Последний бой 6-й роты

 

С момента гибели 6-й роты 104-го полка 76-й дивизии ВДВ под Улус-Кертом в 2000 году прошло 25 лет. Несмотря на такой достаточно большой срок, единства мнений насчет боя на высоте 776 до сих пор нет.

Во многом такая ситуация сложилась из-за засекречивания официальными государственными органами важнейших документов и фактов – уголовного дела о гибели роты, боевой документации полка и группировки российских войск и т.д. Вдобавок (судя по всему) многие участники боя и операции в Аргунском ущелье в 2000 г. до сих пор ходят под разного рода подписками о неразглашении (устными или письменными).

Часть 1.

Попытаемся разобраться в произошедшем под Улус-Кертом на основе имеющейся в нашем распоряжении информации (видеоматериалов, статей, книг, воспоминаний участников). В ходе исследования данной операции не все моменты происходившего были ясны автору данных строк (ввиду неполноты информации), поэтому в повествовании возможны небольшие неточности по хронологии событий и изложенным фактам. Любые конструктивные замечания и дополнения приветствуются.

1. Российская армия в Чечне

Прежде чем начать описание самих событий, необходимо пройтись по общему состоянию вооруженных сил России образца 1999—2000 годов, как и их противника – чеченских НВФ.

Российская армия 1990-х годов – прямая наследница советской армии, только за время «демократических реформ» она утратила значительную часть своей боеспособности и выучки.

Это в полной красе проявилось в Первую Чеченскую войну, когда вместо мощного удара в стиле «взять Грозный двумя полками» получилась очень тяжелая и кровопролитная борьба с чеченскими отрядами, сопровождавшаяся чудовищными потерями личного состава. А ведь на начало конфликта (1994 год) с момента окончания Афганской войны (1989 год) прошло всего 5 лет – и за это время вооруженные силы изменились так, как будто это были армии абсолютно разных стран, не имеющих друг с другом вообще ничего общего.

Во Второй Чеченской войне российская армия воевала несколько лучше, но многие черты, присущие ей во время предыдущей кампании, сказывались и теперь – пусть и в не такой острой форме.

1.1. Подготовка, личный состав

В Первую чеченскую войну части и подразделения бросали в зону боевых действий зачастую практически без какой-либо подготовки. И получалось так, что водители боевых машин имели всего несколько часов вождения, солдаты впервые брали автоматы в руки, а бойцы одного и того же подразделения знакомились друг с другом и с командирами чуть ли не перед своим первым боем.

 

Во вторую войну войска старались не отправлять на Кавказ совсем уж без подготовки, какое-то время уделялось на сколачивание подразделений и их подготовку к боевым действиям.

Но все равно оставались общие проблемы армии образца 1990-х годов – это низкое финансирование, а потому – очень слабая и недостаточная боевая подготовка еще до начала войны. Многие части занимались хозработами (потому что снабжение казенными продовольствием бывало явно недостаточным) для выращивания продуктов и прочими несвойственными армии занятиями. Доходило до того, что деревенских солдат могли отправлять домой в «отпуска» с единственной задачей – чтобы они привезли потом в часть какое-то продовольствие (мясо, картошку т.д.). Какая уж тут боевая подготовка, когда солдатам было элементарно нечего есть… По воспоминаниям одного офицера (3-я мотострелковая дивизия) – бывало так, что его суточный рацион состоял из пары пакетиков «доширака».

В отдельных случаях подготовка солдат и офицеров могла быть вполне сносной, но в целом армия была подготовлена к выполнению боевых задач весьма слабо.

Уже в ходе боев это вело к увеличению потерь и уменьшению эффективности действий армейских частей. Так, довольно большие потери были в десантных частях, сдерживавших рвавшихся к Ботлиху боевиков в августе 1999 года. Там же из-за пренебрежения охраной вертолетной площадки боевиками с соседних высот было уничтожено несколько вертолетов (при этом погиб командир вертолетного полка). Далее высокие потери периодически перемежались с успехами малой кровью, и наоборот.

К тому же, в армии оставался ее прежний порок, выражавшийся в том, что части в основном содержались по штату мирного времени, т.е., в сокращённом составе. Для того чтобы они хотя бы как-то были приближены к полной штатной численности «по-боевому», приходилось прибегать к старому методу – комплектованию рот и батальонов методом надергивания солдат из самых разных мест – из других боевых частей полка или дивизии, тыловых и штабных учреждений и т.д. Так же отправлявшиеся на войну части частенько разбавлялись новозавербованными контрактниками. Естественно, что новым сослуживцам при этом требовалось время, чтобы превратиться в слаженное подразделение, а его, времени, как раз не хватало. Подобный способ пополнения войск до штата, естественно, снижал их боевые возможности. Полностью боеготовых частей, которые можно было поднять по тревоге и немедленно перебросить на театр военных действий для выполнения боевых задач, практически не было – основу группировки в Чечне составляли вышеупомянутые «полуфабрикаты».

В общем, подготовка российских войск разнилась от части к части (были и хорошо обученные и подготовленные воинские коллективы), но в целом оставляла желать лучшего.

Другим фактором, влияющим на боеспособность войск, были жилищно-бытовые и материальные условия для офицеров и контрактников. А они особым блеском и шиком похвастаться не могли. Зарплаты были низкими, не всегда выплачивались вовремя, жилье тоже могли или не давать, или выдавать не самого лучшего качества. Многие офицеры увольнялись, оставались либо «идейные» (не мыслившие себя вне армии), либо те, кто больше нигде не мог обустроиться. Соответственно, падал и их общий уровень подготовки и мотивированности.

Потребность воевать в Чечне вскрыла и другие сопутствующие основным порокам армии образца 1990-х недостатки. Это – практическое отсутствие подготовки к горной и партизанской войне, с чем вовсю приходилось сталкиваться в кавказских горах и предгорьях. Войска действовали в рамках старой советской военной доктрины, настроенной на противостояние крупным армиям НАТО в Третьей мировой, а не на борьбе с партизанскими и полупартизанскими отрядами без четкой линии фронта и хорошо очерченной системы «свой-чужой». Был практически забыт (или, вернее сказать, – проигнорирован) опыт Афганской войны, где боевые действия со стороны противника как раз носили полупартизанский и партизанский характер, а сама война в основном шла в горах. Во всяком случае, приобретенные в Афганистане навыки и умения использовали практически только на уровне тех командиров, которые сами прошли «Афган» и могли использовать свой опыт в новых условиях. Каких-то обобщающих прошлый опыт инструкций, памяток, наставлений о противостоянии противнику в партизанской/горной войне фактически не было или было крайне мало в микроскопических дозах.

1.2. Материально-техническое обеспечение

Российская армия фактически воевала на запасах, оставшихся от Советского Союза. Ввиду хронического недофинансирования вооруженные силы (как практически и вся страна) не могли себе позволить новой техники, вооружения, снаряжения. Благо, запасов бывшей Советской армии было накоплено с избытком (готовились воевать чуть ли не со всем миром), что спасло уже армию Российскую в плане материально-технического обеспечения.

Но со специальными средствами – связью, разведкой – все обстояло довольно плохо. Боевики, к примеру, располагали гораздо лучшими средствами связи – более мобильными, надежными и современными.

Влияние времени не могло сказаться и на имуществе — техника 10-20-30-летней давности выпуска часто выходила из строя. Особенно «замечательно» было в те моменты, когда это происходило на марше или, не дай бог, — в бою.

После поломок часто применялась практика «потрошения» одной-двух сломанных машин, чтобы за счет их запчастей ввести в строй другие. Поломка техники напрямую имеет отношение к описываемым нами событиям, добавив в копилку разного рода форс-мажоров и неприятных обстоятельств еще и отказ боевых машин (об этом – позже).

Собственно говоря, об устарелости техники и выработке ее ресурса уже задним числом (в марте 2000-го), после основной фазы боев, скажет министр обороны И. Сергеев.

Не хватало вертолетов и самолетов – что не лучшим образом сказывалось на их работе по разведке, огневой и транспортной поддержке воюющих частей. Министр обороны в том же своем заявлении сообщал, что уже в марте 2000-го исправность парка армейской авиации составляла не более 20-25% от ее общей численности. А ведь в горах, в условиях отсутствия или большого ограничения пригодных для наземного транспорта дорог и наличия труднопроходимой пересеченной местности те же вертолеты становятся очень важным компонентом ведения боевых действий.

