Замминистра финансов РФ Сергей Сторчак объяснил, кому и почему мы «списываем миллиарды». И зачем даем новые кредиты.
Много разговоров о том, что китайские банки используют залоги. Часто это объекты, которые они сооружают Фото: Shutterstock
Человек, который знает о долгах России и перед Россией практически всё, в своем кабинете на Ильинке ответил на вопросы «КП» о том, кому и почему мы «списываем миллиарды». И зачем даем новые кредиты.
СКОЛЬКО НАМ ДОЛЖНЫ
— Зачем мы вступили в Парижский клуб кредиторов: хотели вернуть долги всего мира перед СССР в 140 млрд. долларов?
— Наше вступление в Парижский клуб определялось просто. Мы искали способы переоформить на Российскую Федерацию долговые требования к зарубежным заёмщикам. Задача непростая. Ведь стороной в кредитных отношениях выступал Советский Союз.
— Которого в 1997 году шесть лет как не было?
— Да. Использовалась логика: зачем платить, если по документам я должен СССР, а не России? Недобросовестным заемщиком-дебитором «исчезновение» кредитора может легко интерпретироваться как «исчезновение» долга.
— А что, без клуба нам никак?
— В одиночку противостоять такой позиции сложно. Иное дело, если все кредиторы действуют солидарно. Ради чего и учредили Парижский клуб. Что касается часто упоминаемой в прессе суммы долга, «прощенного» Россией своим дебиторам, то здесь надо быть аккуратными в оценках. И, особенно, в использовании ярлыков.
— Что значит «быть аккуратными в оценках»?
— Долг в 140 млрд. долларов складывается из обязательств, номинированных в советских рублях и других неконвертируемых валют. А также из «ножниц цен». Когда долларовая стоимость контракта не соответствовала рублевой стоимости товара, поставленного за этот кредит. Тогда 1 доллар «стоил» 67 копеек. И долг в 100 млрд. рублей превратился в 140 млрд. долларов. Экономики под этой цифрой нет.
Сергей Сторчак Фото: ИВАН МАКЕЕВ
— Нам отказывались платить?
— Многие. А вот среди принявших на себя обязательства по обслуживанию кредитов СССР и платежам в пользу России можно назвать, прежде всего, Индию.
— Уступить «выбивание долгов» за процент мы никому не могли?
— Последние эпизоды «принуждения к платежам» относятся к концу 19 – началу 20 веков. Тогда военные корабли отправлялись к берегам стран-дебиторов. Но события в Латинской Америке и Африке показали, что такая политика кредитора ни к чему не приводит. И это — одна из причин создания Парижского клуба кредиторов. Важнее действовать согласованно, чем пытаться «надавить» на должника.
— Чтобы совместно «выжимать деньги» из должников?
— Чтобы дебитор понимал – он в изоляции. И не сможет получить новые кредиты, пока не расплатится со старыми. Или не договорится о том, как урегулировать задолженность.
— А не вступи мы в этот клуб — что бы произошло?
— Тогда бы со многими странами, которым СССР давал кредиты, исходя из политических целей, (включая поставки оружия), мы договаривались бы об урегулировании до сих пор. Что касается стран бывшего соцлагеря, то по итогам торгового обмена конца 80-х оказалось, что там «Россия всем должна».
«ПРОЩЕНИЕ» АФРИКИ
— Осенью все СМИ рапортовали, что Россия списала $20 млрд. 40 странам Африки.
— Тут произошла путаница. Еще в 1996 году Всемирный банк и Международный валютный фонд (МВФ) в рамках помощи развивающимся странам инициировали программу по облегчению долгового бремени.
— Москва к ней присоединилась?
— Да. Инициатива касалась 30 стран-дебиторов с низким уровнем экономического развития и с самым низким доходом на душу населения. По ним были приняты специальные меры.
— Спецмеры — это прощение долгов?
— Облегчение долгового бремени. Оно шло в несколько этапов. На первом – все кредиторы договорились, что списывают 80% требований к этим самым бедным странам. На втором этапе – списывался остаток долга. То есть долг, накопленный на 31 июля 1996 года, подлежал двухэтапному урегулированию.
