Командир группы старший лейтенант Олег Петрович Онищук родился в 1961 году в селе Путринцы Изяславского района Хмельницкой области. Закончил Киевское высшее общевойсковое командное училище.
С апреля 1987 года воевал в Афганистане в составе 186-й ооСпН. Группа Олега Онищука захватила несколько караванов с оружием, в том числе: зенитную установку «Эрликон» с двумя тысячами снарядов, 33 автомата, ручной пулемет, КВ радиостанцию, 42 мины. К концу лета 1987 года, за полгода пребывания в Афганистане, он уже имел в активе десять боевых операций и стойкую репутацию «везунчика», был награжден медалью «За боевые заслуги» и орденом Красного Знамени.
28 октября 1987 года разведгруппа старшего лейтенанта Олега Онищука получила задание выдвинуться в район кишлака Дури в провинции Заболь, вблизи границы с Пакистаном для уничтожения каравана. Группа в количестве 16 человек вышла с базы в шесть часов вечера и за два ночных перехода в сорок километров достигла места засады.
Провинция Заболь, Шахджой, 186 ООСН, 1988.
В нем размещались около 1400 человек:
— 3-й батальон (без одной роты) 317 парашютно-десантного полка;
— 186 отдельный отряд специального назначения;
— 4 вертолетный отряд 205 отдельной вертолетной эскадрильи (вертолетная площадка «Коверкот»);
— 276 отдельная рота аэродромно-технического обеспечения;
— 147 гарнизонный узел тропосферной связи;
— 9 артиллерийская батарея 1074 артполка;
— разведывательный пункт оперативно-агентурной группы “Калат”.
Начальником гарнизона был командир парашютно-десантного батальона.
В ночь с 30 по 31 декабря была обнаружена колонна из трех грузовых «мерседесов», двигавшихся с интервалом километр-полтора. С расстояния в девятьсот метров разведчики из гранатомета подбили головную машину и огнем из пулеметов расстреляли головное охранение. Онищук провёл досмотровые действия разгромленного каравана и частично вынес оружие к месту размещения группы.
Однако, большая часть тяжёлого вооружения осталось на подбитой машине, о чём было доложено командованию отряда. Прибытие вертолётов было намечено на 6.00 часов утра и группе было разрешено остаться до утра. Это была первая грубая ошибка в большой череде последовавших за этим трагических событий. Группа СН не должна оставаться вблизи места проведения засады и в целях безопасности должна была быть удалена в безопасный район или эвакуирована в ППД. Тем более, что рядом с местом засады находился сильно укреплённый район и командование не могло об этом не знать.
Панорама пункта постоянной дислокации военного городка с условным названием «Шахджой».
Не дождавшись прибытия группы поддержки, где-то в 5.30 утра Онищук решил самостоятельно досмотреть автомобиль. Это была вторая и самая трагическая ошибка, стоившая жизни 11 из 16 разведчиков группы. Ночью «духи» у машины устроили засаду, а крупные силы подтянули и расположили на горе, напротив места расположения днёвки.
И опять — полная беспечность! Никто из оставшихся на горе разведчиков не удосужился посмотреть в бинокль на возвращавшихся или хотя бы пообщаться с ними но рации. А ведь старшим там был оставлен офицер мл. лейтенант Константин Горелов (впрочем будем к нему снисходительными, т.к. он был всего лишь переводчиком роты и не имел специальной подготовки). Это уже ошибка номер четыре. Заметили, что к ним идут бородатые мужики, а не свои ребята, слишком поздно, в результате в живых осталось пять человек.
Вертолёты по расхлябанности командования отряда прибыли в 6.50 позже обещанного срока, когда основная часть группы была уничтожена. Это пятая и последняя трагическая ошибка. Потому как Онищук, отправляясь на досмотр, был уверен, что с минуты на минуту появятся вертолёты и прикроют его с воздуха. Героизм, проявленный в том бою, уже не мог спасти положение…
О последнем бое группы старшего лейтенанта Олега Онищука было много споров еще в Афгане, да и сейчас не подведена общая черта. Одни считают, что причина гибели группы разведчиков во время операции по взятию каравана — преступная медлительность командования, другие ищут ответ в роковом стечении обстоятельств, третьи придерживаются мнения, что командир группы сам допустил небрежность. Есть ли необходимость приукрашивать, припудривать и тем самым обезличивать героически сражавшуюся группу? Боевую задачу она выполнила, и этим сказано все. Пусть гибель Онищука и десяти его подчиненных послужит горьким уроком для всех разведчиков СН.