Подводя итог, можно сказать, что обеспеченность воюющей в Чечне армии вооружением и снаряжением была далека от удовлетворительной, воевать приходилось на старом оружии, технике и снаряжении, которых, к тому же, не всегда хватало.

1.3. Разведка, управление и взаимодействие

Разведка, как и взаимодействие различных сил и ведомств, задействованных в «контртеррористической операции» в Чечне, являлись определенно слабыми сторонами федеральных сил в Чеченской республике.

 

 

К операции привлекались самые разные части и подразделения, принадлежавшие к Министерству обороны, МВД (внутренние войска, отряды спецназа типа ОМОНа, СОБРа и т.д., сотрудники уголовной милиции и т.д.), ФСБ. Задействованы были даже отряды ГУИНа. Внутри ведомств так же было деление – например, группировки ВДВ и морской пехоты подчинялись отдельным командующим, которые координировали их действия с другими частями.

В целом получилась довольно громоздкая и неповоротливая машина, быстрота реакции которой на изменение ситуации оставляла желать лучшего.

Плохо обстояло дело и с взаимодействием всего этого «винегрета» разных силовых структур, ведомств и групп внутри этих ведомств. Так, еще с Первой Чеченской войны было традиционно отвратительное взаимодействие ВВ и Минобороны, перекочевавшее и в 1999—2000 гг.

Система принятия решений, их доводка до других участников операции и обратная реакция подчиненных в группировке российских сил в Чечне была серьезно «заторможена» ввиду наличия множества командных инстанций и не менее большого количества различных отрядов, отдельных рот, батальонов, полков и т.д. Наличие отдельных группировок разных министерств и ведомств с параллельным руководством сильно затрудняло их практическое взаимодействие и координацию действий.

Такая многочисленная «сборная солянка» неизбежно вела к проседанию скорости обработки информации и принятия решений. Говоря коротко – приказы руководства и его реакция на происходящее могли серьезно запаздывать применительно к меняющейся обстановке. А это влекло за собой снижение эффективности принимаемых решений и «портило» их практическую реализацию.

При штурме Комсомольского был случай, когда обычная пехота спокойно смотрела на попавших под огонь боевиков разведчиков – и при этом не пошевелила пальцем, чтобы хоть как-то их прикрыть и поддержать. Попавшая в засаду боевиков 2-я рота 84-го отдельного разведбата (декабрь 1999 г в Дубаюрте) не могла добиться поддержки от вышестоящего начальства (и стоявшие рядом танкисты выдвинули к ним танки по собственной инициативе). Таких примеров, к сожалению, было предостаточно.

Более того, происходили комичные случаи и тогда, когда разные части напрямую должны были взаимодействовать друг с другом. Так, обнаружившая боевиков разведгруппа вызвала на них огонь приданной артиллерии. Пока артиллеристы готовились открыть огонь – боевики уже переместились на новое место. Разведчики уже с досадой думали, что шанс упущен – но тут артиллерия бьет… и накрывает боевиков ровно на их новом месте расположения. Что красноречиво говорит об уровне подготовки этих самых артиллеристов (либо о «высоких» навыках арткорректировщика, пославшего снаряды не по тем координатам).

Эффективность разведки федеральных сил существенно снижалась целым рядом факторов. Так, разведподразделениям полковой и бригадной разведки запрещалось работать дальше зоны поражения приданных им артиллерийских частей (об этом будет тоже позже). А групп спецназа ГРУ и разведывательного полка ВДВ (45-й полк), которые работали на большие расстояния в тылу противника, явно не хватало для выполнения всех возникающих задач по разведке.

Авиаразведка была эффективна далеко не всегда. Помимо нелетной погоды (снегопады, облачность и туман), она осложнялась сложным горным рельефом и лесами (чеченские горы редко представляют собой голые пики без растительности). Даже зимой, когда с деревьев опадала листва, эти пространства при соблюдении ряда мер маскировки могли укрыть вражеские отряды от посторонних глаз. К тому же, боевики имели немалый опыт партизанской войны и скрытного передвижения войск.

Оставляла желать лучшего и передача разведданных от разных инстанций друг другу – как по горизонтальной системе связи (от подчиненных начальству и наоборот), так и по вертикальной (между примерно равновесными отрядами и частями российских войск). На практике это означало то, что если по какому-либо каналу будет добыта важная разведывательная информация – далеко не факт, что она будет у каких-то конкретных командиров на местах или в более высоких штабах.

Про разведку мы еще поговорим подробнее, в соответствующей главе.

В целом же, мы можем констатировать, что сбор данных, их обработка, выработка решений и реагирование на изменяющуюся ситуацию со стороны федерального командования происходили далеко не по лучшему сценарию, наслаиваясь на наличие формирований самых разных министерств и ведомств, которые далеко не всегда умели хорошо взаимодействовать друг с другом (а зачастую – наоборот, каждый решал свои задачи и руководствовался своими узкими интересами в ущерб общему делу).

1.4. Численность российских войск в зоне конфликта

Необходимо поговорить о численном составе федеральных сил. Всего на тот момент (февраль 2000 года) группировка российских войск в Чечне насчитывала около 92 000 человек. В отрядах боевиков на протяжении 2-й Чеченской войны вряд ли насчитывалось более 20-30 тысяч человек, а по состоянию на февраль многие из них погибли, сложили оружие, перешли на сторону федералов и выбыли из войны по прочим причинам. Общая численность всей группировки боевиков в Аргунском ущелье на февраль 2000 г. не превышала 4-5 тысяч человек (скорее всего –и того меньше, в районе 3000), все их отряды на территории Чечни – не более 10 000 человек.

 

Казалось бы – федеральные войска превосходят врага примерно в 10 раз, чисто теоретически они должны раздавить его одним мизинцем (учитывая еще и их подавляющую огневую мощь в тяжелых вооружениях). Но не все так просто. Будет звучать парадоксально – но и первая, и вторая Чеченская война шли при острой нехватке сил у «федералов» (отсюда – необходимость собрать всех из самых разных силовых структур, кто хоть как-то может воевать – от армии и ВВ до ОМОНа и тюремного «Тайфуна»).

Солдат банально не хватало на полноценное выполнение всех поставленных задач. «Федералы» оставляли гарнизоны во многих ключевых точках Чечни и более-менее крупных населенных пунктах, чтобы обеспечить контроль над территорией. А это приводило к распылению сил. И чем больше российские войска занимали территории – тем больше им приходилось оставлять сил для ее удержания. У боевиков таких проблем не было – им важно было удерживать только определенные ключевые пункты, поэтому они не были так жестко привязаны к контролю всего и вся.

Другим «минусом» было то, что группировка состояла в том числе из разных ОМОНов, СОБРов, сводных отрядов милиции, ФСИН, ФСБ и т.п. – т.е., из тех, кто не шел в полноценный бой (у них был другой профиль – по работе в тылу в виде гарнизонов, отрядов для поведения зачисток и т.д.). Так же нужно вычесть из общей численности разного рода тыловиков, артиллеристов и т.п. элемент, который непосредственно в боях не участвует, но без кого вести войну нельзя (у боевиков функции тылового обеспечения во многом выполняло мирное население, не воевавшее, но обслуживавшее их потребности).

И с учетом всего этого станет понятно, что свободных сил для осуществления боевых операций у российской стороны было не так много относительно общей численности задействованных войск. Генерал Шаманов, командовавший западной группировкой, говорил, что имеющихся у него и его коллег сил и средств для полноценного выполнения боевых задач явно недостаточно. Но боевые задачи приходилось выполнять тем, что имелось в наличии – другой армии не завезли. Нехватка пехоты вынуждала использовать многие подразделения (к примеру – разведчиков и спецназ) не по их прямому назначению, а в качестве обычной пехоты.

Подводя итог общей оценки федеральных сил в Чеченской кампании 1999—2000 годов, приходится признавать, что их объективные возможности по ведению боевых действий были далеко не на высоте – как по подготовке и выучке личного состава, так и по материально-техническому обеспечению и численности задействованной группировки. На недостатки в управлении и разведке накладывался весьма пестрый состав участвовавших в операциях сил разных министерств и ведомств, которые между собой не всегда удачно взаимодействовали. Боевая ценность группировки, естественно, была далеко не нулевой, и она могла выполнять поставленные перед ней задачи (благо, противник был в другой, более слабой весовой категории). Неся при этом потери, которые при лучшей подготовке и обеспечении боевых действий можно было существенно снизить.