— То есть, 20 млрд. мы «утрясли» не этой осенью в Сочи?
— Россия вела работу почти 20 лет в рамках многосторонних договоренностей стран-членов восьмерки», «двадцатки» и Парижского клуба. В рамках второго этапа кредиторы могли выбирать схему списания. Это либо прямое аннулирование, либо конверсионно-обменные операции. То есть долг в обмен на помощь, на инвестиции и т.п.
Россия выбрала схему «долг в обмен на помощь». Высвобождавшиеся средства были использованы на оплату российских товаров и услуг. Фото: Донат Сорокин/ТАСС
— Что выбрали мы?
— В 2006-м Россия выбрала схему «долг в обмен на помощь». Мы пошла по пути 100-процентного облегчения бремени задолженности ряда наименее развитых стран. В том числе, государств Африки. Что важно: высвобождавшиеся средства были использованы на оплату российских товаров и услуг. Например, вертолетов медицинской авиации, поставленных в одну из стран Африки.
— В переводе на русский, многомиллиардные долги африканских стран перед СССР Россия простила?
— Когда речь о межгосударственных финансовых отношениях, некорректно говорить, что долги «просто простили». У большинства дебиторов возможности вернуть средства не было. То есть, это были невозвратные долги.
— Чего мы этим добились?
— Возможности российских компаний работать в Африке расширились. И это — прагматичный подход к развитию торгово-экономических связей. Речь об экономиках, которые оказались не в состоянии генерировать финансовые потоки, достаточные для возврата средств. Такие решения принимались после детального анализа и в рамках многосторонних форумов. Решения, принятые членами Парижского клуба по облегчению долгового бремени стали «триггером» для аналогичных действий многосторонних банков развития и в МВФ. Это – уникальная инициатива. Прежде такие долги не списывались никогда.
Осенью все СМИ рапортовали, что Россия списала $20 млрд. 40 странам Африки. Фото: Сергей Мальгавко/ТАСС
— Сколько всего списали?
— В рамках Клуба был урегулирован долг в сумме около 80 млрд. долларов. Долг перед МВФ, перед МБРР, перед Американским и Азиатским банками развития был списан на сумму около 40 млрд. долларов.
— То есть, самые большие долги у Африки были не перед Россией?
— СССР был крупным кредитором. Но далеко не самым крупным.
— Списывая долги, мы рассчитывали, что эти страны займут у нас снова?
— Нет, здесь нет линейной зависимости. Формально, кредиты – средство поддержки национального экспорта. Как правило, это продукция с высокой долей добавленной стоимости. На практике достижение договоренностей о таких кредитах – это результат «смешивания» вопросов экономики, финансов, политики, дипломатии. Стране-дебитору дискомфортно, если за ней задолженность. Это влияет на ее кредитный рейтинг. Дебиторы тоже стремятся нормализовать отношения с кредиторами.
УКРОХРОНИКИ
— Украинские долги перед Россией – самые «токсичные»?
— Почему «токсичные»? «Токсичные» — значит, что они обладают эффектом заражения.
— По другому спрошу — невозвратные?
— Невозвратные в каком смысле? Дебитор Украина — в состоянии долговой устойчивости. Этот показатель на приемлемом уровне. Они договорились с частными кредиторами. Плюс Украина выполнила худо-бедно две стабилизационные программы, согласованные и профинансированные МВФ.
Под надуманными предлогами, уходящими корнями в политику, украинцы отказываются обслуживать и погашать долг. Фото: REUTERS
— То есть, платить по долгам украинцы могут?
— Они платежеспособны. Другое дело, что под надуманными предлогами, уходящими корнями в политику, они отказываются обслуживать и погашать долг по облигациям, которые Россия у них купила в 2013 году.
— Мы судимся?
— Да. Они приняли решение, что им выгодно не платить. Будем ждать решения британского суда. Теперь уже третьей инстанции. Мы выиграли в Высоком суде Лондона. Удивительного в этом ничего нет. Облигации были выпущены по английскому праву и зарегистрированы с соблюдением всех юридических и прочих процедур на Ирландской бирже. В проспекте эмиссии все написано: кто, что, когда должен платить.
— Но они платить не хотят?
