить норму, подвергают пыткам или надолго помещают в особые камеры, такие крохотные, что там невозможно ни стоять, ни лежать в полный рост.
Рисунок художника на основе показаний Ким Гван Ира, который 2 года провел в лагерях, а в 2009-м бежал в Южную Корею:
В отличие от колоний для политзаключенных, в центрах перевоспитания узников после дня работы подвергают идеологической обработке, заставляя учить наизусть речи Ким Ир Сена и Ким Чен Ира и проходить «обряды самокритики и покаяния».
В Южной Корее существуют так называемые «тренировочные лагеря самоотречения», организованные военными для гражданских лиц, чтобы те (конечно, по желанию) «укрепляли дух и тело». На этом снимке тяжелую шестидневную тренировку проходят школьники и дошколята. В Северной Корее лагерные дети принудительно таскают бревна 365 дней в году, при этом недоедая и подвергаясь избиениям. (Фото Reuters).
Благодаря рассказам очевидцев, мы можем узнать подробности быта в конкретных лагерях.
Лагерь Хвасон (исправительная трудовая колония №16)
Крупнейший лагерь в стране (примерно 560 кв. километров – как Волгоград или Владивосток), конечно, не обозначен на картах, но на четких спутниковых снимках можно рассмотреть ворота и забор с вышками по периметру. Здесь политзеки, или, как их называют, «контрреволюционные и антипартийные элементы» числом 20 тысяч человек отбывают пожизненное наказание без права на освобождение.
Это лагерные постройки, как их показывает спутниковая карта Google: как видите, объекты замазаны.
Всего в 2 километрах от западной границы лагеря КНДР проводит свои подземные ядерные испытания: последнее было 6 января этого года, предыдущие – в 2006, 2009 и 2013 годах. Перебежчики рассказывали, что политзеков заставляют рыть туннели и строить подземные сооружения в радиоактивных зонах.
Свидетели. Таких всего двое: некий подросток – родственник одного из заключенных, попавший в лагерь вместе со всей семьей, когда ему было 13, и некто Ли (имя ненастоящее) – бывший охранник Хвасона. По словам последнего, членов семей по прибытии в лагерь разлучают, так что они могут никогда больше не встретиться. До места работы зеки идут 10 км пешком, зимой зачастую при 25-градусном морозе.
В задачу Ли не входило казнить узников, но он видел, как их душили проволокой, забивали деревянными палками, заставляли рыть собственные могилы и убивали мощным ударом молота по затылку.
Пытка «Голубь»: скрюченных узников подвешивают сзади за руки и избивают до кровавой рвоты.
«Весы, самолет, мотоцикл»: заключенных заставляют стоять в таких неудобных позах, пока они не рухнут без сознания.
Охранник ногой проталкивает узника в узкий проем в стене.
По словам Ли, охранники Хвасона не считают пытки издевательством или жестокостью. Больше того, они хвастают друг перед другом своими садистскими методами, и чувство вины им незнакомо, потому что тюремному персоналу тотально «промывают мозги».
Здесь не церемонятся ни с женщинами, ни с детьми. Женщин охранники насилуют, после этого зачастую тайно убивают, чтобы не распространялись слухи (при этом официально их называют «пропавшими»), а беременных наказывают, отправляя на тяжелейшие работы, чтобы спровоцировать выкидыш. Или делают принудительный аборт.
Пытка «Часы»: охранники наугад называют время – беременная женщина должна показывать его. Это продолжается до обезвоживания организма.
Лагерь Ёдок (исправительная трудовая колония №15)
Этот лагерь поделен на 2 зоны: «зону тотального контроля» и «революционную зону». В первую помещают людей, которые, по мнению властей, совершили преступления против режима или являются политически ненадежными (например, северокорейцы, побывавшие в Японии и христиане). Их уже никогда не выпускают. В 90-е годы под «тотальным контролем» содержались 30 тысяч человек, в том числе около 6 тысяч христиан.
Стражница у ворот женской тюрьмы недалеко от границы с Китаем (фото Reuters):
В «революционную зону» отправляют «неопасных преступников», их отпускают после отбывания срока – если, конечно, им удается выжить в жесточайших условиях. В этой части лагеря, как можно догадаться, гораздо меньше узников (в 90-е было 16,5 тысячи).
Общая площадь Ёдока – 370 кв. километров (больше, чем Ростов-на-Дону или Красноярск).
Примерная территория лагеря Ёдок на спутниковой карте Google:
Лагерь окружен 4-метровой изгородью из колючей проволоки, по которой пущено электричество (очевидцы вспоминали, как она искрила в дождливые дни), и смотровыми вышками по всему периметру. В охране – 1 000 автоматчиков с собаками и ручными гранатами.
Северокорейские солдаты натаскивают собак на учениях (фото ЦТАК, Reuters):
Бараки для заключенных выглядят хуже, чем загоны для скота: глиняные стены, соломенные крыши, не защищающие от осадков, выстланный соломой пол. Одно помещение площадью 50 кв. метров делят 30-40 человек. Камеры никогда не отапливаются, так что зимой, в 20-градусные морозы, узники отмораживают уши и конечности.