2. Вооруженные силы Чеченской республики Ичкерия

Разобрав качественный и количественный состав российских войск, задействованных в операции по уничтожению сепаратистов в Чечне, теперь необходимо разобрать и противоположную им сторону – вооруженные формирования самопровозглашенной Чеченской Республики Ичкерия.

После окончания Первой Чеченской войны продолжился взятый еще Д. Дудаевым курс на милитаризацию Чечни. Оружия в республике по-прежнему было огромное количество, отряды полевых командиров и президента ЧРИ А. Масхадова не только не были распущены или сокращены – но, наоборот, всячески наращивались. Боевики получали пополнение за счет местных жителей и наемников практически со всего мира, велась их интенсивная подготовка к новой войне. Существовали целые учебные центры и лагеря, где их учили боевой подготовке, минно-подрывному делу, основам классической и партизанской войны, тонкостям войны пропагандистской. Инструкторами при этом являлись хорошо знавшие военное дело иностранцы либо уже успевшие повоевать и набраться богатого опыта местные кадры.

 

По состоянию на 1999 – начало 2000 года чеченские формирования представляли из себя хорошо обученную и вооруженную армию. Ее ядро, как уже говорилось, составляли отряды полевых командиров и официального правительства ЧРИ. Эти части были подготовлены к боевым действиям лучше всего, кроме интенсивной подготовки они так же имели солидный опыт боевых действий в 1994—1996 гг. (кто-то, как например, Ш. Басаев – еще больше в других конфликтах). Наемники, кроме того, могли ранее пройти службу в армиях других государств и/или участвовать в прочих военных конфликтах. Кроме них существовали так же отряды из местных жителей, время от времени участвовавшие в боевых действиях (как правило, далеко за пределы своего населенного пункта они не уходили, при случае пряча оружие и возвращаясь к обычной жизни). Подготовка (как и вооружение) последних, естественно, были заметно слабее профессиональных «псов войны».

Основным оружием боевиков являлось оружие пехоты – стрелковое (автоматы, пулеметы и т.п.) и гранатометы. В ограниченных количествах так же имелись танки, БМП, РСЗО, минометы и артиллерия, но тяжелого вооружения было не так много (гораздо меньше, чем в начале 1-й Чеченской войны). Основа тактики боевиков – партизанские налеты, минная война в сочетании с обороной ключевых пунктов – позволяла вполне нормально обходиться подобным вооружением при выполнении тех или иных боевых задач.

Если у федеральных сил была проблема включения в ОГВ массы самых разных частей и подразделений с сопутствующим проседанием скорости принятия и реализации решений, то у боевиков, с одной стороны, была гораздо менее громоздкая организация, позволявшая им оперативно реагировать на изменения обстановки, обмениваться информацией, принимать решения и реализовывать их на практике. С другой же стороны — единого командования у них как такового не было, что имело свои издержки. Разные полевые командиры и отряды боевиков могли запросто игнорировать приказы другого командира, уклониться от боевых действий или вести свою собственную «игру». Кто-то вообще «дезертировал» — расходясь по селам либо сдаваясь в плен/переходя на сторону федеральных сил.

Номинально всеми отрядами сепаратистов руководил президент ЧРИ Аслан Масхадов и его штаб, но на практике ему подчинялись зачастую только в самых общих вопросах. Между собой отряды и полевые командиры боевиков могли договориться о координации действий против российских войск в рамках определенных операций и боев, но в целом строгой дисциплины и субординации у них не было – каждый воевал так, как считал нужным, учитывая мнение других постольку, поскольку оно отвечало его интересам.

Определенно сильной стороной боевиков являлся огромный опыт партизанской войны и связанные с ним высокая эффективность разведки, рассредоточения и сбора сил для операций, а так же крайне необходимые для ведения партизанской/полупартизанской войны навыки маскировки и скрытного передвижения. Последнее сыграет одну из ключевых ролей в исходе событий в районе Улус-Керта.

Хорошо умели боевики строить оборонительные сооружения, рубежи обороны и целые укрепрайоны, одолеть которые порой без применения тяжелой артиллерии и авиации представлялось маловозможным (или возможным с большими потерями). При этом применялась самая разнообразная техника возведения укреплений – от простого рытья окопов до изощренных способов использования подручных средств и местности.

На руку сепаратистам играло и хорошее знание местности, позволявшее более умело использовать те или иные условия ландшафта в свою пользу.

 

Численность незаконных вооруженных формирования ЧРИ на начало Второй Чеченской войны – предмет широких дискуссий. Какой-то общей численности всех вооруженных отрядов боевиков просто-напросто нет, поскольку не было никакого централизованного учета. Можно отметить лишь численность отдельных вооруженных формирований. Все силовые ведомства официального Грозного (вооруженные силы ЧРИ, президентская гвардия, Министрество шариатской безопасности и т.д.) перед началом военных действий насчитывали около 5500 – 6000 человек. Отряд Шамиля Басаева и Хасана Долгуева – около 2500 человек. Остальные полевые командиры располагали отрядами меньшей численности (от нескольких десятков до нескольких сотен человек), но ввиду их большого количества, текучести личного состава и отсутствия четких данных по их численному составу можно только делать примерные оценки. Всего к октябрю 1999 г. на территории Чечни отряды боевиков насчитывали до 25-30 тысяч человек, к февралю 2000 года – до 10-20 тысяч (по разным оценкам).

Подводя итог – чеченские формирования, противостоящие федеральным силам в 1999—2000 гг., являлись опытным, сильным противником (даже несмотря на некоторую свою хаотичность и партизанщину), одолеть которого было не так просто (особенно, учитывая не самое лучшее состояние самой армии РФ и прочих силовых структур). Российская армия столкнулась с достойным врагом, способным оказать длительное и упорное сопротивление и попортить немало нервов и крови.

3. Общая обстановка в Чечне к середине февраля 2000 года

Предыстория боя на высоте 776 берет свое начало с декабря 1999 года. Такой далекий по дате «заход» позволяет понять контекст и всю картину развернувшегося в феврале 2000 года сражения в Аргунском ущелье (и как его эпизода – боя на высоте 776).

3.1. Горная война

В декабре 1999 года группировка федеральных сил в Чечне добилась двух важных успехов.

Во-первых, наступавшие со стороны Дагестана и Ингушетии Западная и Восточная группировки 14 декабря соединились в районе Старых Атагов, замкнув кольцо окружения вокруг Грозного. Одновременно с этим российские войска выходят к чеченским предгорьям, в том числе – в районе Дубаюрта. Там встает 160-й танковый полк под командованием «того самого» полковника Ю.Д. Буданова. Вдоль границы с горами занимают оборону и другие части федеральных войск – полки ВВ и части минобороны. Пока что сил для полноценного штурма гор у них нет, ведутся операции с ограниченным масштабом. В это время основной театр боевых действий для российских войск – это город Грозный. Вокруг него сосредоточены главные силы и идут основные бои.

Во-вторых, на самом юге Чечни в Аргунском ущелье, у границы с Грузией, 17 декабря был высажен воздушный десант федеральных войск с вертолетов.

Аргунское ущелье имело для боевиков стратегическое значение – здесь было много баз и лагерей боевиков. Кроме того, через ущелье шла единственная дорога Итум-Кале — Шатили, которая связывала боевиков с внешним миром в обход российской территории. Дорога строилась в период между двумя чеченскими войнами руками сотен рабов, захваченных на территории России и Грузии. Дорога имела асфальтовое покрытие и позволяла боевикам беспрепятственно снабжаться с территории Грузии боеприпасами, оружием, медикаментами, снаряжением и прочими необходимыми им грузами. Кроме того, по ней же шла и контрабанда наркотиков. В обратном направлении – из Чечни в Грузию – поступали на излечение раненые боевики и шел поток беженцев. Кроме этой дороги существовали другие пути в Грузию из Чечни через перевалы Кавказа, но они представляли собой обыкновенные тропы, через которые невозможно провести автомобили или лошадей с грузом (особенно в условиях зимы). В подобных условиях дорога Итум-Кале-Шатили имела важнейшее стратегическое значение как главная коммуникация боевиков по их связи с внешним миром.

Замысел операции федеральных войск на юге Аргунского ущелья предусматривал высадку воздушного десанта, который должен был постепенно взять под контроль господствующие высоты в Аргунском ущелье, перекрыть границу Чечни с Грузией и выбить боевиков из Итум-Калинского и Шаройского районов. Тем самым, у боевиков не оставалось никаких путей отхода из Чечни в Грузию, ровно как и источников снабжения извне. Вслед за этим оставалось затянуть кольцо окружения вокруг горных районов Чечни по периметру (в частности – в районе Аргунского ущелья), уничтожить вражеские формирования и взять под контроль юг республики.

