Когда-то недалеко от китайского берега реки Уссури, по которой пролегает граница между Россией и Китаем на Дальнем Востоке, существовал необитаемый островок. «Существовал», потому что с тех пор он начал приближаться к китайскому берегу в непокорном акте географической иронии.
Но в ту беспокойную весну 1969 года этот маленький островок, который по-русски называют Даманским, а по-китайски — Чжэньбао, стал сценой, на которой разыгрался конфликт, кардинально изменивший расклад сил.
Именно на том островке 2 марта китайцы устроили засаду, убив 31 советского пограничника. Дерзкая провокация была попыткой предотвратить советское вторжение в Китай, казавшееся крайне реальным после советского вторжения в Чехословакию в августе 1968 года.
Бои прекратились две недели спустя. Советский Союз развернул танки и устроил бомбардировки китайских позиций ракетами БМ-21, убив (по их расчетам) до тысячи китайских военных. После нескольких месяцев неловкого молчания 13 августа произошло еще одно столкновение, на этот раз у западной части границы, в сегодняшнем Синьцзяне. В нем погибли двое советских и 21 китайский солдат.
Конфликт нельзя было назвать полной неожиданностью. Отношения между двумя коммунистическими гигантами уже десять лет были напряженными, при этом каждая сторона обвиняла другую в том, что именно она предала дело марксизма. Идеологическое противостояние скрывало более глубинное расхождение: Мао Цзэдун не хотел подчиняться Советскому Союзу в жесткой иерархии коммунистического мира. Советские лидеры обвинили Мао «в великодержавном шовинизме», не признавая, однако, что этот ярлык можно было навесить точно так же и на них.
В 1969 году Советский Союз и Китай избежали перестрелок. Однако Москва раздумывала над более жесткими ответными мерами, рассматривая даже вариант нанесения предупреждающего ядерного удара по своему бывшему союзнику. При помощи советских дипломатов в Вашингтоне она проверяла реакцию Соединенных Штатов на этот план.
Напряжение выходило из-под контроля, и Мао созвал группу высокопоставленных военных чиновников, чтобы разработать ответ Китая на кризис. Руководитель группы маршал Чен Йи предложил необычный способ выйти из положения: столкнувшись с беспощадным врагом на севере, Китай мог рассматривать только возможность объединения сил с Соединенными Штатами после двух десятилетий взаимного непризнания и глубокой враждебности.
Чтобы добиться этой цели, потребовалось два года тайных переговоров. Это достаточно небольшой срок, учитывая, что Мао собирался предпринять совершенно немыслимый шаг — принять презренного лидера империалистического мира.
В декабре 1970 года Мао попросил своего биографа, склонявшегося к левым взглядам журналиста Эдгара Сноу (Edgar Snow) передать Ричарду Никсону (Richard Nixon) приглашение посетить Пекин. Сноу, которого никак нельзя было назвать сторонником Никсона, эта просьба застала врасплох. «Хороший парень! Никсон — хороший парень! — повторял Мао. — Самый лучший парень в мире!»
Тогда китайский лидер распорядился передать расшифровку своего разговора со Сноу нижестоящим партийным организациям на обсуждение. Записи этих дискуссий демонстрировали, что даже верные курсу партии чиновники были ошарашены позицией председателя, многие удивлялись, как Мао мог называть «реакционера» Никсона «лучшим парнем в мире». Они не понимали почему в случае, если такая толерантность распространялась на американцев, Китай не мог улучшить отношения с СССР.
Рядовые члены партии не понимали ни глобальной стратегии председателя коммунистической партии Китая, ни его непреодолимого страха перед Советским Союзом. Он постоянно сравнивал СССР с нацистской Германией, осознавая слабость и американцев, и представителей Западной Европы перед угрозой экспансионизма Москвы.
Мао предлагал теперь создать единый фронт — горизонтальную линию, как он говорил — против Советского Союза. Эта линия должна была включать в себя Соединенные Штаты, Японию, Китай, Пакистан, Иран, Турцию и Западную Европу в рамках квазиальянса, нацеленного на противостояние глобальным амбициям Москвы. Исторический визит Никсона в Пекин в феврале 1972 году вписывался в эту картину.
Некоторые из союзников Китая (хотя не все) оценили стратагему Мао. Северокорейский лидер Ким Ир Сен считал, то приглашение Никсона в Пекин было прекрасным решением. «Китай не стремился к ним, — говорил он Мао. — Это огромная победа. Ваша победа — это наша общая победа. Мы должны ее отпраздновать».
Мао было важно, что Никсон признал ключевую роль Китая в холодной войне против Советского Союза. Американцы, считал он, нуждаются в Китае, больше, чем Китай нуждается в США. А вот как выразился высокопоставленный китайский государственный деятель Гэн Бяо на внутреннем заседании в 1975 году: «Американские империалисты хотят воспользоваться нами, чтобы взаимодействовать с советскими ревизионистами. У них нет возможности нас использовать. Скорее, мы можем использовать их».
Новость о визите Никсона в Пекин повергла советских лидеров в шок. Они давно подозревали, что Китай занимает двойственную позицию, но не ожидали, что Мао выкинет такой фокус. В ответ генеральный секретарь Советского Союза Леонид Брежнев попытался разморозить советско-американские отношения, испорченные из-за напряжения, сложившегося по причине военных действий США во Вьетнаме. Он пригласил Никсона в Москву в мае 1972 года, а потом отправился с визитом в США в июне 1973 года, чтобы приступить к улучшению отношений двух соперничающих в холодной войне сторон.
Брежнев изо всех сил старался убедить Никсона, что с Китаем дружить не стоит. Китайцы, говорил он Никсону в калифорнийском городе Сан-Клементе, отличаются «грубостью, вероломством и лицемерием». Они «коварны и недоброжелательны», «непорядочны», «на редкость хитры и вероломны». Вместо того чтобы умасливать китайцев, американцы должны сплотиться с Советским Союзом. «Я хочу поговорить с вами в частном порядке, с глазу на глаз, никаких стенограмм, — сказал он советнику по национальной безопасности при Никсоне Генри Киссинджеру (Henry Kissinger) в мае 1973 года. — Понимаете, если вы станете нашими партнерами, мы с вами будем править миром».
Никсон и Киссинджер не купились на это. Они намеревались столкнуть русских и китайцев друг с другом. На тот момент отношения Вашингтона с Советским Союзом, были гораздо лучше, чем отношения Советского Союза с Китаем. И те, и другие хотели получить от Соединенных Штатов помощь, что давало Никсону значительные рычаги влияния.
Эти рычаги влияния проявились, когда весной 1972 года Никсон ненадолго довел до эскалации войну во Вьетнаме, за которой последовала невразумительная реакция ключевых союзников Ханоя. Соединенные Штаты занимали выгодную позицию, особенно после того, как приграничная война 1969 года продемонстрировала, насколько Москва и Пекин боятся друг друга.