Далее приведены свидетельства очевидцев и сослуживцев
Младший лейтенант Константин ГОРЕЛОВ, переводчик 2-й роты:
— Я не верил, что Олежка мог погибнуть. В него все верили как в бога. Он, случалось, после выполнения задачи вытаскивал группу из таких ситуаций, что просто уму непостижимо. В двадцати трех выходах, из которых одиннадцать результативных, он не допустил потерь личного состава, исключая последний выход. Ему завидовали. Называли везучим. А он ночами над двухкилометровками сидел, схемы вычерчивал, "любые возможные и невозможные варианты «проигрывал». У него всякая операция на трезвом расчете строилась.
Замполит роты старший лейтенант Анатолий АКМАЗИКОВ:
— Грамотный был офицер. Есть хорошие практики или теоретики. В Олеге, прекрасно сочеталось и то и другое. Своим опытом великодушно делился с другими офицерам. Бывало, перед боевым выходом подсядет ко мне и детально расскажет, где и по какому мандеху (оврагу) можно пройти, где лучше отсидеться днем, а ночью выйти на равнину. Мятежникам и в голову не придет, что группа именно на равнине.
Младший лейтенант Константин ГОРЕЛОВ:
— В первую ночь караван не обнаружили и в три часа утра ушли на дневку, километров на пять южнее, ближе к укрепрайону мятежников. Это характерный тактический прием Онищука. Такими неординарными решениями он добивался выполнения боевой задачи и сохранял личный состав от потерь. Дневали в складках местности. Обнаружены не были.
На следующую ночь снова вышли на место засады, вопреки тому, что в ночь с четверга на пятницу, обычно, проводка караванов не осуществляется. Так как в пятницу по Корану джума — выходной. Но мятежники могли этим воспользоваться, и Онищук решил исключить эту возможность. Но, и в эту ночь каравана не было. Снова дневка среди сопок. Снялись с дневки в 19-00 тридцатого октября. Расстояние в пять километров преодолели минут за 40 — 50 и около двадцати часов снова организовал засаду. Вскоре увидели фары автомобиля. Караван!.. Три машины, первым шёл здоровенный трёхосный «Мерседес». Онищук из АКМ, оснащённого прибором ночного видения, «снял» водителя с довольно внушительного расстояния, метров с 700. Машина остановилась. Другие машины дали дёру. С охраной, не ожидавшей нападения, больших проблем не было. Группу сопровождения и прикрытия каравана, попытавшуюся было отбить машину, рассеяли с помощью двух прилетевших «горбатых» (вертолёт Ми-24).
Капитан Валерий УШАКОВ:
— Олежка был одержимо нацелен на результат, как никто другой. Считал делом чести любой выход проводить результативно. А сразу он мне не понравился. Гонористым показался. Стремился быть во всем первым.
Однажды даже заявил: «Спорим на ящик минералки, что наша команда у вас в футбол выиграет?» — завел, что называется, с полуоборота. Азартно играли. И его команда выиграла. А минералку пили вместе.
Майор А. БОРИСОВ, командир батальона:
— В гибели группы отчасти есть вина самого Онищука. Существует приказ: досмотр «забитого» каравана производить по прибытии досмотровой группы, в светлое время суток. Онищук этот приказ знал, лично расписался, но в этот раз его не выполнил. Ночью сходил к подбитой машине с частью группы, произвел досмотр. Вернулись благополучно, вынесли тридцать единиц стрелкового оружия. Но, при этом Онищук подверг разведгруппу лишней опасности. Благо дело, что у мятежников не было прицелов ночного видения.