 

В операции принимали участие сводная группировка пограничников, набранная со всей России, 56-й десантно-штурмовой полк и части усиления (прежде всего – вертолеты и самолеты поддержки). Общее руководство всеми силами осуществлял генерал М.А. Ашуров, возглавивший свежесозданную оперативную группу «Юг».

Десант оказался полной неожиданностью для боевиков, не ожидавших активных действий федералов в таком глубоком тылу. Первые столкновения с высадившимися пограничниками и десантниками 56-го десантно-штурмового полка они проиграли вчистую, бросая свои позиции со складами боеприпасов, продовольствия и другого имущества. Пока боевики сориентировались в обстановке и поняли что к чему, сумели подвести резервы, подтянулись российские подкрепления, десантники успели прочно захватить крупный плацдарм и закрепиться на нем. Сбросить с захваченных позиций их было уже невозможно.

Пока ДШМГ (десантно-штурмовая маневренная группа) пограничников брала под свой контроль села и высоты около границы, десантники 56-го полка вели наступление вглубь Аргунского ущелья на север. Позже к ним присоединились другие части российских войск, были переброшены артиллерия и вертолеты. Поставленная перед войсками задача по блокированию Аргунского ущелья была успешно выполнена, боевики лишились важной артерии снабжения и путей отхода на юг.

 

Примерно в то же время, когда был высажен десант на юге Аргунского ущелья, начались боевые действия в Шаройском районе Чечни, так же граничащем с Грузией. В Шароаргунском ущелье высаживаются воздушные десанты, сухопутные войска вступают на территорию района со стороны Дагестана (в основном это была 136-я мотострелковая бригада). В ходе наступления федеральных войск в январе 2000 года они занимают Шаройский район и райцентр Шарой. Наступление шло так же в Веденском и Ножай-Юртовском районах Чечни, где российские войска занимали важные высоты, населенные пункты и постепенно вытесняли боевиков (здесь действовали в основном части ВДВ и морская пехота – как наиболее подготовленные для действий в сложной местности). Было взято Ведено и ряд сел в Веденском ущелье.

В конце января 2000 года в Чечню вылетели начальник Генерального штаба А. Квашнин и министр внутренних дел В. Рушайло. А. Квашнин на пресс-конференции в Урус-Мартане заявил, что Шаройский, Ножай-Юртовский и Веденский районы находятся под полным контролем российских войск, а Итум-Калинский более чем наполовину.

Заявление НГШ было не совсем верным – Ножай-Юрт был взят только в феврале, многие села и территории указанных районов еще не контролировались российскими войсками. К тому же, этот контроль был весьма условным – многие боевики перешли к партизанским действиям, залегли на дно, кто-то даже вступил в ряды формирующихся в Чечне органов МВД и Минобороны.

Но определенные успехи в горах были достигнуты. Самое главное – была фактически перекрыта граница с Грузией, боевики лишились возможности снабжаться с ее территории и не могли отступить туда в случае необходимости. А вокруг оставшихся крупных формирований боевиков в горах (они в основном сосредоточились в Аргунском ущелье) все туже затягивалась петля. Пока что окружение не было плотным. Если на юге и на севере ущелья российские войска прочно держали оборону и не давали боевикам выйти за пределы долины Аргуна, то западная и восточная части периметра ущелья были абсолютно свободны для передвижений и маневров боевиков.

3.2. Падение Грозного и перемены на южном фронте

Как уже указывалось, основные усилия федеральных войск в январе 2000 года (и ранее) приковал себе «особый район города Грозный», как он именовался на картах и в штабах.

 

После упорных боев федеральные войска брали под свой контроль один район Грозного за другим. Перед боевиками вставала сложная задача продолжения боевых действий – потери росли, перспективы удержания чеченской столицы становились все более и более туманными. А вот перспективы окончательной гибели самих лидеров «Ичкерии» вместе с их отрядами – становились вполне реальными.

К концу января 2000 г. у боевиков созрел план прорыва из города во избежание окончательного разгрома и уничтожения. В ночь с 29 на 30 января остатки боеспособных отрядов НВФ попытались прорваться через Старую Сунжу, на стыке между 15-м и 276-м мотострелковыми полками.

Не будем указывать все подробности того прорыва, отметим лишь наиболее важные для нашего повествования моменты.

Прорыв осуществлялся по минным полям, под огнем артиллерии и пехоты российской армии. Боевики понесли значительные потери, на минах подорвались даже их командиры (часть из них погибла, часть получила ранения, в том числе и руководитель прорыва Ш. Басаев, потерявший ступню).

Тем не менее, остаткам боевиков удалось после десятидневного преследования по довольно долгому маршруту Грозный – Алхан-Кала – Закан-Юрт – Катыр-Юрт – Гехи-Чу прорваться в горы и там скрыться на неподконтрольной российским войскам территории. Окончание этого «забега» приходится на 8-9 февраля. Федеральным войскам не хватило сил и расторопности поставить прочные заслоны и полностью блокировать и уничтожить прорывающуюся группировку, но они смогли ее основательно потрепать – убитые и пленные боевики исчислялись сотнями, что для масштабов Чеченской войны очень много.

 

Вырвавшиеся из Грозненского котла боевики очутились в новом (пока еще не плотном) окружении – в горах Аргунского ущелья. Именно туда в феврале 2000 года переместились основные боевые действия.

На февраль 2000 года группировка боевиков в горных районах Чечни насчитывала до 8-10 тысяч человек, из них в Аргунском ущелье — до 3-4 тысяч. Аргунская группировка НВФ возглавлялась полевыми командирами Русланом Гелаевым (западная часть ущелья) и Эмиром Хаттабом (восточная часть ущелья). К Хаттабу со своими отрядами присоединился и вырвавшийся из Грозного Басаев. Здесь же (в районе Шатоя) находился и «верховный главком» ЧРИ А. Масхадов. В Веденском районе в это время оперировало до 600 боевиков, в Ножай‑Юртовском районе действовала банда Ширвани Басаева (до 800 человек);

С потерей Итум-Кале основные усилия боевики сосредоточили вокруг удержания двух ключевых пунктов, на которых строилась их система обороны в центральной и северной части ущелья – это Шатой и Дубаюрт.

Положение боевиков было двойственным. С одной стороны, у них в Аргунском ущелье имелось множество баз, лагерей, складов, хорошо укрепленных позиций. Удерживать занятые рубежи помогал и сам характер труднопроходимой горно-лесистой местности, затруднявший действия российских войск. С другой стороны, сами по себе подобные позиции мало что давали в конкретной обстановке февраля 2000 г. С севера и юга (где были основные пригодные для движения дороги и, соответственно, коммуникации) ущелье было блокировано. Остававшиеся «прорехи» с востока и запада мало того что не позволяли полноценно маневрировать (ввиду малопроходимых дорог и троп), так еще и по логике развития событий, освободившиеся после штурма Грозного «федералы» должны были их скоро перекрыть. А это грозило гибелью зажатых в ущелье боевиков. К данному факту добавлялось и то, что они имели довольно много раненых и обмороженных, оставшиеся на ногах бойцы были измотаны длительными маршами и несколькими месяцами боев.

Тем не менее, пока что боевики оставались на месте, не желая сдавать без боя оставшийся в их руках крупный кусок территории. Взяв Грозный, российские войска производят подготовку для завершающего удара по врагу.

 

Для наращивания группировки в горах туда перебрасываются части, штурмовавшие Грозный. Так, 752-й мотострелковый полк выдвигается в сторону Харсеноя с севера, чтобы запереть западную часть Аргунского ущелья. 276-й полк перемещается в район Дубаюрта, 15-й полк (вслед за 31-й воздушно-десантной бригадой) – совершает окружной маневр со стороны Дагестана, преодолев за 7 дней 370 километров высокогорья, и выходит в район села Дай.

На юге ущелья создается новая группировка «Центр», на западе действует – «Запад», на востоке – «Восток», которыми командовали, соответственно, В.В. Булгаков, В.А. Шаманов и С.А. Макаров. Общее командование всей объединенной группировкой войск в Чечне осуществлял Г.Н. Трошев. Численность войск, которые должна была блокировать и занять Аргунское ущелье, составляла до 20 000 человек (вместе с разного рода тыловиками и отрядами второй линии, реально на передовой воевала меньшая часть этой группировки).