Однако эта позиция была эффективна лишь при условии сохраняющегося страха. После десяти лет напряжения Китай и Советский Союз стали переосмыслять свои отношения. Двусторонние отношения нормализовались после визита Михаила Горбачева в Пекин в мае 1989 года, а в последние годы при Си Цзиньпине и Владимире Путине Китай с Россией сблизились намного больше. Последние пограничные вопросы были урегулированы в 2004 году. В 50-летнюю годовщину столкновения на Чжэньбао/Даманском сохраняются лишь слабые воспоминания о конфронтации, в результате которой Китай и Россия оказались на пороге ядерной войны.
Россия, конечно, больше не является коммунистическим государством, холодная война уже закончилась, а Китай стал экономическим локомотивом, но старый треугольник Пекин-Москва-Вашингтон до сих пор сохраняется. Китай и Россия не стали союзниками, в их отношениях сохраняется недоверие, которое подчеркивается опасениями Москвы в связи с растущим экономическим влиянием Пекина. Однако господин Путин и господин Си признают, что плохие российско-китайские отношения пойдут на руку только Соединенным Штатам, и они изо всех сил стараются не поставить себя в стратегически невыгодное положение. В этом смысле и та, и другая сторона извлекли уроки из 1969 года.
Но какие уроки, если таковые вообще есть, извлекли американские политики? В 1969 году Никсон и Киссинджер действовали в соответствии с древним китайским изречением: «Сидя на вершине горы, наблюдать за схваткой двух тигров». 50 лет спустя американские стратеги слезают с горы и вступают в схватку с каждым из тигров на его территории. Не существует китайского изречения, подходящего для описания этой ситуации. Возможно, потому что эта стратегия неэффективна. Если треугольник — это игра, то Америка разучилась в нее играть.
Рассказ генерал-майора Бубенина о бое на острове Даманский 2 марта 1969 года.
2 марта 1969 г. 10.40. Дежурный по 1-й погранзаставе младший сержант Николай Загныбеда доложил:
— Товарищ старший лейтенант, со 2-й заставы сообщили, что китайцы выходят на Даманский.
— Поднимайте заставу «В ружье», — отдал я команду.
Взревела сирена тревоги, и застава взметнулась в едином порыве. Кто служил на пограничной заставе, тот понимает, что это такое. Рев сирены, тревожный голос дежурного: «Застава, в ружье» как ударом тока вскидывают солдат с постелей, отрывают от повседневных бытовых дел и в доли секунды превращают их в бойцов, готовых выполнить любой приказ.
Позвонил Иван Стрельников и проинформировал, чю к Даманскому с поста «Гунсы» выдвигаются около 30 китайцев.
— Виталий, выручай.
— Жди, скоро буду. До встречи.
Но встреча так и не состоялась. Я слышал Ивана, своего друга, в последний раз.
Поднятая по тревоге застава выстроилась во дворе около БТР, готового к движению. Я быстро проверил экипировку у каждого. Довел кратко обстановку. С собой взял 21 пограничника. Таким образом, вместе со мной и механиком-водителем ефрейтором Шамовым нас выехало 23 человека. Остальной личный состав под командованием сержанта Павла Сикушенко оставил как резерв.
Оба заместителя лейтенанты А. Кочкин и Г. Денисенко по разным причинам отсутствовали.
БТР на большой скорости мчался к острову. Часть солдат находилась внутри БТР, остальные на броне. Обычные выезды на ликвидацию провокаций сопровождались шумом, смехом, шутками. На этот раз ехали молча. Чувствовалась напряженность во всем. Я курил одну сигарету за другой, сосредоточенно думал.
Примерно в 11.20 мы находились уже напротив середины острова на удалении 50 метров от него. Хорошо просматривались две автомашины 2-й заставы, которые одиноко стояли на южной оконечности острова. Вокруг никого не было видно. Это встревожило. А где же Иван? Он же должен ждать меня на нашем берегу. Но ни здесь, ни на острове его не было видно.
В этот момент наблюдатель доложил, что на острове послышалась сильная стрельба из автоматов. Вылез из люка и сам услышал длинные автоматные очереди. Солдаты с тревогой смотрели на меня.
— Может, холостыми стреляют.
— Не похоже. Это боевая стрельба. Шамов, стой! Застава, к бою.
Я понял, что Иван попал в беду... Чтобы представить картину случившегося, сошлюсь на официальные данные государственной комиссии по расследованию вооруженного столкновения на советско-китайской границе на острове Даманском 2 марта 1969 г. и подтвержденные в последующем разведчиками.
В ночь с 1 на 2 марта 1969 г. против острова Даманского на своем берегу, используя неблагоприятную погоду и особенности местности, китайцы скрытно сосредоточили до пехотного батальона, численностью более 500 человек, а также два минометных и одну артиллерийскую батарею. Они имели на вооружении безоткатные орудия, крупнокалиберные и станковые пулеметы, ручные гранатометы. Батальон был укомплектован и вооружен по штатам военного времени. Впоследствии появились данные о том, что он прошел полугодовую специальную подготовку для ведения боевых действий на границе. Той же ночью силами трех пехотных рот, численностью более трехсот человек, вышел на остров и занял оборону по рубежу естественного вала.
На китайском берегу заняли оборону оставшиеся два пехотные роты. На скрытых позициях находились огневые средства. Командный пункт батальона и его управление расположились на острове. С берегом установили проводную связь. Весь личный состав, чего не замечалось ранее, одет в маскхалаты. Оружие и снаряжение подогнано так, что не издавало лишнего звука. На острове китайцы отрывали в снегу ячейки, стелили циновки или солому, ложились. Их накрывали другой циновкой и засыпали снегом. Мела поземка. С рассветом обнаружить даже с помощью мощного прибора наблюдения их было практически невозможно.
Позиции двух 82-мм батарей и артиллерии (45-мм орудия), а также крупнокалиберных пулеметов располагались так, чтобы можно было вести огонь по нашим БТР и личному составу прямой наводкой. Минометные батареи, судя по всему, имели четкие координаты стрельбы. В общем, система артиллерийского огня была спланирована так, что все то. что появлялось на основном русле реки и на протоке, должно было быть уничтожено. На самом острове система огня батальона организованна так, что сплошной заградительный огонь из всех огневых средств они могли вести на глубину от 200 до 300 метров и по всему фронту батальона. Все живое, что могло попасть в эту зону сплошного огня, живым остаться не должно.
Таким образом, китайцы, зная, что нас будет в обшей сложности не более 50 человек, заранее спланировали и противопоставили против нас полнокровный пехотный батальон со средствами усиления. Они рассчитывали на полное наше уничтожение. И в этом, кажется, не сомневались.