Капитан Валерий УШАКОВ:
— Когда Онищук доложил, что «забил» машину, батальон охватило приподнятое настроение. Все давно ждали такого результата. Сообщили об этом в штаб полка. Всем не терпелось узнать, что в этом большом трехосном грузовом «мерседесе». И хотя приказа на досмотр Онищуку никто не давал, однако несколько раз его запрашивали. Разговор был приблизительно такой:
— Что «забил»?
— «Мерседес».
— Молодец. Духи не обстреливают?
— Уже нет.
— Это хорошо. А что в машине знаешь?
— Нет.
— А то начальство беспокоится. Ну ладно, утром в 6-00 придут «вертушки», заберут.
Желание узнать, что в машине, охватило Онищука. Вот он и пошел. Эх, Олежка, Олежка, горячая голова!.. Помню, лежали мы с ним в Кандагарском госпитале с гепатитом. Выписались досрочно, в аккурат за два дня до этого злосчастного выхода. Олег ещё был очень слаб. Я убеждал его не ходить в этот раз. А он в ответ пошутил. Мол, у нас скоро встреча выпускников школы, а у меня наград маловато. Тем более что у меня жена — одноклассница. Должна же она мной гордиться.
Рядовой Ахмад ЭРГАШЕВ:
— За несколько часов до «забития» каравана у командира группы был сильный приступ. Болела печень. Он ничего не ел, его выворачивало наизнанку, временами терял сознание. Мы старались, хоть чем ни будь помочь. И когда ему стало полегче, накормили диетическим паштетом, собрав последние баночки, у кого ещё остались.
Напоили чаем. О том, что болен, старший лейтенант, Онищук радировать запретил.
Корреспондент:
— Почему Онищук утром, не дожидаясь досмотровой группы, вторично пошёл досматривать «забитую» машину?
Младший лейтенант К. ГОРЕЛОВ:
— Онищук все рассчитал. В пять тридцать выслал прикрытие из четырех человек: двух пулемётчиков (рядовой Яшар Мурадов, рядовой Марат Мурадян) и двух автоматчиков (рядовой Михаил Хроленко, младший сержант Роман Сидоренко). Задача группе: расположиться на близлежащей к машине господствующей высотке и в случае необходимости прикрывать досмотровую группу. В пять сорок-пять Онищук с пятью бойцами выдвинулся к машине. Меня с пятью бойцами в числе которых были радисты Николай Окипский, Миша Деревянко, пулеметчик Игорь Москаленко, сержант Марих Нифталиев, рядовой Абдухаким Нишанов, оставил на прежнем месте и поставил задачу наладить связь с батальоном, а в случае необходимости поддержать огнем.
Идти до машины минут пятнадцать. В шесть ноль-ноль прилет «вертушек». Так было в прошлый раз, когда группа Онищука захватила автоматическую пушку «Эрликон». Пошли налегке. Взяли только по одному боекомплекту. Это на десять — пятнадцать минут хорошего боя.
В шесть ноль-ноль мятежники атаковали. Казалась, они прут отовсюду.
Рядовой Михаил Деревянко:
— Мы поддерживали выдвинувшуюся группу огнем, как могли. Под огневым прикрытием ДШК и ЗУ стрелявшим из кишлака, безоткаток бивших из «зеленки», «духи» валили в полный рост, несмотря на то, что наш пулеметчик рядовой Игорь Москаленко косил их пачками. Он им здорово мешал, и снайпер снял Гошу, ударив прямо в область сердца. Он прохрипел: « Мужики-и-и», и завалился на пулемёт. Гоша погиб, не обронив ни капли крови от остановки сердца, вызванной болевым шоком. Я закрыл ему глаза.
В шесть пятнадцать с группой было покончено. Прошло сорок минут боя. А «вертушек» все еще не было…
Капитан В. УШАКОВ:
— Гибели группы Онищука способствовали действия командира вертолетного отряда майора Егорова и бывшего командира батальона А. Нечитайло. Когда ночью Онищук доложил о «забитии» каравана, командир батальона А. Нечитайло отдал майору Егорову приказ о вылете «вертушек» с досмотровой группой в пять тридцать с прибытием в заданный район в шесть ноль-ноль. Однако, под впечатлением успеха, оба забыли расписаться в книге распоряжений. Дырки под ордена кололи и обмывали суки… Свидетелей тому полно. Только об этом не пиши, не хочется позорить батальон.