Параллельно с переброской дополнительных сил федеральные войска продолжают наступление в горах силами уже задействованных там войск. 10 февраля они берут под свой контроль Ножай-Юрт и Итум-Кале, продолжаются операции в Веденском ущелье. С падением Итум-Кале под контролем российских войск оказывается почти весь Итум-Калинский район, а боевики из этих мест оттесняются в центральную часть Аргунского ущелья – в район Шатоя, последнего райцентра, находящегося в их руках. С востока, со стороны Ведено, федеральные войска силами частей ВДВ и морской пехоты подбираются все ближе к Аргунскому ущелью, попутно ставя под свой контроль оставшиеся населенные пункты и высоты в юго-восточной Чечне (в Веденском и Ножай-Юртовском районах).

Часть 2.

4. Формирование Аргунского котла (16-21 февраля)

С середины февраля федеральные войска с разных сторон начинают последовательно блокировать оставшиеся вне контроля коммуникации боевиков и сжимать кольцо вокруг группировки противника в новообразованном «котле» Аргунского ущелья.

 

4.1. На юге от Шатоя

16 февраля на горе Альпийская с вертолетов высаживается десант из частей 84-го отдельного разведбата (из состава 3-й мотострелковой дивизии). Высаживаться разведчикам пришлось как штурмовой группе – боевики встретили вертолет огнем еще на подлете, сразу после высадки пришлось вступить в бой.

По данным разведки, боевиков непосредственно в районе высадки не было. Но то ли разведка проводилась недостаточно тщательно, то ли боевики появились незадолго до прилета десанта. Для высадки разведчиков вертолет не стал садиться – было слишком рискованно. Они прыгали с него прямо в полете, без остановки машины.

Высадившиеся разведчики находились в низине и были у боевиков как на ладони. Быстро сориентировавшийся командир десанта капитан А. Гагарин принял единственно верное решение – без промедления атаковать саму высоту 2074.9. Боевики от такого напора (и неожиданного для них десанта) растерялись и к ночи были выбиты с горы. Закрепившись на Альпийской, разведчики 84-го орб оборудовали базовый лагерь и организовали круговую оборону.

В дальнейшем на высоту была высажена вся 1-я рота 84-го разведбата и другие части, туда перебросили минометный взвод, расчет ПТРК, снайперов, саперов, авианаводчиков и группу из 664-го отряда спецназа 16-й бригады ГРУ.

Занимавшая господствующее положение гора Альпийская имела важное значение – с нее хорошо просматривалась местность вокруг на несколько километров, в том числе – равнина Шатоя с юго-запада. Опираясь на эту высоту, российские войска наводили огонь авиации и артиллерии на выявленные позиции и отряды боевиков, а так же взяли под контроль ряд высокогорных дорог, шедших с Шатойской котловины на юг и юго-запад. Кроме корректировки огня авиации и артиллерии разведгруппы выполняли разведывательные задачи по поиску и уничтожению боевиков. Так же владение Альпийской фактически блокировало юго-западную «стенку» Аргунского котла.

Самое примечательное – за все время сидения на Альпийской (до конца февраля) у 84-го разведывательного батальона не было потерь, зато боевиков положили немало.

К 20-м числам февраля шедший от Альпийской на восток хребет Гумуртаиркорт оседлали группы шедшего с юга, от Итум-Кале, 56-го десантно-штурмового полка. Одновременно тот же полк вел наступление на север и северо-восток от занятого 10 февраля Итум-Кале – в общем направлении на Ушкалой, за которым находились села Шатойской равнины. Таким образом, к исходу второй декады февраля силами 84-го орб (с приданными частями) и 56-го дшп был выстроен юго-западный фронт вокруг Шатойской группировки боевиков, перекрывший им пути отхода на юг и юго-запад.

4.2. Бросок через горы

С юго-востока на Шатой наступали части 31-й отдельной воздушно-десантной бригады и 15-го мотострелкового полка. Как уже говорилось, изначально эти части находились далеко от мест будущих боев. Десантная бригада воевала в Веденском ущелье, мотострелки – штурмовали Грозный и отбивали атаку вырывающихся из него боевиков Басаева. После окончания активных боев их решили использовать в операции по овладению Аргунским ущельем.

Впереди и десантников, и мотострелков ждал трудный переход по зимним горным дорогам по маршруту Веденское ущелье – Ботлих – село Дай. Дай и весь маршрут движения перебрасываемых частей в Шаройском районе уже как месяц контролировался частями 136-й мотострелковой бригады. Дальше, к северо-западу/западу от Дая находились неконтролируемые федеральными силами районы, где и предстояло действовать новоприбывшим частям.

Начало передислокации 31-й бригады – 10 февраля. 12-го она, несмотря на сложный маршрут движения, вышла к Даю, разбив там лагерь. 16-го к десантникам присоединились закончившие марш мотострелки. Идти им приходилось по обледенелым, занесенным снегом горным дорогам, иногда очень узким – так, что машины едва не срывались в пропасть. Часть техники местами приходилось тащить тягачами – своим ходом они не могли осилить крутые подъемы. Погода тоже была не подарок – валил снег, стояли туманы. При движении саперам приходилось подрывать лед, скалы и прочие препятствия, очищая дорогу.

17 февраля отдохнувшие от тяжелого перехода десантники двинулись дальше на запад и север – через долину Шароаргуна. Лежавшее впереди Шароаргунское ущелье плотно сжималось, оставляя для движения только одну дорогу с нависавшими над ней скалами. Местность – практически идеальная для устройства засад на пути движения колонны.

Командир 31-й бригады подполковник Хасэн Тенгизов и начштаба бригады Александр Загайов решили сначала захватить господствующие высоты вдоль ущелья, и только потом – пустить по нему технику, дабы избежать логически напрашивавшихся засад противника.

Было создано два батальонных отряда (130 и 180 человек) во главе с командирами батальонов Александром Смирновым и Олегом Карагайчевым. Высоту, с которой должен был вести наступление батальон Смирнова, ночью заняла пехота, второму батальону приходилось высаживаться на никем не занятую высоту.

За 10 минут до высадки десанта с вертолетов по высотам отработала артиллерия. Первыми высаживался батальон Карагайчева, который относительно легко десантировался и организовал оборону. После него пошел второй десант – на высоту с мотострелками. Фактически эта высадка представляла собой вступление в бой с ходу, так как боевики в это время пытались сбить пехоту с высоты, и вовсю кипел бой.

Отбив атаки врага, батальоны закрепились каждый на своей высоте. Боевики пытались контратаковать, но у них ничего не вышло – отстояв захваченные плацдармы, десантники перешли в наступление. К вечеру 17 февраля господствующие над узким проходом в ущелье высоты были полностью заняты российскими подразделениями, что обеспечило им полный контроль над дорогой. Боевики бросили подготовленные позиции и отступили дальше в горы вдоль ущелья.

Утром 18 февраля саперы обнаружили на дороге несколько фугасов, на склонах гор возле изгиба дороги так же нашли отрытые окопы – не овладей высотами, десантники попали бы в западню. Дорога из этих окопов простреливалась насквозь на километр, маневрировать было негде – мало кто смог бы уйти живым из такой засады.

Днем 18 февраля по дороге пустили основные силы 31-й бригады с техникой. Преодолев теснину, они вышли на широкую долину, за которой находились села, окружавшие Шатой с юго-востока.

 

После теснины ущелья десантники подошли к Халкилою. Старейшины заверяли, что село – «мирное», боевиков в нем нет. Но когда колонна двинулась по улицам села, из нескольких домов по ней был открыт огонь из автоматов. Судя по всему, боевиков было немного и они действовали без тяжелого вооружения, а десантники все же не сбрасывали со счетов возможности засады (несмотря на обещания старейшин). Они открыли ответный огонь – и одновременно по приказу Тенгизова разведрота капитана Олега Луженкова обошла дома с боевиками, намереваясь их окружить. Поняв, что их зажимают, чеченцы попытались уйти. Кто-то из них смог это сделать, другая часть боевиков была окружена в одном из домов. После отказа сдаться они были уничтожены из огнемета.

Далее десантники продолжили продвижение на запад к Шатою. За ними следовал 15-й мотострелковый полк – чтобы потом развернуться для боевых действий южнее Шатоя.

Таким образом, с юго-востока Шатойская котловина к 22 февраля так же была блокирована пришедшими с востока частями 15-го мсп и 31-й овдбр, которые продолжали наступление на райцентр, где окопались последние крупные силы боевиков.

Как позже признавались местные жители – боевики не ждали российские войска с этого направления, считая движение техники (а, значит – и крупных масс войск) в зимних условиях по местным дорогам просто невозможным.