Чтобы заманить нас в ловушку и вывести под расстрел, они применили обычную тактику, которую использовали во всех прошлых провокациях. Ведь действия наши всегда были одинаковыми и напрямую зависели от действий китайских групп. Как не крути, они нам навязывали свой сценарий. И действия наши в определенной степени выглядели стандартными. Мы с Иваном выходили как парламентеры, выполняя мирную миссию, и никогда не думали, что это может быть смертельно опасно. Привыкли уже.
Кстати, некоторые исследователи боевых действий на острове Даманском, по прошествии десятков лет, когда уже многие забыли, из-за чего, почему и как все это было, критикуют нас за то, что заставы, мол, были нацелены только на мирное выдворение китайцев. И это подается как ошибка. Л на что же мы еще должны были нацелены? Неужели на применение оружия? Как раз, напротив, наша наиглавнейшая задача заключалась тогда в том, чтобы, даже рискуя жизнью, в то сложное время сделать все возможное, чтобы сохранить покой на границе, чтобы ни один выстрел первым не прозвучал с нашей стороны. У нас была мирная миссия.
Итак, в 10.40 (по местному времени) 2 марта 1969 г. около 30 военнослужащих китайского по-гранпоста «Гунсы», как обычно, демонстративно, ускоренным шагом стали выдвигаться в сторону Даманского. Пограничный наряд поста наблюдения 2-й заставы на сопке Кафыла в составе рядовых Кояхова и Шевцева обнаружил их и немедленно доложил по команде. Начальник 2-й заставы старший лейтенант Иван Стрельников поднял заставу по тревоге, проинформировал меня, доложил оперативному дежурному по 57-му погранотряду. Затем вместе с офицером особого отдела отряда старшим лейтенантом Николаем Буйневичем и личным составом в количестве 30 человек выехал к острову.
Стрельников с 14 пограничниками выдвигался на БТР, Буйневич с 5—6 военнослужащими — на автомобиле ГАЗ-69. Третья группа во главе с младшим сержантом Юрием Бабанским ехала на автомобиле бригады техпомощи ГАЗ-66, так как заставская стояла в ремонте.
К 11.00 группы Стрельникова и Буйневйча прибыли к южной оконечности Даманского, а группа Бабанского несколько задержалась из-за технической неисправности машины.
К тому времени группа китайских военнослужащих, заметив приближение пограничников, разделилась на две части. Одна — до 18 солдат — вышла на южную оконечнось острова и на виду у наших пограничников проследовала вдоль восточного берега по основному руслу реки в северном направлении. Вторая — до 12 военнослужащих — продолжила движение вдоль западного берега по протоке, отделяющей остров от китайского берега, и остановилась в поле зрения Стрельникова.
Подъехав, наши пограничники спешились. Стрельников отправил свой БТР в укрытие. Было рекомендовано так делать, потому что в китайской и мировой прессе появилось тогда много снимков, показывающих «бесчинства советских пограничников на китайско-советской границе» на фоне бронетранспортеров.
Группе из 13 человек во главе с сержантом Николаем Дергачом Стрельников приказал преследовать китайцев, которые шли вдоль восточного берега острова и выдворить их оттуда. Сам же вместе с Н. Буй-невичем пошел навстречу остановившейся на протоке группе китайцев. Шли с мирными целями, чтобы в очередной раз заявить протест и потребовать удалиться с нашей территории. Так было приказано. Так он и сделал.
Тем временем к южной оконечности острова прибыла и группа Юрия Бабанского. Слева по ходу движения сержант увидел через заросли кустарника на льду протоки более десятка китайцев и приближающегося к ним Стрельникова с группой солдат. Автоматы у них были в положении «на ремень».
Они находились примерно в 30— 40 метрах от командира, когда услышали резкий гортанный крик и прозвучавшие пистолетные выстрелы. Тут же началась сильная беспорядочная стрельба из автоматов и пулеметов. Практически в упор, по-бандитски, китайцы расстреляли обе группы. Из группы сержанта Николая Дергача лишь Геннадий Серебров остался жив.
Услышав стрельбу, группа Бабанского залегла. Но из низинки, где заняли оборону пограничники, ничего не было видно. Тогда Бабанский, Кузнецев и Ко-зусь поползли к бугру, что отделял их от берега. Их взору предстала жуткая картина. Китайцы зверски расправлялись с советскими пограничниками.
— Огонь! — скомандовал Бабанский и выпустил длинную прицельную очередь но бандитам. Одновременно открыли огонь Кузнецев и Козусь. Эта китайская группа была уничтожена. Кончились патроны. Бабанский дал команду отойти к основной группе.
Так, девятнадцатилетний парень из Кемерова, младший сержант Юрий Бабанский оказался в ситуации, когда нужно принимать решения за погибшего начальника заставы, причем — в боевых условиях. Как солдат он сделал все от него зависящее. Возглавил оставшуюся в живых горстку пограничников и организовал достойный отпор провокаторам. Китайцы быстро обнаружили эту группу. Открыли по ней огонь с берега и правым флангом батальона. Группе Ю. Ба-банского удалось отбить несколько атак. Маскируясь и маневрируя, они умело вели неравный бой. Израсходовав патроны, потеряв несколько человек убитыми, воспользовавшись коротким затишьем, Бабанский стал отводить группу с острова.
От начала боя прошло 10—15 минут, когда мы подъезжали к этому трагическому месту. К тому времени уже погибло 22 пограничника 2-й погранзаставы во главе с ее начальником, а рядовой Павел Акулов, в бессознательном состоянии захвачен в плен. После тяжелых пыток и издевательств китайцы казнили его. Лишь в апреле китайцы передали нам изуродованный и обезображенный труп.
Высадившись из БТР, под прикрытием восточного берега мы развернулись в цепь и выскочили на остров. Это примерно в 300 метрах от того места, где только что произошла трагедия. Но мы пока об этом не знали. Нас было 23 человека. В боевом порядке начали движение в направлении затухающей стрельбы. Когда углубились примерно на 50 метров, увидели, что с вала нас атакует до взвода китайских солдат. Они бежали навстречу, орали и вели огонь. Расстояние между нами от 150 до 200 метров. Оно быстро сокращалось. Я не только слышал стрельбу, но и хорошо видел, как из стволов вылетает пламя. Понимал, что начался бой, но еще надеялся, что это неправда. Надеялся, холостыми берут на испуг.
Но вот первые пули просвистели над головой. Вскрикнув, широко раскинув руки, и, как будто споткнувшись о камень, упал ничком Володя Изотов. Шапка сорвалась с его головы и покатилась вперед. Л он, уткнувшись лицом в снег, замер. Это тот самый рядовой Изотов, который всего несколько часов назад испек самый лучший в своей жизни хлеб. Все стало предельно ясно.
— Огонь! — скомандовал я и выпустил длинную очередь по атакующим китайцам. — Ложись!