Снайпер третей роты сержант Нифталиев:
— Группу Онищука свои же и погубили. Онищук ночью вызвал «сушки» (самолеты) для «зачистки» района. Из ЦБУ подтвердили, что самолеты будут. А прилетели только два «горбатых» (вертолеты Ми-24). Попугали «духов» НУРСами и все.
Когда «забили» караван, из батальона к Онищуку вышла бронегруппа в составе роты. Но ее комбат почему-то вернул и приказал нам ждать «вертушки» до утра. Если бы вовремя подошло подкрепление, все были бы живы.
Герой Советского Союза капитан Ярослав ГОРОШКО:
— Тридцать первого октября в пять-двадцать я со своей группой бегал по взлетке в надежде найти запускающиеся «вертушки». Потом бросился будить летчиков матом и пинками. Те хлопали ничего не понимающими глазами. Оказывается, команда на вылет им не отдавалась. Пока нашли Егорова, пока связались со штабом ВВС и получили разрешение на вылет, пока прогрели «вертушки», время вылета давно прошло. Эх, да что там говорить! Боевые Ми-24 вылетели только в шесть сорок. А эвакуационные Ми-8 в семь двадцать.
Командир батальона майор А. БОРИСОВ:
— В пять пятьдесят-девять от радиста группы Онищука последовало сообщение: мятежники не обстреливают, все тихо. А в шесть ноль-ноль их атаковали силами около двухсот человек. Если бы Онищук не пошел досматривать машину, а остался на месте засады, то группа отбилась бы до прихода «вертушек». Потери, конечно, могли быть, но минимальные.
Начальник штаба майор С. КОЧЕРГИН:
— Онищук — парень геройский. Вчетвером бросился выручать товарищей на высотке, оставив сержанта Исламова и рядового Эркина Салахиева возле машины, прикрывать отход. Но добежать они так и не успели. Душманы прямым попаданием из гранатомета убили рядового Михаила Хроленко, погиб младший сержант Роман Сидоренко. Пулеметчики рядовой Яшар Мурадов, рядовой Марат Мурадян, расстреляв все ленты, отбивались гранатами. Вокруг них были разбросаны куски мяса мятежников. И все же их расстреляли почти в упор. Заняв высоту, «духи» стали расстреливать карабкающихся по склоку разведчиков. Погибли рядовые Олег Иванов, Саша Фурман, Таир Джафаров. Последним видели Онищука.
Герой Советского Союза капитан Я. ГОРОШКО:
— В момент посадки вертолета «духи» нас обстреляли. Был смертельно ранен рядовой Рустам Алимов. Пуля влетела сквозь блистер вертолета и ударила в шею. Один из бойцов, прижав ладошку к ране, пытался остановить бившую фонтаном кровь. Пришлось срочно эвакуировать сразу двоих. До госпиталя Рустам не долетел. Через несколько минут он умер, прямя в воздухе.
Когда моя группа десантировалась, под прикрытием огня, мы бросились разыскивать группу Онищука. Одного за другим обнаружил несколько трупов наших ребят. Онищука среди них не было.
И тут я увидел группу людей в нашей разведформе. Обрадовался, что часть ребят жива. Был уверен — Онищук не мог погибнуть, даже захватил с собой пять писем для него от жены и матери.
Духи обстреливали с трёх сторон. Пытаясь пересилить грохот боя, что было сил, закричал:
— Олег, не стреляйте. Это Горошко. Мы вас вытащим.
В ответ прогремели автоматные очереди. А когда я увидел мелькающие бороды, переодетые в нашу форму — всё понял… Такая ненависть охватила меня. Готов был зубами рвать их поганые глотки.
Ребята лежали на склоне горы, цепочкой вытянувшись от машины к вершине горы. Это о них поётся в песне «… и пошла ему пуля, со склона навстречу, в полет». Слышал такую? Про них песня…
Онищук не дошел до вершины каких-то тридцать метров. «Тридцать метров меж ночью и днем…» Он лежал, зажав в руке нож, истерзанный, исколотый штыками. Над ним надругались, забив рот куском его же окровавленного тела. Ему «хозяйство» отрезали и засунули в рот.