4.3. Блокирование Харсеноя

С запада, в районе Харсеноя, блокировать Аргунскую группировку боевиков предстояло 752-му мотострелковому полку 3-й мотострелковой дивизии. К Харсеною полк должен был двигаться через ущелье Мартан-Чу, находящееся западнее Аргунского ущелья и идущее параллельно ему. Ближнюю разведку в этом марше осуществляла полковая разведрота, дальнюю (походное охранение) – 3 группы 700-го отряда из состава 2-й бригады специального назначения ГРУ. Спецназовцы при этом действовали на довольно большом удалении от «ведомых» частей мотострелков.

Выдвижение 752-го полка началось 13 февраля из района села Мартан-Чу. Мотострелки двигались в пешем порядке по склонам гор, прикрывая и обеспечивая проход техники по ущелью.

 

В районе урочища Танги-Чу на высоте 817,9 спецназовцы обнаружили опорный пункт боевиков, о чем было доложено командиру мотострелков. Но тот не придал этому должного внимания и потребовал продолжить дальнейшее движение разведки. В результате 18 февраля разведрота мотострелков на этой высоте встретила ожесточённое сопротивление боевиков и целый день вела бой. Больших сил у противника в данном районе не было, но в условиях гор даже небольшие отряды могли серьезно затруднять продвижение колонн.

Кроме сопротивления небольших групп боевиков, движение пехоты затруднял трудный горный характер местности с бездорожьем (хорошие дороги в этой районе отсутствовали) и погодные условия – валил снег, который спустя время таял, и дороги превращались в «направления». Техника буквально тонула, на ее проводку уходило немало времени и сил.

Разведка из 700-го отряда, выполнив поставленные перед ней поисково-разведывательные задачи, получила приказ – сосредоточиться всеми тремя группами в районе села Харсеной, куда в 10-00 21 февраля должны были выйти части 752-го полка и сменить их.

К исходу 20 февраля разведчики (всего – 35 человек, включая приданных саперов и арткорректировщиков) остановились к северо-западу от Харсеноя на привал. С этого места их должны были эвакуировать после подхода мотострелков.

На следующий день, 21 февраля, боевики нанесли артиллерийский удар по мотострелкам, которые должны были сменить спецназовцев. В результате три человека было убито, шесть – ранено. Это событие вызвало задержку в движении роты 752-го полка, которая должна была занять высоту с разведчиками.

21 февраля в 12:44 находившиеся в ожидании подхода мотострелков разведгруппы 700-го отряда были обстреляны из гранатометов (по другой версии – из гранатометов и минометов).

 

К моменту начала боя спецназовцы находились в горах уже довольно долго – около 8 дней. За это время они успели порядком вымотаться, в группах появилось много больных и обмороженных. Условия были спартанскими – с собой не брали не только палаток, но даже спальных мешков, ночевали прямо на снегу. Вдобавок в ночь на 21-е шел мокрый снег, бойцы сильно замерзли. Усталость спецназовцев от длительного рейда сказалась на том, что уже на последнем привале они «расслабились», забыв про элементарные правила расположения воинских частей.

Так, не были выставлены дозоры, не велась какая-либо разведка противника (хотя боестолкновения с боевиками в районе Харсеноя у разведчиков до этого уже были, и они знали, что враг где-то рядом). Само расположение разведгрупп было выбрано крайне неудачно – в низине, которая насквозь простреливалась с близлежащих склонов, без возможности где-либо укрыться от вражеского огня. Разведчики расположились скученно, не было произведено рассредоточение, не организована круговая оборона.

В подобных условиях обстрел боевиков имел ошеломляющий успех – вышедшие в начале боя на связь разведчики сообщили, что у них – 14 убитых и много раненых (т.е., по сути весь или почти весь личный состав так или иначе пострадал в первые минуты столкновения). Единственная рация, которая работала (у остальных из-за длительного пребывания в горах без подзарядки сели аккумуляторы), вскоре была уничтожена огнем боевиков, и связь с разведчиками прервалась.

Судя по всему, после первого огневого удара опомниться спецназовцы не успели – боевики тут же их атаковали. Оставшиеся в живых уже не могли отразить атаку врага, так как не было ни единой системы обороны, ни возможности ее организовать. Каждый отстреливался там, где его застало начало обстрела. Бой продлился не более 15-20 минут, после чего боевики заняли расположение разведчиков и добили оставшихся в живых раненых.

При этом стоит отметить отвратительное взаимодействие указанных разведгрупп с еще одним подразделением 700-го отряда, которое находилось от них в километре на господствующей высоте. По идее, оно должно было прикрыть товарищей, но из-за лесистой местности его бойцы не видели, что конкретно происходит внизу, а радиосвязи, как уже говорилось, не было по причине посадки батарей.

Выбившиеся из графика мотострелки подошли только через 3 часа, когда спасать было уже некого. По понятным причинам, успеть прийти на помощь в условиях скоротечного боя было нереально. Займи разведчики оборону на удобных позициях и выстави охранение – вполне возможно, что этой трагедии удалось бы избежать (а боевики либо не смогли бы их уничтожить полностью, либо вообще отказались от атаки в невыгодных для себя условиях).

 

В итоге не организовавшие оборону места дисклокации и разведку противника спецназовцы заплатили страшную цену – уцелело всего двое. Один из выживших был настолько сильно обезображен при ранении, что его сочли мертвым, второй – скатился по склону горы и пропал из зоны обзора врага. Остальные 33 бойца 700-го отряда и приданных частей погибли.

Тем не менее, к 22 февраля части 752-го мотострелкового полка с приданными им частями начали выходить в район Харсеноя, продолжая операцию по блокированию западной части назревающего Аргунского котла.

4.4. Ключ к Аргунскому ущелью

Дубаюрт был довольно крепким орешком. Возле этого селения находится вход в Аргунское ущелье с севера – так называемые «Волчьи ворота». Само селение располагается в низине, контроль над ним обеспечивался только с занятием господствующих высот, нависающих над ущельем и дорогами на юг. Контроль над Дубаюртом и высотами вокруг него позволял идти дальше – в само Аргунское ущелье. Или, наоборот – не давал это делать противнику, перекрывая единственную хорошую дорогу в этих местах, пригодную для движения крупных масс войск и техники.

 

К Дубаюрту федеральные войска вышли в декабре 1999 года – одновременно с блокированием Грозного с юга. Выход из ущелья запер 160-й танковый полк полковника Ю. Буданова, вместе с которым время от времени взаимодействовали другие, более мелкие части (в основном – разведподразделения). Сил у российской армии здесь было не так много, но они все равно пытались оседлать господствующие высоты, чтобы взять под контроль «Волчьи ворота». Боевиками в Дубаюрте и окрестностях, по данным федеральных войск, руководил полевой командир Ризван Читигов (его штаб находился в Улус-Керте). Под его началом было более 500 человек.

Читигов был весьма примечательной фигурой – ярый исламист, он успел послужить в морской пехоте США (где среди прочего изучал минно-подрывное дело). Уже в Чечне он готовил подрывников для минно-диверсионной войны – причем по качеству их подготовка не уступала подготовке в аналогичных лагерях Хаттаба. Во время Чеченской войны Читигов успел покомандовать танковым батальоном боевиков (пока тот не был уничтожен российскими войсками) и среди прочих был с Басаевым во время теракта в Буденновске. На 2000 год банда Читигова находилась в подчинении Хаттаба, выполняя задачи в районе «Волчьих ворот».

 

К середине февраля после ожесточенных схваток за высоты, сопровождавшихся переменным успехом сторон и большими потерями, «федералы» взяли часть позиций боевиков, но в целом те продолжали контролировать Дубаюрт и прилегающие горы, не давая российским войскам войти в ущелье. На другом берегу реки Аргун, напротив Дубаюрта, был взят под контроль населенный пункт Лаха-Варанда. Федеральные части стояли на его южной окраине, упершись в лежавший южнее горный хребет, за которым располагались Чишки. При этом они находились под угрозой флангового огня со стороны Дубаюрта.

После взятия Грозного 276-й мотострелковый полк отдыхал от боев, а 12 февраля получил приказ двигаться в сторону Дубаюрта и овладеть «Волчьими воротами».