Те какое-то время продолжали наступление. Но у нас уже было преимущество. Мы вели огонь лежа. Они не выдержали, повернули назад, но один за другим падали в снег. В бою к противнику спиной передвигаться не рекомендуется.
Когда последний из живых успел все же добежать до укрытия, как в то же мгновение с вала открыли шквальный автоматный и пулеметный огонь. Нас было 22, а китайцев — более 300. У нас было всего по два магазина патронов. Больше не полагалось. Приказал окопаться, экономить патроны. Наблюдая за ходом боя, насколько это было возможно, заметил, что по нам ведется интенсивный перекрестный огонь с фронта и флангов.
Но вот пуля щелкнула где-то совсем близко. Другая — сбила шапку. Попытался поглубже втиснуться в снег. Моя черная шуба вздыбилась. Очередь прошила ее, не задев, к счастью, спины. Еще одна врезалась в снег прямо перед носом. «Это ж снайпер», — мелькнула мысль.
Китайцы знали меня в лицо. Кроме того, я лежал на белом снегу в черной шубе. Они вычислили меня и вели огонь на уничтожение. Огонь постоянно усиливался. Снег вокруг буквально кипел. Стало страшно.
Вдруг со мной что-то произошло. Четко осознал, что со мной ничего не случится. Показалось, я вижу, как пули словно огибая, летят мимо меня. В сердце закипела ярость, которая придавала силу, проясняла и укрепляла сознание и волю. Я понял — страх ушел. Так бывает. Либо страх тебя, либо ты его. Страх бывает у всех нормальных людей. Это природная защитная реакция организма на опасность. Бесстрашие наступает потом, когда ты победишь страх.
Злость, ненависть, оскорбленное самолюбие, чувства долга, достоинства и чести — все саккумулиро-валось в невиданную силу. Сознание оставалось четким и ясным. Я уже знал, что и как делать. Здесь, расстреливаемый на снегу, я уже знал — мы победим.
Около часа продолжался бой. Все реже и реже слышались автоматные очереди с нашей стороны. На китайском берегу раздался орудийный выстрел. Вначале один, затем другой. Леденящий душу вой мин накрыл остров. Одна мина взорвалась совсем рядом, смертельно ранив Ивана Ветрича и зацепив меня. Я потерял сознание. Через какое-то время очнулся. Открыл глаза и ничего не увидел. Передо мной брезжил мутно-кровавый свет. Голова раскалывалась от боли. Тошнота подступала к горлу. Протер снегом лицо. Увидел, что снег в руке кровавый. Осмотрелся, с удивлением отметил, что нахожусь совсем в другом месте, под каким-то деревом. Это меня туда взрывной волной отбросило. Сверху густо сыпались ветки, а в дерево роем впивались пули. Вдруг тоненькая русская березка жалобно заскрипела, взмахнула замерзшими ветвями и со стоном упала на кровавый снег, прикрыв меня своими нежными белыми ветвями, как бы защищая меня от огня. Ее срубили пулеметные очереди, которые предназначались мне.
Бой продолжался. Наши солдаты, истекая кровью, расстреливали последние патроны. Стало ясно — надо выводить личный состав из-под минометного обстрела. Иначе всех уничтожат. Приказал отползать назад, под прикрытие берега. Но понял, меня не слышат. Приподнялся на колени и продолжал подавать команды на крепком русском языке. Позже, когда лежали в госпитале, солдаты признавались, что вначале посчитали меня погибшим. А когда услышали мой голос, поняли, командир жив, а это значит — все будет в порядке.
Мой дальнейший план был связан с использованием БТР, который оставался под берегом. Обойти на нем остров по протоке с севера и ударить китайцев с тыла. Но как добраться до него?
■ Говорят, в повседневной жизни человек тратит не более 3 — 4 % той силы и энергии, что природа дала ему. А использовать остальные он может только в самых экстремальных случаях, спасая свою или чужую жизнь. Если это закон природы, то он сработал на все сто.
Я был прижат огнем к земле и не мог пошевелиться. На острове погибали мои солдаты. Спасительный БТР совсем рядом, в каких-то 10 метрах. Одна мысль долбила мозги — я должен быть там, должен... А я лежал под обстрелом, распластанный на снегу, но рукой уже сжимал гашетку. Физически чувствовал две кнопки под большим пальцем правой руки. Чувствовал всем своим существом. Ощущал физически мощную дробь спаренных крупнокалиберных пулеметов. Уже видел китайцев в прицеле. Я уже вел огонь.
И вдруг в одно мгновение какая то невиданная сила приподняла меня и швырнула с острова на лед реки. Что это было? Прошло столько лет, а я не могу этого забыть и понять. Одна пуля все же догнала меня. Подбежали рядовые Петр Величко и Валентин Буранцев, вышедшие с острова несколько раньше. Они пытались оказать помощь, но было не до этого. Я приказал водителю БТР Аркадию Шамову направить машину вокруг острова на протоке, а сем сел за пулеметы. БТР взревел и понесся по реке. Вскоре увидел в прицел, что на китайском берегу появилась большая группа солдат. Как потом выяснилось это была одна из двух пехотных рот, что находились во втором эшелоне. Ее бросили на усиление.
Плотная масса китайцев, спрыгнув с крутого берега, устремилась на остров через протоку. Расстояние до них — до 200 метров. Я открыл огонь с обоих пулеметов на поражение. Наше появление у кии в тылу оказалось для них настолько неожиданным, что бегущая толпа резко замедлила бег и остановилась, будто наткнулась на бетонную стену. Они были в полной растерянности. Даже огонь вначале не вели. Расстояние между нами быстро сокращалось. Подключились к стрельбе и автоматчики. Китайцы падали, как подкошенные, многие повернули и бросились на свой берег. Oiin карабкались на него, но, сраженные, сползали вниз. Китайцы открыли огонь по своим, пытаясь вернуть их в бой. Все смешалось в этой куче, боевой, кипучей. Те, кого развернули, стали группами пробиваться на остров. В какой-то момент они оказались настолько близко, что мы их расстреливали в упор, били бортом и давили колесами.
Неожиданно оба пулемета замолчали. Кончились патроны. БТР завалился направо и резко сбросил скорость.
— Шамов, что там?
— Все скаты пробиты, товарищ старший лейтенант.
— Вперед, Шамов, вперед! Останавливаться нам никак нельзя.