Я не мог на это смотреть и ножом освободил Олегу рот. Таким же образом эти сволочи поступили и с рядовыми Мишей Хроленко и Олегом Ивановым. Марату Мурадяну — отрезали голову.
Корреспондент:
— Онищук подорвал себя и окруживших его душманов последней гранатой?
Герой Советского Союза капитан Я. ГОРОШКО:
— Не могу утверждать то, что Олег подорвал себя последней гранатой. Возможно, швырнул ее в этих гадов, а может, пуля срезала раньше, и он не успел выдернуть кольцо. Нет, не последней не предпоследней — никакой гранатой он себя не подрывал. Я же его труп видел… Изуродован крепко, но следов характерных взрыву гранаты на нем не было.
Корреспондент:
— Кто-нибудь видел, как погиб Онищук?
Младший лейтенант К. ГОРЕЛОВ:
— Гибели Онищука не видел никто. Нас разделяло метров восемьсот. И последнее, что мы видели, это спину Онищука, в одиночку карабкающегося к вершине.
Корреспондент:
— Кто слышал, что Онищук в свою последнюю секунду жизни выкрикнул: «Покажем гадам как умирают русские»?
Младший лейтенант К. ГОРЕЛОВ:
Этого никто не слышал. На таком расстоянии, да ещё в грохоте боя услышать было не возможно. Да и кому он мог кричать? Исламову, оставшемуся у подбитого «мерса» и подорвавшего себя гранатой? Салахиеву, умершему от ран? Или погибшим ещё раньше солдатам с которыми Онищук шел на помощь головному дозору? И вообще, Олег был украинец.
Корреспондент:
Абдухаким, исходя из материала газеты «Красная звезда», Вы являетесь единственным очевидцем гибели Онищука и Исламова. Расскажите, пожалуйста, подробней.
Рядовой Абдухаким Нишанов:
— Как погибли Онищук и Исламов, я не видел. Они погибли в разных местах. Онищук — на сопке, Исламов у подбитой машины. Последнее что видел — группа, идущая к машине, растянулась цепочкой и, не дойдя метров пятьдесят до машины, была атакована «духами». «Духи» выползали отовсюду и стреляли, стреляли, стреляли… Затем, Онищук побежал на сопку, выручать группу прикрытия. Больше я его не видел. Но я услышал, как Онищук пронзительно закричал. А что он кричал, я не расслышал.
Корреспондент:
— Возможно, у Вас была слуховая галлюцинация. Просто Вы хотели услышать его голос, знать, что лейтpенант жив?
— Нет, я точно слышал его крик.
Рядовой Николай Окипский:
— По нам били из «безоткаток» и минометов, ДШК и стрелкового оружия. В этом грохоте ничего нельзя было расслышать, хоть кричи в самое ухо. Не слышал я и прилёта «вертушек». И только, когда они прошли перед самым носом, увидел их. Одна «вертушка» села возле нас. Мы вчетвером загрузили оружие, имущество и зашли на борт. Младший лейтенант Горелов требовал от экипажа подлететь к подбитой машине — забрать раненых. Они его не слушали. Я тоже просил их и хотел выпрыгнуть из «вертушки». Но, бортмеханик меня выдернул из проёма и захлопнул дверь. При этом механик орал: «Я ещё жить хочу! Я не хочу пулю в челюсть!» Почему именно в челюсть?.. Я готов был всадить ему пулю в другое место. Ребята меня удержали… Мы улетели. Вторая «вертушка» ушла пустой.
Горелов, тоже блин...! Надо было нам идти Онищука выручать, а он — связь, держать связь, вести огонь… Обосрался сука… Я лучше уйду, а то такого наговорю!..
Старший лейтенант А. АКМАЗИКОВ:
— Ребята из группы Онищука, оставшиеся в живых, пережили тяжелую психическую травму. Проявляется это у каждого по своему, но «крышу» рвёт конкретно. Вот, например, Костя Горелов два месяца после этого заикался. Как можем, пытаемся вывести ребят из этого состояния.