— Нет, придумывают аргументы. Ну, раз спор возник, он решается в суде.
— И речь уже больше, чем о трех миллиардах?
— Это уже другое дело. Суд принял решение, что за время пользования чужими деньгами Украина должна России заплатить проценты. Так работает британское право.
— И со временем процентов набежит больше, чем сам долг?
— Естественно. И довольно скоро.
ДОЛГИ СОЮЗНЫЕ
— Белоруссию кредитуем больше всего?
— Да, так исторически получилось.
— У Минска самые льготные условия?
— Совсем нет. Все кредиты предоставлены на рыночных условиях. Они отражают цену заимствований самой России. Хотя финальные условия кредитов – это итог переговоров. Единственная особенность наших отношений с Белоруссией в кредитной сфере — предоставление кредитов на прямую поддержку национального бюджета Республики.
— Среди стран СНГ есть те, кто у России не занимает?
— Таких большинство.
— Они нашли других кредиторов?
— В 90-е годы Россия приняла на себя долги бывшего СССР и с согласия стран СНГ получила права на все финансовые активы СССР. Таким образом, после 1991-го эти государства как заемщики стали «белыми и пушистыми». У них не было ни внешних, ни внутренних долговых обязательств.
— И кредитов у России они не брали?
— В 90-е у нас не было финансовой возможности предоставлять кому-либо кредиты. А к 2000 году страны СНГ уже набрали кредитов в других местах. К концу 90-х возникла проблема долга государств Содружества. Меньше чем за 10 лет они накопили столько, что их долговые коэффициенты стали беспокоить и кредиторов, и МВФ. Многие страны СНГ потеряли долговую устойчивость. Многие были вынуждены заключать программы с МВФ. На помощь приходили и Всемирный банк, и Международная ассоциация развития.
— Сегодня дела у наших соседей по СНГ…
— Сейчас многие из них имеют высокие долговые коэффициенты. И в программах, которые они согласовывают с МВФ, фиксируется: эти страны не могут заимствовать на рыночных условиях. А если начнут, то их могут прекратить финансировать по линии соответствующих программ.
— То есть, все бывшие республики СССР, кроме нас, — в долговом ярме у МВФ?
— Пока не рассчитаются с долгами, не достигнут уровня долговой устойчивости, устраивающего МВФ, запреты на привлечение кредитов на коммерческих условиях вряд ли с них снимут. Правительства к такой норме чувствительны. Ведь и МВФ, и Всемирный банк дают относительно дешевые деньги. Потому страны СНГ вынуждены выполнять программы.
КИТАЙСКИЙ АКЦЕНТ
— Сегодня Россия не входит в число крупнейших стран-кредиторов мира?
— Думаю, нет.
— Наш великий сосед Китай входит?
— Наверное.
— Правда, что они дают кредиты лишь с условием, что компании Китая поставляют китайское оборудование с китайскими рабочими, и потом это переходит в их собственность?
— Банк развития Китая, Экспортно-импортный банк Китая, Фонд «Один пояс один путь» — все используют связанные экспортные кредиты. За счет этих кредитов финансируются поставки в страны-заемщики китайской продукции. Говорят, при этом активно используется китайская рабочая сила. Китайские специалисты строят дороги, мосты, метро, порты, аэродромы. Раз страны-заемщики соглашаются на такую практику, это их суверенное право.
— Так эти дороги-мосты-порты в других странах в собственность Китая переходят?
— Надо смотреть отдельные кредитные соглашения. В частности, в отношении того, являются ли кредиты обеспеченными.
— Мы так не поступаем?
— Мы практику залогов не используем. Много разговоров о том, что китайские банки используют залоги. Часто это объекты, которые они сооружают. Если наступает дефолт, а страна-заемщик не погашает задолженность, то объект, построенный за счет кредита, переходит в собственность китайских кредиторов.
— Жестко?
— Жестко, наверное, но – в известной степени объяснимо.
— Почему мы так не делаем?
— Потому что Россия действует как суверенный кредитор. Мы предпочитаем финансовые, а не имущественные активами. И надо уточнить: в случаях, которые вы упомянули, кредитором не является правительство КНР. Это – китайские банки. У них собственная корпоративная политика.