276-й полк на тот момент был хорошо укомплектован и вооружен, в нем было все – от обычного стрелкового оружия до «шмелей», ПТУРов, минометов калибра 120 и 80 мм. В полку насчитывалось 30 танков и около сотни БМП, для поддержки его действий в дополнение к полковой артиллерии был выделен артдивизион гаубиц 2С19 «Мста-С» с дальностью стрельбы до 20 км. Из личного состава в полку было много контрактников, которые почти все имели опыт боевых действий. У многих за плечами был не один локальный конфликт. К тому же, полк получил серьезный опыт боев в 1999—2000 годах при штурме Грозного и на пути к нему.

Если сравнить полк с другими частями российской армии, которые должны были выдвигаться в феврале 2000 года на блокирование Аргунского ущелья с разных сторон, то у него был самый короткий путь к месту выполнения новой задачи. Плюс на пути его передислокации не было трудных условий местности в виде гор – идти надо было по уже занятым своими частями равнинным районам.

Поэтому он и приступил к выполнению боевых задач раньше своих «коллег» на других участках Аргунского котла.

Понимая, что взять Дубаюрт можно только оседлав господствующие высоты возле села, 276-й полк начинает операцию по их захвату. Уже 13 февраля силами 2-й роты была занята высота 835 в глубине «Волчьих» ворот, организована оборона вокруг троп, которые вели к ней. Мотострелки усилиями всего 1-го батальона затащили туда минометы минометного взвода, крупнокалиберные пулеметы, АГС, мины, боеприпасы. Продвигаться приходилось по раскисшим от грязи горным тропам, что стоило немалых усилий от солдат. По состоянию на 14 февраля 2-я рота окопалась и создала прочную систему обороны на своей высоте.

Боевики продолжали контролировать соседние высоты, но сидевшие на высоте 835 мотострелки теперь могли просматривать почти все вокруг – и наводить артиллерию на выявленные войска и позиции врага. К 20-м числам февраля 276-й полк фактически взял под контроль основную дорогу на Дубаюрт. Все «чужие» высоты у села, дорога из Дубаюрта вглубь ущелья и сам Дубаюрт находились под периодическим обстрелом, что мешало боевикам маневрировать живой силой, подвозить боеприпасы и фактически перерезало их линии снабжения. В перспективе это грозило гибелью их отрядам на склонах «Волчьих ворот», которые не могли свободно пополняться людьми и боеприпасами, вывозить раненых и убитых. В «мертвой зоне» для корректировки огня и обстрела находилось только русло реки Аргун, но эта дорога была намного более худшего качества и крайне неудобна.

Одновременно разведчики и снайпера вели охоту на мелкие группы боевиков, производили минирование троп, дорог и позиций в тылу врага, периодически происходили мелкие стычки на высотах у села без кардинального изменения обстановки.

В целом, к 22 февраля 276-м мотострелковым полком были взяты важные высоты в «Волчьих воротах» и созданы предпосылки для окончательного овладения северным входом в Аргунское ущелье.

4.5. В горах под Ведено

Тем временем на востоке Чечни, в Веденском районе, продолжались боевые действия с целью полностью освободить его от боевиков.

Особенностью ведения боевых действия являлось то, что сплошной линии фронта не было, боевики действовали мелкими группами (зачастую по 4-5 человек). Они уже понимали, что основные села и высоты на юго-востоке Чечни – под контролем российских войск, и начинали переходить к партизанской войне, нанося удары оттуда, откуда их могли не ждать. В таких условиях российские войска в Веденском и Ножай-Юртовском районах были рассредоточены по довольно большой площади, стараясь контролировать как можно больше местности и населенных пунктов.

 

Район Ведено и южнее села занимали части морской пехоты под командованием генерала А.И. Отраковского. Под Беном стоял 51-й парашютно-десантный полк, который постепенно перемещался на запад – сначала под Ведено (16 февраля), потом – в район Элистанжи. Продвижение 51-го полка не было легким – район был занят отрядами боевиков, которые пытались задержать продвижение российской армии. По данным разведки, отряды боевиков находились практически во всех селах западнее Ведено – Элистанжи, Хатуни, Махкеты, Сельментаузен. Там же по противнику наносила удары российская авиация. Положение боевиков в этом районе между Улус-Кертом и Ведено было не особо завидным – их численность была небольшой, к тому же, перспективы удержания данных сел выглядели весьма туманными. Но пока российская армия не пришла в этот район, части НВФ продолжали его контролировать с прицелом разойтись по домам после прибытия «федералов».

Еще 11 февраля в Элистанжи был обнаружен базовый лагерь боевиков. В дальнейшем Элистанжи было занято российскими частями, но 17 февраля боевики попытались контратакой вернуть его. В ходе боев 17-19 февраля было уничтожено около 50 боевиков, 24 – взято в плен. На 21 февраля десантники 51-го полка продвинулись дальше на запад и взяли под контроль Хатуни, куда переместилась их полковая база. Села западнее, по всей видимости, на тот момент еще находились под контролем боевиков. Более подробных данных о действиях 51-го полка у автора этих строк, к сожалению, нет – остается только констатировать, что к 22 февраля полк находился в районе Элистанжи – Хатуни, взяв эти села под свой контроль.

С этого момента начинается наше повествование про собственно 104-й парашютно-десантный полк 76-й дивизии и его 6-ю роту.

104-й полк (командир – С.Ю. Мелентьев) прибыл в зону боевых действий 27 января (1-й батальон подполковника А. Котенко) и 3 февраля (2-й батальон подполковника М.Н. Евтюхина). Псковичи меняли группировку 234 парашютно-десантного полка из той же 76-й дивизии. Сосредоточение происходило в Дагестане, откуда части двигались непосредственно на территорию Чечни. 1-й батальон до 20-х чисел февраля выполнял задачи в Грозном, 2-й батальон занял село Октябрьское к северу от Ведено (там же находился и базовый лагерь полка).

2-й батальон (в том числе – и входившая в ее состав 6-я рота) выполнял задачи по блокированию населенного пункта Ведено и окрестностей, занимался проводкой колонн и охраной периметра базового района.

В указанный период времени (16-21 февраля) 104-й парашютно-десантный полк активных боевых действий не вел. 20 февраля в Октябрьское на вертолетах перебрасывается из Грозного 1-й батальон полка. Таким образом, к 22 февраля полк был полностью сосредоточен в районе севернее Ведено. При этом 21 февраля его 1-й батальон получил задачу на действия в районе Элистанжи и в горах южнее/юго-западнее этого села, к выполнению которой он приступал на следующий день.

 

Оценивая общую ситуацию с блокированием Аргунского ущелья по состоянию к исходу 21 февраля, стоит признать, что если с юга, юго-востока и севера новообразовавшийся «котел» был закупорен основательно, с запада и востока у боевиков еще оставались значительные «окошки», не перекрытые российскими войсками. Причем, восточной группировке (в районе Ведено) нужно было затратить на блокирование больше времени, чем остальным войскам на периметре котла – ввиду значительного расстояния от занятых войсками районов (Хатуни-Элинстанжи) до выхода из Аргунского ущелья в районе Улус-Керта. Причем от района Хатуни-Махкеты на запад не было нормальных дорог для движения техники – только горные тропы, где можно было передвигаться исключительно в пешем порядке. Пока что, на 21-22 февраля, данная проблема не выглядела нерешаемой. У российской армии было достаточно времени на закрытие бреши в районе Улус-Керта с созданием в этом районе группировки, которая бы прочно осела на господствующих высотах и приготовила к отражению вражеского прорыва хорошо организованную оборону.

В целом, подводя итог событиям в горной Чечне 16-21 февраля, можно сказать, что вокруг боевиков в Аргунском ущелье оформилось – пока еще не на всех участках прочное – но явное окружение. Остававшееся у НВФ пространство для маневра сужалось, продолжавшие наступление российские части методично вели дело к «схлопыванию» котла. Пока что под контролем у боевиков еще находились значительные территории, но их потеря становилась вопросом недалекого времени. Счет пошел на считанные дни.

 

Часть 3.

5. Штурм Шатоя и прорыв из окружения – сжатие и начало уничтожения Аргунского котла (22-26 февраля)

5.1. Начало штурма Шатоя и уход Хаттаба (22-26 февраля)

22 февраля 2000 года федеральные войска силами 31-й воздушно-десантной бригады и 15-го мотострелкового полка начали штурм Шатоя и прилегающих к нему сел.

 

Положение боевиков к тому времени оставалось незавидным – они были измотаны длительными боями и маршами, на исходе были боеприпасы. Как потом выяснилось из трофейных видеоматериалов, боевики строго следили за их расходом, экономя патроны и особенно снаряды. Основные пути отхода были перерезаны, еще остававшиеся горные проходы на востоке и севере ущелья российская армия вот-вот должна была перекрыть. Стала ощущаться нехватка даже продовольствия – местные жители не могли прокормить такую ораву вооруженных людей, сосредоточенных на довольно ограниченном пространстве.