Двигатель ревел от перегрузки. Я вращал башню, стараясь рассмотреть всю обстановку. Китайцы лупили из пулеметов и ручных гранатометов. Они выкатили на берег полевые орудия и били по нам прямой наводкой. Один снаряд попал в правый борт нашей машины и разорвался в моторном отделении. Правый двигатель заглох. Но до южной оконечности острова оставалось совсем немного. Тал: было паше спасение. Второй снаряд попал пр;гмо в башню и разбил пулеметы у меня над головой. Взрывной волной меня выкинуло из кресла стрелка и бросило куда-то в угол. Очнулся оттого, что кто-то снегом растирал лицо. Все, кто были со мною, получили ранения. Аркадий Шамов сумел-таки дотянуть расстрелянный БТР до нашего берега. Там в укрытии солдаты стали оказывать друг другу помощь, а я пошел к розетке телефона, чтобы доложить в отряд обстановку.
Дозвонился до оперативного дежурного майора Баженова. В общих чертах он был уже в курсе. Но потребовал подробного доклада.
— На острове больше часа идет бой. Имеются убитые и раненые. Китайцев несколько сотен. Применяют артиллерию и минометы.
Получил ком? иду вывести всех из боя и ждать подхода резерва.
— Вывести не могу, все погибнут. С моей заставы идет резерв. Сейчас снова пойду в бой.
Я на мгновение опять потерял сознание. Разговор продолжил Шамов. Кое-что он сумел объяснить.
Со стороны нашей заставы прямо го реке мчался наш ГАЗ-69. Прямо перед его передними колесами пулеметные очереди вспарывали снег. Трассирующие пули роем пролетали над головами солдат.
— Буранцев, бегом на косу и маши им, чтобы сворачивали сюда в протоку.
На машине заметили. Это прибыл резерв под командованием старшины заставы сержанта Павла Сикушенко. Они привезли весь носимый и большую часть возимого боекомплекта заставы, все пулеметы, гранатомет ПГ-7 и выстрелы для него. Как все это поместилось в семиместный газик понять невозможно.
Я подозвал водителя БТР 2-й заставы рядового П. Ковалева.
— Машина на ходу?
— Так точно.
— А боекомплект на месте? -Да.
— Сикушенко, возьмите человек десять, оружие, все боеприпасы и в БТР. Оставьте 3—4 человека снаряжать пулеметные ленты. Сержанту Фадееву остаться здесь. Поддерживайте связь и помогайте раненым. Остальные — за мной!
Солдаты быстро заняли места, открыли бойницы и приготовились к бою. Я начал заряжать пулеметы. Вставил коробки, протянул ленты, передернул тросом затворы. В одном из пулеметов заклинило патрон. Я нажал гашетку, сработал только один пулемет.
— Ковалев, прямо на остров держи, а там направо вдоль берега пойдешь. Дальше покажу. Вперед!
Как только мы выехали на лсд, китайцы открыли огонь из орудий и гранатометов. БТР сильно тряхнуло, и он несколько потерял ход. Подбили левое переднее колесо. Но мы продолжали движение и вскоре достигли острова. Теперь у меня созрел замысел ударить китайцам во фланг. Я уже знал, где они заняли оборону и укрылись. Мы повернули опять на северную оконечность острова, но теперь мы пошли не по протоке, а вошли в залив, который глубоко врезался в остров с севера и доходил до самого вала, где занял оборону противник.
Китайцы долго нас не замечали. БТР на полном ходу врезался в их оборону. Больше того, мы случайно вышли прямо на командный пункт батальона и в считанные минуты расстреляли его, тем самым лишив войска управления. Я опять сидел за пулеметом. Кругом грохотало, ревело, выло. В прицел было хорошо видно, как обезумевшая толпа китайцев металась по полю боя, охваченная паникой. Потом они бросились убегать с острова, покидая позиции. Мы увидели, какое огромное количество людей они сосредоточили здесь. Весь лес просто кишел ими. Мы на полном ходу догнали толпу и, врезавшись в нее, стреляли в упор. Когда падал убитый или раненый китаец, к нему подбегали двое других и пытались вынести его с поля боя. Задача более чем четкая — свидетелей и вещдоки не оставлять. Это поражало. Бой длился не более 20 минут. Батальон был выбит с острова. Сами же мы не получили ни одной пробоины и ни одного ранения.
Расстреляв китайцев на острове, мы повернули БТР назад, чтобы выйти на наш берег, пополнить боеприпасы и перезарядить пулеметы.
Обходя остров уже с нашей стороны, мы заметили двух раненых — Николая Пузырева и Анатолия Ани-пера. Пузырев поднял руку, призывая на помощь. Подъехали, чтобы прикрыть раненых броней. Открыв левый десантный люк, сержант Сикушенко с двумя солдатами на ходу подняли Анатолия Анипера, но сами заскочить назад не успели. Китайцы открыли плотный огонь из орудий и ручных гранатометов. Один снаряд попал в правый борт и разорвался внутри.
Снова вспышка, взрыв, темнота. Когда очнулся, показалось, что все изменилось. Стояла тишина. В ушах тоненько звенел колокольчик. В нос ударил тошнотворный запах тротила, смешанный с вонью дымящихся гильз и крови. БТР был наполнен густым дымом, и только тоненький солнечный лучик пробивался сквозь отверстие в броне, оставленное снарядом гранатомета, узким, ядовито-желтым пучком освещал эту ужасную картину. В полуметре от меня сержант В. Ермолюк занял позицию и открыл огонь через бойницу, но вновь артиллерийский снаряд ударил теперь уже в правый борт, и пробив броню, смертельно ранил Виктора. Взрывной волной, многочисленными осколками были поражены почти все, кто находился внутри.
Приказал покинуть подбитый БТР. Помогая друг другу, солдаты не вылезали, а вываливались на лед и вновь открывали огонь. Я последним покидал БТР. В углу в клубах дыма увидел лежащего без движения сержанта Ермолюка. Подтащил его к люку, передал солдатам. Они бережно приняли его и положили на лед. Затем обгоревший, закопченный, и сам вывалился из люка. Мы залегли. Китайцы вновь обрушили на нас минометный огонь. Лед трещал. Артиллерия, минометы, крупнокалиберные пулеметы — все сосредоточено на нашей группе. Все велось к тому, чтобы ни один советский пограничник не смог выйти живым. Чтобы не осталось ни одного свидетеля.
Оставаться здесь дальше было нельзя. Надо перебираться на остров. Это около 50 метров открытого пространства. По команде солдаты, подхватив раненых, изготовились к броску, но с места не стронулись. Да, БТР хоть как-то прикрывал, но он же мог стать для нас и братской могилой, попади в него еще пара снарядов. Понял, нужно хоть парой очередей из автомата прикрыть солдат. Они в какой-то мере должны почувствовать себя защищенными. Я выскочил из-за БТР и дал несколько очередей. Но мой автомат сразу замолчал. Бросился внутрь машины в надежде найти хотя бы один магазин с патронами. Повезло, нашел. Перезарядив автомат, открыл верхний люк, высунулся по пояс из БТР и вновь начал стрелять.
— Вперед, на остров! — из последних сил заорал солдатам.