Кадр тайной съемки, будто бы проведенной в этом лагере и показанной по японскому ТВ:
В лагере царит полная антисанитария: нет ни полноценных душевых, ни прачечной, и всего по одному туалету на 200 заключенных. Тюремная одежда переходит от одних к другим, ее снимают с мертвых и выдают вновь прибывшим.
Южнокорейские солдаты получают опыт пребывания в «северокорейской тюремной камере»:
Охранники заставляют зеков доносить друг на друга и особо отличившихся назначают «старостами» над группами сокамерников. Если хотя бы один человек не работает должным образом, то наказывают всю группу. Это создает атмосферу злобы и вражды, исключает какую-либо солидарность и взаимовыручку – получается система «слежки всех за всеми».
В 80-х – 90-х годах заключенные работали 7 дней в неделю, летом – с 4 утра до 8 вечера, зимой – с 5:30 утра. Помимо рабочей нормы, они должны преуспевать на «уроках идеологии». Те, кто, к примеру, не заучил наставления Ким Ир Сена, лишаются сна или получают сокращенный паек. При этом даже «нормальное», не сокращенное питание настолько скудное, что узники питаются пойманными грызунами и змеями, чтобы выжить.
В новом веке, похоже, произошли кое-какие улучшения, хотя их трудно даже назвать этим словом. Если раньше зекам давали по 150-200 граммов непотребного кукурузного варева, то теперь, по рассказам, они получают овощной суп и чашку риса с бобами и кукурузой. Но все равно порции так малы, что нередко отец крадет еду у собственного сына. А что-либо годящееся в еду (например, зерна, которые дают заключенным для высадки) перемешивают с испражнениями. Правда, по словам очевидцев, многие все же умудряются красть их, мыть и есть.
Это обед северокорейской женщины, которая лишилась крова после тайфуна и наводнения. Примерно такую порцию получают каторжники, не исключено, что одну на целый день.
Выпущенным из лагеря ставят на руку клеймо, обязующее их молчать о лагерной жизни. Надпись гласит: «Я буду казнен, если разглашу секреты Ёдока». Поэтому рассказы можно услышать только от северокорейцев, сумевших бежать за границу.
Свидетель: 48-летний Чон Гван Ир, обвиненный в шпионаже за то, что во время поездки в Китай контактировал с гражданином Южной Кореи. Он провел в Ёдоке 3 года, с 2000 по 2003, потом с риском для жизни перебрался через границу на Юг. Бывший арестант рассказал, что подъем в лагере был в 5 утра, с 6 до 12 – работа в полях, потом час на обед, с 13 до 19 – снова работа, ужин, затем «политическое перевоспитание». Причем пока не затвердишь полученного урока, нельзя ложиться спать.
«Существуют два легальных способа убивать заключенных: забивать до смерти и обрекать на голодную смерть, — поведал Чон Гван Ир. - Обычно люди, и без того сильно ослабленные, погибают без пищи за 2 недели». Он говорит, что зимой трупы не закапывают, потому что земля сильно промерзает, а отправляют «на склад». В марте заключенных заставляют очищать эти «склады». К тому времени полуразложившиеся тела бывают изъедены грызунами и насекомыми, и их просто сбрасывают в ямы, как мусор.
Молодой лидер КНДР Ким Чен Ын инспектирует приграничный наблюдательный пост. Наблюдает ли он так же за происходящим в тюрьмах? (Фото: ЦТАК, Reuters)
По понятным причинам, власти КНДР никогда не отправляют в такие лагеря осужденных иностранцев. Их держат в полной изоляции (за исключением пары охранников, которым запрещено вступать в разговоры), кормят трижды в день (без изобилия, но все же), соблюдают нормы гигиены (в камерах есть душевые). Пыток к ним не применяют, да и работу дают более-менее посильную – например, вскапывать фруктовые деревья.
Туристы разглядывают северокорейский берег с наблюдательного поста в Южной Корее неподалеку от демилитаризованной зоны:
Впрочем, зачастую огромные сроки приговоров (американскому студенту как раз на днях дали 15 лет за то, что сорвал агитационный плакат в отеле) заканчиваются для иностранцев недолгой отсидкой и депортацией на родину.
http://www.anews.com/p/42893367/?utm_source=fishki&utm_medium=referral&utm_campaign=42893367 — link
Сравните: «Черный дельфин» и другие. Как живется на российской зоне (ФОТО)
16 марта 2016 года Верховный суд КНДР приговорил к 15 годам исправительно-трудовой колонии американского студента Отто Фредерика Вомбиера, сорвавшего агитационный плакат со стены отеля в Пхеньяне. Вомбиера обвинили в попытке «подорвать единство корейского народа», при этом сам он полностью признал свою вину и сказал, что он стал «жертвой враждебной политики американской администрации в отношении КНДР».
25 декабря Вомбиер посетил Северную Корею с туристической группой из Пекина. В ночь на 1-е января он сорвал политический плакат со стены помещения пхеньянской гостиницы «Янгакто», предназначенной для иностранных туристов. По словам студента, сорвать плакат он должен был по заданию Объединенной методистской церкви. «Я совершил самую серьезную ошибку в своей жизни», — сказал он в зале суда.