Понять рядового Окипского можно — любили солдаты своего командира. Но, в этом случае, он неправ. Костя Горелов действовал грамотно: его группа обеспечивала связь с батальоном, сдерживала противника огнём. И это под долбёжкой прямой наводкой из «без откатки» и плотным огнём… А попытка пойти на выручку Онищука была обречена. В общем, если бы не Костя — «духи» всех бы положили.
Рядовой А. НИШАНОВ:
— Да что говорить. Подполковник Олийник пишет в «Красной звезде»: «Бой 31 октября до сих пор перед глазами, — рассказы вал мне кавалер ордена Красной Звезды А. Нишанов, один из немногих, оставшихся в живых». А какой я «кавалер», если нет у меня этого ордена. Не награжден… Да и не говорил я с ним — не дали… Олийник сказал, мол, встретимся в Хайратоне — всё расскажешь. Мы уже месяц стоим в Хайратоне, 28 мая границу пересечем. А где он? Понаписывал вранья! В Союзе увижу — в морду плюну.
Младший лейтенант К. ГОРЕЛОВ:
— Больно читать неправду. Пишут, будто вокруг Онищука было семь трупов мятежников. Вокруг Исламова — чуть ли не гора. Сколько они убили, видели только те, кто уже никогда не сможет нам об этом сказать. Тело Онищука первым обнаружил Горошко. Нифталиев грузил тело Исламова в «вертушку». В тот момент душманов вокруг них не было. Да и не могло быть, так как «духи» никогда не оставляют своих убитых и раненых. А время для этого у них было.
Корреспондент:
Почему же Онищук, зная о том, что рядом мощнейший укрепрайон, насчитывающий две с половиной тысячи мятежников, не уничтожил машину, а после этого не ушел из района?
Командир батальона майор А. БОРИСОВ:
— Дело в том, что после каждого боевого выхода командир составляет детальный отчет. И так уж заведено, что больше ценится результат, который можно пощупать руками или увидеть глазами. То есть либо доставить захваченный караван, либо сфотографировать и потом уничтожить. А это может сделать только досмотровая группа. Получается замкнутый круг. Да, Онищук мог взорвать машину и уйти без потерь. Но, скажем прямо, ему бы просто не поверили. А результат был бы квалифицирован как слабый. Вот и рискнули ребята жизнями ради никому не нужной показухи и парадности. Считаю, что установку и приказы на досмотр караванов надо пересмотреть.
Начальник штаба батальона майор С. КОЧЕРГИН:
— Я все приказы и инструкции выполняю от буквы до буквы. И требую от подчиненных того же. Хотя иногда заведомо знаю, что это пользы не принесет. Тактика боевых действий, разработанная по борьбе с караванами, нуждается в серьезных изменениях. Мы напрочь забыли опыт партизанского движения в годы Великой Отечественной войны. Зато с ним хорошо знакомы душманы. Как-то десантники захватили книги «Партизанское движение в Белоруссии» на пушту и дари. Так неужели партизаны, атаковав вражескую колонну, сидели и ждали подкрепления, чтобы вывезти трофеи. Нет. Взяли самое ценное, что можно унести. А остальное уничтожили и тут же отошли, исчезли, растворились.
Поверили бы Онищуку? Лично я и офицеры батальона поверили бы. Но отстоять онищуковский результат перед вышестоящими штабами не смогли бы.
Случай с группой Онищука не единичный. Но дальше так продолжаться не может. Не должно такого быть!
Корреспондент:
— Не боитесь смелости своих суждений?
Начальник штаба батальона майор С. КОЧЕРГИН:
— Боюсь… Духи всё пугали. Всё ставки за наши головы поднимали — не боялся. А своих боюсь. Мне ведь ещё служить, а за такую правду по голове не погладят.
Корреспондент:
— Почём нынче головы?
Начальник штаба батальона майор С. КОЧЕРГИН:
— После этого памятного боя, в ходе которого было убито около 160 мятежников и их главарь Мулло Мадад, душманы поклялись на могиле главаря отомстить. И даже листовки выпустили, в которых зелёным по белому написано:
— за голову солдата — 20 тысяч долларов;
— за голову офицера — 40 тысяч долларов.