— Но они же не частные, они государственные?
— Ну, какая разница? Имеют право. Хотя стоит сказать, что в «Группе 20», в последних коммюнике есть ссылки на то, что с той практикой надо внимательно разбираться. Заметьте: на такие формулировки дали согласие наши китайские коллеги.
— Откуда такая озабоченность?
— Все просто. Две глобальные инициативы, о которых мы говорили, по облегчению бремени задолженности развивающихся стран, обеспечили улучшение долговой устойчивости стран-заемщиков. То есть сделали их привлекательными заемщиками. Этим и воспользовались китайские банки.
— Как только этим странам списали долги, они начали набирать новые?
— Да. Почувствовали, что к ним появился интерес со стороны других кредиторов. И стали опять привлекать кредиты. Нередко не на льготных условиях. И у многих из них долговые коэффициенты пошли вверх.
— Это признаки нового долгового кризиса? Когда расплачиваться будут лишь с Китаем, но не с нами?
— О долговом кризисе пока речи нет. Но мы в ситуации, которую Всемирный Банк называет «четвертой долговой волной». И с практикой предоставления обеспеченных кредитов надо детально разбираться. Долговые требования, которые урегулирует Парижский клуб, имеют одинаковые качественные характеристики. Но вот появляется кредитор, у которого эти требования имеют обеспечение. Может быть, Китай. А у остальных кредиторов такого нет. Это – новая реальность. Как в этих условиях урегулировать долги — большой вопрос.
Алжир некогда тоже «строил социализм», получал регулярную «подпитку» от СССР, а расплачивался в том числе сухогрузами с апельсинами и танкерами... с вином! Фото: GLOBAL LOOK PRESS
КОМУ ОДОЛЖИМ
— Россия будет давать деньги другим странам?
— Если мы исходим из того, что экспортные кредиты – это инструмент поддержки производителей высокотехнологичной и экспортно-привлекательной продукции, то – да. Будем предоставлять кредиты платежеспособным заемщикам. По пути бывшего СССР, когда мы не представляли, когда деньги вернуться назад, больше не пойдем. У нас сейчас нет заемщиков, в которых мы сомневаемся.
— Даже Венесуэла?
— На момент предоставления кредита это было богатая нефтедобывающая страна. С огромной валютной выручкой. Заявить, что она не платежеспособна, в 2010-м было бы нелепо. Как, например, и с Ливией. Она тоже была нефтедобывающей и платежеспособной. Кстати, ни с Ливией, ни с Венесуэлой ни СССР, ни Россия не использовали товарную схему погашения долга. Всегда речь шла о платежах в конвертируемой валюте.
— Мы не давали им кредиты в обмен на нефть?
— Нет. Товарные схемы погашения долга имеют недостатки. Один из самых серьезных – коррупционная емкость. И крайне сложные процедуры. Каждый раз надо отдельно договариваться. Развитые страны давно отказались от возврата средств кредитов товарами.
БЛИЦ
— В конце 2019-го с нами рассчитался Пакистан?
— Мы получили 93,5 млн. долларов.
— Мы «простили» Кубе 31 миллиард?
— У договоренностей с Кубой комплексный характер. Есть остаток долга в сумме 3 млрд. долларов США. Эта цифра точно отражает издержки, связанные с фондированием в бывшем СССР государственных экспортных кредитов. Были и встречные поставки, что-то кубинцы «гасили».
— Кто самый давний должник?
— В моей практике было урегулирование долга по кредиту 1956-го года. Это было соглашение с Албанией.
— Самый злостный неплательщик в Африке?
— У нас нет неурегулированных долгов в Африке. Исключение — Ливия, но там идет гражданская война.
— Самый большой кредит — Египту в 25 млрд. долларов на строительство АЭС?
— Речь о сооружении сразу 4-х энергоблоков. Эти деньги получат российские предприятия, которые поставят реакторы, и наши специалисты, которые будут их монтировать в Египте.
— Долги прочих стран перед Россией составляли 40 млрд. долларов — год назад?
— Цифра близка к реальности.
http://perevodika.ru/articles/1207937.html — link
https://www.youtube.com/watch?v=EQt4XEZqNPE