Преодолев замешательство, они ринулись к спасительному берегу. Я видел, что последние солдаты уже были под прикрытием берега, когда автомат сно-ел замолчал. Кучной дробью колотили пули по броне. Совсем рядом взрывались мины, трещал и ухал лед)Я опять ощутил до боли знакомое чувство одиночества. Автомат не стрелял, а я стоял, и мне все было безразлично. У острова лежали мои солдаты, истекающие кровью, с надеждой и тревогой смотрели в мою сторону. Китайцы расстреливали меня, а мне было все равно. Наступала полная апатия. Исчерпав запас прочности, организм отключался. Почему нет помощи? Как долго этот ад будет продолжаться?
Я заметил, кто-то из солдат с острова снова бежит ко мне. Подумал почти безразлично: «Зачем? — ведь убьют». Но в следующий миг почувствовал, что этот кто-то оказался Мишей Путилова и. Он с силой дернул меня за ноги и отащил вниз. Я упал и зарылся лицом в остывающие гильзы на дне БТРа.
— Товариш старший лейтенант, что вы делаете? Вас же убьют! — он помог мне вылезти.
— Путилов, посмотри, там должны еще быть патроны.
Он нашел еще пару неполных магазинов.
— Теперь беги к острову, — сказал ему, — я тебя прикрою.
Он побежал. Где- то на полпути вскрикнул и упал, потом медленно пополз дальше. Ранило, но жив. Собрался бежать за ним, но как же без шубы? Снова нырнул в БТР, отыскал то, что от нее осталось, накинул на плечи. Напрягся, чтобы сделать решительный бросок. Но что-то остановило. И тут же рвануло буквально перед грудью. Словно споткнувшись я рухнул на лед. Снаряд пролетел перед грудью настолько близко, что я просто почувствовал его своим телом. Мгновение, уже которое за этот бой, вновь подарило мне жизнь. Я поднялся и побежал. На острове меня ждали мои солдаты.
Уходим на север. За небольшим изгибом берега, надежно защищавшего нас, мы остановились, чтобы оказать посильную в этих условиях помощь раненым. Особо тяжелых приказал выносить на наш берег. У Виктора Ермолюка была оторвана одна нога, а вторая держалась на кусочке мышцы и оставшейся штанине. Низ живота разворочен. Кровь хлестала ручьем, и мы никак не могли ее остановить. Перед тем, как его отправить, он подозвал меня. Затухающим голосом, попросил:
— Товарищ старший лейтенант, я умираю, отомстите за мою смерть. Удивительно, но он не терял сознание и умер уже в вертолете, когда его вместе с другими переправляли в госпиталь. Попросил у ребят закурить и тихо угас.
Нас осталось четверо. И только одному из этих четырех удалось пока избежать ранений. Я верил, что обязательно придет помощь. Но время шло, а ее все не было, словно затерялась в пути.
Мы перекурили, перезарядили автоматы и снова пошли на остров. Ведь там оставались наши товарищи, они еще вели бой и бросить их мы не могли. Каждый из нас понимал, что живыми оттуда вряд ли вернемся.
Прошли несколько десятков метров. Стояла тишина. Прошли через свои позиции. Видели наших убитых. Вышли на вал, где расстреляли китайцев, когда зашли им во фланг на БТР. И опять огонь по нам никто не вел. Видели следы своего БТР. Видели много крови на снегу и длинные глубокие борозды, тоже красные от крови. Это китайцы волоком эвакуировали своих убитых и раненых. В нас не стреляли.
Я плохо слышал после контузии. Уши заложило спевшейся кровью. Поэтому не сразу понял, когда солдаты стали радостно кричать и махать руками. А это означало, что китайцев на острове больше нет. Через кусты уже просматривалась протока. И там тоже никого не было.
Мы побрели обратно. Прошли по позициям, где вели бой наши солдаты, которые оставались здесь, пока мы на БТР совершали рейды. Но о них отдельный рассказ.
Их оставалось около 15 человек. Семеро вскоре погибли, остальные ранены. Китайцы предприняли несколько атак, чтобы уничтожить последних. По словам младшего сержанта Василия Каныгина и рядового Николая Пузырева, около 30 человек поднялись во весь рост и, развернувшись в цепь, не прячась и не маскируясь, с автоматами наперевес, вели огонь, не целясь. Каныгин и Пузырев подпустили их поближе и расстреляли весь взвод буквально в упор.
Каныгин понимал, что китайцы не оставят надежду зайти в тыл и добить раненых.
Кончались патроны. Василий посылает Пузыре-ва собрать их у погибших. Солдат-первогодок проявил настоящую храбрость. Он ползал по местности, которое простреливалось отовсюду, от одного убитого к другому. К великому сожалению, набрать удалось совсем немного. Ведь наши солдаты сражались, что называется, до предпоследнего патрона. Последний оставляли для себя. Поверьте, так и было. Нисколько не преувеличиваю. Это факт. Уже в госпитале, куда вывезли после боя всех раненых, они доставали из карманов по одному-два патрона и сдавали их. Когда их спрашивали, откуда и зачем это, они отвечали: «так, на всякий случай, для себя». А тогда Пузырев по пути подбирал подсумки и с китайских убитых солдат. Оружие у нас было одинаковое — автомат Калашникова.
В центре боевого порядка уже более полутора часов мужественно сражались сержант Иван Ларечкин, рядовые Петр Плеханов, Кузьма Калашников, Сергей Рудаков, Николай Смелов. На правом фланге руководил отделением младший сержант Алексей Павлов, а вместе с ним были ефрейтор Виктор Коржуков, рядовые Алексей Змеев, Алексей Сырцев, Владимир Изотов. Солдаты-первогодки Исламгали Насретдинов, Иван Ветрич, Александр Ионин, опытные пограничники Володя Леготин, Петр Величко и другие. Они своим метким огнем и беспримерной стойкостью и мужеством сковывали противника с фронта.
В ходе боя тяжелое ранение получил секретарь комитета комсомола заставы Виктор Коржуков. Алексей Змеев, тоже раненый, пополз спасать своего друга, попросив Петра Плеханова прикрыть его огнем. Они с Виктором уже пробирались к укрытию, когда смерть настигла обоих. Так и нашли их после боя, лежащих в обнимку недалеко от укрытия, прошитых одной пулеметной очередью.
У Кузьмы Калашникова была пробита правая рука. Он продолжал вести бой левой. Младший сержант Алексей Павлов, будучи тяжело раненным, контуженным от взрыва мины, осколки которой, буквально изрешетили его, терял сознание, но оставался в боевом строю. Рядовой Алексей Сырцев, когда у него закончились патроны, примкнул штык к автомату, поднялся во весь рост и с возгласом: «За Родину, вперед!» бросился в штыковую атаку. Один — на батальон. Пробежал всего девять шагов. На десятом — убили. Пуля попала прямо в сердце, пробив комсомольский билет.