Корреспондент:
— Откуда Вам известно количество убитых душманов, ведь они не оставляют трупы?
Начальник штаба батальона майор С. КОЧЕРГИН:
— Эту информацию кропотливо собирает наш особый отдел и ХАД — служба госбезопасности Республики Афганистан.
Корреспондент:
— Что вам нравилось и что не нравилось в Онищуке?
— Не нравилось? Пожалуй, многим был не по душе максимализм Олега, требовательность и избирательность к себе и окружающим. Онищук обо всем имел свое особое мнение. Но никому его не навязывал. Между Олегом и его подчиненными сложились особые отношения. Уважали его солдаты. И в бою он на них не оглядывался. Знал, не подведут и в спину не выстрелят.
Любил готовить. Иногда как состряпает, что-нибудь — объедение. Украинец, он и в Шахджое — украинец (кишлак Шахджой — расположение 7-го батальона). Нравилось ему делать людям приятное.
Олег был однолюбом. С теплой нежностью отзывался о своей жене и дочерях. В сентябре 1987 г. у них родилась вторая дочь. Олег светился от радости. Вот только не увидел он своей дочурки…
Замполит батальона майор Юрий СЛОБОДСКОЙ:
— Из песни слов не выбросишь: «…третий тост, помолчим, кто пропал, кто пан…». Низкий поклон всего батальона вам, ребята, семьям и родителям вашим.
Список погибших разведчиков группы № 724 «Каспий»:
ДЖАФАРОВ Таир Теймур-оглы (23.06.1966 — 31.10.1987)
ИВАНОВ Олег Леонтьевич (17.04.1967 — 31.10.1987)
ИСЛАМОВ Юрий Верикович (05.04.1968 — 31.10.1987)
МОСКАЛЕНКО Игорь Васильевич (18.12.1966 — 31.10.1987)
МУРАДОВ Яшар Исбендияр-оглы (16.11.1967 — 31.10.1987)
МУРАДЯН Марат Бегеевич (18.07.1967 — 31.10.1987)
ОНИЩУК Олег Петрович (12.08.1961 — 31.10.1987)
САЛАХИЕВ Эркин Искандерович (04.08.1968 — 31.10.1987)
СИДОРЕНКО Роман Геннадьевич (21.02.1967 — 31.10.1987)
ХРОЛЕНКО Михаил Владимирович (10.11.1966 — 31.10.1987)
ФУРМАН Александр Николаевич
Старшему лейтенанту О.П. Онищук и младшему сержанту Ю.В. Исламову (посмертно) присвоено звание Героя Советского Союза. Я.И. Муратов и И.В. Москаленко были посмертно награждены орденом Ленина. Остальные погибшие – награждены орденом Красного Знамени.
Часть материала заимствован мною с сайта http://www.ser-buk.com Сергея Буковского, написанного им в мае 1988 года в Афганистане, но недавно впервые опубликованного в полном варианте, без изъятий военной цензурой, действовавшей при горбачёвской «гласности».
Описанная здесь трагедия произошла 31 октября 1987 года.
Но ещё в 1986 году отец погибщего рядового Сидоренко написал Горбачёву о бесчеловечности и незаконности отправки 18-летних мальчишек на афганскую войну. Горбачёв отмолчался. Для него, как вообще для многих, прорвавшихся к власти морально невменяемых индивидов, жизнь людей ничего не стоит. Он предпочёл почти пять лет убивать и калечить детей, но не прекратил эту бессмысленную войну и даже не приказал военным властям комплектовать 40-ю армию из «солдат удачи», отслуживших срочную службу, если уж эта война была ему так необходима, а продолжал отправлять на неё призывников — вчерашних школьников. О какой в этом случае морали и нравственности можно говорить вообще? На подобную бесчеловечность нормальные люди не способны в принципе!
В гибели ребят военная прокуратура признала вину комбата Нечитайло, но в связи с подписанием Горбачёвым указа об амнистировании всех лиц, совершивших военные преступления в Афганистане, к уголовной ответственности он привлечён не был.