Каждый, кто вел бой на острове, проявлял героизм, мужество, беспримерную храбрость и стойкость, смекалку и взаимовыручку. И все это, помноженное на профессионализм, сыграло решающую роль. Батальон регулярной армии Китая при поддержке двух минометных и одной артиллерийской батарей в течение двух часов жесточайшего боя не смог сбить с острова и уничтожить группу пограничников в 30 человек.
По официальным данным, за два с небольшим часа мы уничтожили до 248 китайских солдат и офицеров только на острове. Сколько мы расстреляли на протоке, не известно. С нашей заставы погибло 8 пограничников, 14 ранено.
С последней группой мы выходили с острова, на котором уже не было китайцев. Вдруг заметили справа группу людей. Изготовились к бою. Но вскоре узнали своих. Это Юра Бабанский со 2-й заставы, расстреляв все боеприпасы, потеряв несколько человек убитых, выводил группу из боя.
Над нашим берегом уже кружил вертолет. Он приземлился на протоке. А потом мы увидели бегущих навстречу пограничников.
— Товарищ старший лейтенант, наши идут.
Ко мне подбежал замполит 2-й заставы младший лейтенант Михаил Колешня. Я не только понял, но и всем существом осознал, что все кончилось. Мои силы были на пределе. Солдаты успели подхватить меня на руки и бережно опустили на лед.
Нет, я не потерял сознание. Я все видел. Кое-что слышал. Колешня говорил, что прилетел Леонов. Ему приказали прочесать остров. Да, кое-кому следовало побеспокоиться несколько раньше. Колешня спросил, есть ли китайцы на острове. Я ответил, что нет. Попросил его помочь вынести оттуда раненых и убитых.
— Пойдем, ребята, на берег. Надо доложить Леонову.
Я попытался встать, но ноги, пробитые осколками, плохо слушались меня. Ныло раненое плечо, кружилась голова и тошнило. Кровь еще сочилась из ран в голове и заливала глаза.
Рядовой Валерий Захаров помог подняться, взвалил меня на свое плечо и понес, хотя и сам имел ранение. Как только мы вышли из-за укрытия, китайцы открыли огонь из пулеметов со своего берега. Но пронесло.
На берегу нас встретили начальник погранотря-да полковник Д. Леонов, начальник политотдела подполковник А. Константинов и начальник медслужбы майор В. Квитко, который уже организовал медицинскую помощь раненым. Я доложил Леонову обстановку, обо всем, что произошло на острове.
К этому времени прибыл резерв 3-й заставы во главе с ее начальником старшим лейтенантом В. Шо-роховым. Вместе с резервом 2-й заставы, пришедшим несколько раньше, они начали разведку острова и одновременно эвакуацию убитых и раненых. Вскоре и меня с ранеными солдатами отправили на вертолете на 2-ю заставу, где был развернут пункт приема и обработки раненых.
Там же я увидел Лиду Стрельникову, жену Ивана. Она, как и все остальные, еще не знала, что муж погиб. Помогала медикам: перевязывала, поправляла повязки, поила чаем и по-матерински успокаивала солдат. Каждый раз бежала к прибывающей группе раненых с надеждой найти среди них своего Ивана. Время шло и надежда таяла. Полными слез глазами она смотрела на меня, но ни о чем не спрашивала. Боялась услышать горькую правду. Хотя видно было, что все понимала.
— Лида, прости, я ничего не знаю. Не волнуйся, может, все образуется.
Я действительно пока точно не знал, что со Стрельниковым. Догадывался, но точно не знал, потому что в тот день не видел его ни живым, ни мертвым.
Она ждала до последнего. И только под вечер вместе с другими погибшими привезли Ивана.
Лишь позже я разузнал некоторые подробности, связанные с началом вооруженного конфликта 2 марта 1969 г. Как Стрельников подьехал к острову и вышел навстречу с китайцами, как начался бой, как потом приехали мы и тоже вступили в бой. Все это наблюдал пограннаряд с поста наблюдения на сопке Кафыла и обо всем докладывал на 2-ю заставу. Там еще оставалось около 20 человек личного состава во главе с замполитом заставы. Но застава никак не реагировала.
Местные жители села Нижне-Михайловка видели, когда Стрельников с заставой выехал по тревоге на Даманский. А вскоре услышали стрельбу на острове. Анатолий Георгиевич Авдеев, бригадир рыболовецкой бригады, с двоюродным братом Геннадием Васильевичем готовили в этот день снасти для весенней путины. Когда со стороны Даманского послышались вначале стрельба, а потом и взрывы, они встревожились и побежали на заставу узнать, что случилось. Хотя
- Авдееву, прошедшему войну, и без того все стало понятно. На заставе ответили, что на острове идет бой.
— А что ж вы сидите и не спешите на помощь? — возмутился ветеран войны.
— У нас не на чем ехать.
Фронтовик крепко «посоветовал» поднять заставу и готовить боеприпасы, а сам с Геннадием Васильевичем побежал в поселок запрягать лошадей. Им стал помогать их сородич молодой парень Дмитрий Авдеев.
Вскоре две санные повозки, доверху наполненные ящиками с патронами, через тайгу, по бездорожью, направились к району боя. А за ними бежали пограничники 2-й заставы. Потом на заставу прибыл со своим личным составом начальник 3-й заставы
- Шорохов. Он встретил во дворе Лиду Стрельникову и спросил, что случилось.
— Володя, — тревожно сказала Лида, — на острове стреляют. Наши с деревенскими только что отправились туда. Поезжай скорее.
От заставы Шорохова до Даманского около 30 километров. Но с получением сигнала начальник 3-й сделал все возможное, чтобы прийти на помощь как можно быстрее. В то время дорог вдоль границы не было. Приходилось объезжать глубоко по тылу. А зимой пробивали зимник, который шел по тайге, замерзшим болотам. Маневр сил по этой причине был затруднен и сильно ограничен.
...Бой на острове Даманский 2 марта носил жесточайшей характер. И мы, и китайцы беспощадно уничтожали друг друга. Сначала в открытом бою. А китайцы еще безжалостно добивали раненых.
Вот что свидетельствовал начальник медслужбы отряда майор медицинской службы В.И. Квитко: «Медицинская комиссия, в которую, кроме меня, входили военные врачи старшие лейтенанты медицинской службы Б. Фотавенко и Н. Костюченко, тщательно обследовала всех погибших пограничников на острове Даманском и установила, что 19 раненых остались бы живы, потому что в ходе боя получили не смертельные ранения. Но их потом по-гитлеровски добивали ножами, штыками, прикладами. Об этом неопровержимо свидетельствуют резаные, колотые штыковые и огнестрельные раны. Стреляли в упор с 1—2 метров. На таком расстоянии были добиты Стрельников и Буйневич».
«После боя мы подбирали погибших, — говорил потом Василий Вишневский, — у нас буквально волосы вставали дыбом. Многих наших ребят китайские бандиты добивали штыками и ножами. Расстреливали из автоматов, выкручивали руки. У некоторых выколоты глаза».
«Я перезарядил автомат и, укрывшись, стал снова вести огонь по китайцам, — рассказывал младший сержант Юрий Бабанский. — Видел, как они бежали, останавливались, добивали наших раненых. Мы, как могли, пытались помешать им это делать».
Таких показаний можно привести много. Но это чисто нравственная сторона ситуации. А были и другие, более существенные с точки зрения организации службы.
Китайский батальон достиг полной внезапности. Имеющимися силами и средствами вовремя не было установлено выдвижение такой большой военной группировки с боевой техникой к линии границы, ее выход на остров и закрепление там. Наши донесения со Стрельниковым о подозрительных звуках в ночь с 1 на 2 марта в районе острова остались без внимания. Все командование отряда, как известно, в это время находилось на армейских учениях, где по иронии судьбы отрабатывалось отражение вооруженного вторжения войсковых сил вероятного противника на советскую территории. А за 200 километров от этих учений шел реальный бой двух погранзастав с реальным противником.
Батальон НОАК 2 марта занял в тактическом плане довольно выгодные по условиям местности позиции для пехоты, артиллерии и других огневых средств непосредственно на китайском берегу. Частью сил до трех пехотных рот занял остров, подготовив и оборудовав его под опорный пункт.
В первые же минуты боя погибли начальник 2-й погранзаставы Иван Стрельников, офицер особого отдела Николай Буйневич и 21 пограничник. Группа солдат до 10 человек под командованием младшего сержанта Юрия Бабанского приняла бой после гибели начальника и держалась до подхода 1-й погранзаставы.
Жестокое противоборство длилось более двух часов. На каждого из нас в среднем приходилось от 15 до 20 китайских солдат и почти одно орудие или миномет. Примерно такое же соотношение в потерях, только в обратной пропорции. В это трудно поверить. Но это так, что подтверждено документальным анализом и научными исследованиями.
Как только меня доставили на заставу, тут же привели в кабинет начальника заставы. Там уже находился начальник войск Тихоокеанского пограничного округа генерал-майор В.Ф. Лобанов. Усадили за стол, дали лист бумаги, ручку и попросили нарисовать схему боя, рассказать, что там произошло.
Я нарисовал, сказал, сколько, на мой взгляд, было китайцев, доложил о том, что они применили артиллерию и минометы. Мне не сразу поверили. Только на следующий день, после того как на острове побывала государственная комиссия по расследованию этого инциндента во главе с первым заместителем председателя КГБ генерал-полковником Н.С. Захаровым, все подтвердилось. Картина боя всех поразила.
Затем меня отвели в ленинскую комнату заставы, где теперь орудовали медики. Солдаты лежали на полу, на столах, а кто мог, сидели на стульях. В первую очередь обрабатывали тяжелораненых. Резко пахло йодом, кровью. Начальник медслужбы отряда В. Квитко, молодые военные медики старшие лейтенанты медслужбы Б. Фотовенко и Н. Костюченко работали профессионально, напряженно. Это их заслуга в том, что ни один из раненых, даже самых тяжелых, не погиб. Все были спасены. Майор Квитко позже рассказывал, что его тогда поразило какую приличную доврачебную помощь оказывали друг другу солдаты в ходе боя. У всех остановлено кровотечение. Раны пусть наспех, не всегда умело, но были перевязаны.
Вячеслав Иванович, увидев меня, сразу предложил пойти на обработку. Но ведь оставались еще мои тяжелораненые солдаты.
— Все нормально, товарищ майор, я потом, только дайте попить.
Мне подали кружку с какой-то жидкостью. Я залпом проглотил все, что там было. Попросил еще. У майора, кажется, полезли глаза на лоб.
— Виталий, хватит, больше не надо. Ведь это спирт.
А я даже не почувствовал.
Уже стало темнеть, когда первый вертолет с ранеными приземлился на стадионе, прямо напротив военного госпиталя в поселке Филено. Окруженные заботой, вниманием, профессионализмом всех сотрудников госпиталя во главе с его начальником, участником войны подполковником Н.З. Заскиным мы стали быстро поправляться.
В то время военные историки отмечали, что аналогов этому бою никогда ранее не было. Он вошел в энциклопедию «Великие битвы и сражения XX века».
Список военнослужащих 1-й погранзаставы 57-го погранотряда, погибших в бою 2 марта 1969 г.
- Сержант Ермолюк Виктор Михайлович
- Ефрейтор Коржуков Виктор Харитонович.
- Рядовой Ветрич Иван Романович.
- Рядовой Гаврилов Виктор Илларионович.
- Рядовой Змеев Алексей Петрович.
- Рядовой Изотов Владимир Алексеевич.
- Рядовой Ионии Александр Филимонович.
- Рядовой Сырцев Алексей Николаевич.
- Рядовой Насретдинов Исламгали Султангале-евич (погиб 15 марта).
Список военнослужащих 2-й погранзаставы 5.7-го погранотряда, погибших в бою 2 марта 1969 г.
- Старший лейтенант Стрельникоз Иван Иванович.
- Сержант Дергач Николай Тимофеевич.
- Ефрейтор Давыденко Геннадий Михайлович.
- Рядовой Денисенко Анатолий Григорьевич.
- Рядовой Данилин Владимир Николаевич.
- Рядовой Егупов Виктор Иванович.
- Рядовой Золотарев Валентин Григорьевич.
- Рядовой Исаков Вячеслав Петрович.
- Младший сержант Колодкин Николай Иванович.
- Рядовой Каменчук Григорий Александрович.
- Рядовой Киселев Гавриил Георгиевич.
- Рядовой Кузнецев Алексей Нифантьевич.
- Младший сержант Лобода Михаил Андреевич.
- Ефрейтор Михайлов Евгений Константинович.
- Рядовой Нечай Сергей Алексеевич.
- Рядовой Овчинников Геннадий Сергеевич.
- Рядовой Пасюта Александр Иванович.
- Рядовой Петров Николай Николаевич.
- Сержант Рабович Владимир Никитич.
- Рядовой Шестаков Александр Федорович.
- Рядовой Шушарин Владимир Михайлович.
- Ефрейтор Акулов Павел Андреевич.
В этом бою погиб также старший лейтенант Буйневич Николай Михайлович, оперуполномоченный особого отдела 57-го погранотряда.
В этих скорбных списках моя никогда не заживающая рана и вечная душевная боль от безвременной потерн дорогих мне людей. Они неоднократно прикрывали меня от верной гибели. А я, к великому сожалению, не сумел их сберечь. Да простят меня их родные и близкие.
http://kopilka.wolfschanze.ru/dam.htm — link