У боевиков, по сути, оставался единственный выход – рассосаться мелкими группами по горам и аулам, отдохнуть, подлечить раненых и больных и перейти к чисто партизанской войне. Но на пути этого замысла стояло одно серьезное препятствие – их численность была такой, что незаметно для российских войск разбиться на мелкие группы и разойтись «по домам» они не могли. Особенно затруднительно сделать это было зимой, когда отсутствовала скрывающая передвижения «зеленка», а пространство для маневра сильно ограничивалось несколькими труднопроходимыми маршрутами.

В этих условиях командование НВФ разделилось – одна часть оставалась в Шатое, видимо, надеясь продержаться до того момента, когда станут проходимыми горные перевалы и деревья покроются листьями. Эту часть боевиков возглавляли Руслан Гелаев (который, собственно, и руководил обороной Шатоя) и Аслан Масхадов. Их решение, помимо всего прочего, обуславливалось еще и тем, что в районе Шатоя и к северу/северо-западу от него у них (особенно – у Гелаева) были еще незанятые «федералами» горные районы и лагеря боевиков. В том же направлении находилось и родовое село Гелаева – Комсомольское (по-чеченски – Гой-Чу), куда он мог прорываться в самом крайнем случае после исчерпания всех возможностей к обороне.

Другая же часть боевиков во главе с Э. Хаттабом и Ш. Басаевым решила не дожидаться падения Шатоя и боев за него, а двинуться на прорыв немедленно. 21-22 февраля они покинули район Шатоя и начали передвижение на север, в район Зоны и Дачу‑Борзой. Оттуда боевики через Улус-Керт планировали идти на восток – там был единственный участок восточной части Аргунского котла, пока еще свободный для выхода из окружения. Кроме этого маршрута существовали еще высокогорные тропы южнее, но двигаться по ним было долго и трудно, а с «обозом» из раненых и обмороженных – практически невозможно.

 

После этого следовало нащупать пригодную для прорыва брешь в построении российской армии, выйти в районы восточной Чечни, уже занятые «федералами», и перейти к партизанской войне, рассредоточив свои силы по селам. Время, когда эта часть боевиков покинула Шатой, обуславливалось еще одним важным фактором — им, в отличие от Гелаева, требовалось пройти гораздо больше километров, прежде чем можно было осесть в занятых противником районах. В то же время российские войска все ближе пробирались к проходу на восток в районе Улус-Керта со стороны Дубаюрта и Ведено. Возникла реальная опасность, что отряды Хаттаба и компании просто-напросто не успеют проскочить через этот природный коридор до подхода врага – и останутся запертыми в Аргунском ущелье. Требовалось идти на прорыв как можно быстрее, чтобы не упустить момент. Направление прорыва так же было неслучайным – как и Гелаев, Басаев с Хаттабом прорывались в те районы, где у них еще до войны были лагеря, базы, схроны и лояльное им население (базой Басаева изначально, до начала Второй Чеченской войны, было Ведено, Хаттаба – Серженьюрт на востоке Чечни). Покрытые сетью разнокалиберных по размерам аулов, горные Ножай-Юртовский и Веденский районы как нельзя кстати подходили для развертывания партизанской войны. Российские войска к тому времени хотя и заняли эти районы, но надежно их контролировать не было сил, местные боевики там уже практически перешли или переходили на нелегальное положение.

У Хаттаба было еще одно резонное основание не втягиваться в бои за Шатой, а срочно уходить – это разномастный «интернационал» из наемников в его отрядах. В случае взятия Шатоя российскими войсками им было очень трудно разойтись по селам ввиду характерной внешности, сильно отличной от местных. К примеру, арабы гораздо смуглее чеченцев, не говоря уже о неграх или уйгурах, которые так же не вписывались в типичные для Кавказа черты лица. Точно так же от чеченцев чисто внешне отличались и славянско-европейские наемники, которым было трудно раствориться по местным селам. В случае зачисток в Аргунском ущелье (а они всегда следовали за захватом федералами тех или иных населенных пунктов, особенно – с боем) эти люди становились легкой добычей. Им оставалось только прорываться туда, где можно было разойтись или по горным базам, или по уже «зачищенным» населенным пунктам, где риск столкнуться с российской армией был минимален.

С этого момента начинается гонка российской армии и отрядов НВФ Хаттаба – успеют ли одни закрыть проход на восток и уничтожить врага или наоборот – другие смогут выйти через этот проход и избежать окончательного уничтожения.

Шатой был последним крупным узлом обороны боевиков на территории Чечни. В селе было даже два полевых госпиталя. В Первую Чеченскую войну этот район так же был последним, над которым российская армия установила свой контроль. Райцентр с прилегающими к нему селами являлся хорошо укрепленной крепостью, расположенной в весьма трудной для наступления местности. Боевики несколько месяцев совершенствовали его оборону, привлекая труд рабов и заложников. Большая часть населения поспешила покинуть Шатой (прекрасно понимая, что скоро здесь начнут вовсю работать тяжелые вооружения), но значительное количество мирных жителей продолжало оставаться в селе.

По словам Трошева, план взятия Шатоя заключался в следующем:

Войскам группировки «Центр» предстояло ударом по сходящимся направлениям окружить бандформирования в районе населенных пунктов Борзой, Урдюхой, Большие Варанды. Действиями войск, ударами авиации, огнем артиллерии и средств прямой наводки нанести поражение боевикам, а затем приступить к спец‑операции в блокируемом районе до полного их уничтожения.

Последующая задача формулировалась так: «разведывательными и поисково‑рейдовыми действиями в северном направлении, используя результаты огневого поражения, во взаимодействии с войсками восточной и западной группировок, уничтожить противника в Аргунском ущелье».

Основной тактики российской армии при взятии Шатоя было огневое подавление (артиллерией и авиацией) врага на первом этапе, захват господствующих над местностью высот – на втором, и только на третьем – атака самих сел, находившихся, как правило, в низинах.

В течение 22-26 февраля части 31-й воздушно-десантной бригады и 15-го мотострелкового полка при поддержке групп спецназа медленно, но уверенно седлали высоты вокруг Шатоя. Бои носили упорный и ожесточенный характер, боевики изо всех сил старались оттянуть взятие населенного пункта. Как только где-либо оказывалось сильное сопротивление, и продвижение начинало стопориться – в дело снова вступали авиация и артиллерия. После подавления ими обороны боевиков войска снова шли вперед. По селу и его окрестностям наносили удары авиация, артиллерия, установки залпового огня и тактические ракетные комплексы. В ход пошли и тяжелые полуторатонные авиабомбы, которые были способны «достать» боевиков даже под толстым слоем скал, где зачастую они создавали свои убежища. Об ожесточении боев говорит и тот факт, что российская армия потеряла здесь несколько вертолетов огневой поддержки. Временами плохая погода (туманы и снегопады) замедляла продвижение группировки «Центр» на Шатой, но в целом она уверенно обжимала его по гребням прилегающих высот. К 27 февраля десантникам 31-й бригады до Шатоя оставалось пройти около 3-4 км, причем основные высоты вокруг него и 9 сел рядом они уже заняли или завершали их взятие.

В то же время 56-й десантно-штурмовой полк с приданными частями 25 февраля завершает освобождение Итум-Калинского района, приближаясь с юга к Борзою – селу юго-западнее Шатоя. Особенно ожесточенные бои здесь шли в районе села Ушкалой, но враг был сломлен.

Оборона боевиков в Шатое под мощным напором с юга и юго-востока трещала по швам, финал боев за райцентр должен был наступить в ближайшие дни. Очевидно, что на тот момент НВФ уже начинали подумывать об уходе из Шатоя. Становилось ясно, что на его штурм сосредоточено довольно много солдат и огневых средств, и долго продержаться под массированным градом бомб и снарядов сепаратисты не смогут. Так, 23 февраля боевики в районах селений Оми-Чу, Шаро-Аргун и Ушкалой пытались атаковать российские части, надеясь выявить слабые места в их обороне.

 

На севере Аргунского ущелья 276-й мотострелковый полк продолжал обход Дубаюрта по высотам восточнее, имея в перспективе взятие и самого села, и всех высот около него. Артиллерия полка продолжала обстрел дороги от Дубаюрта на юг и позиций боевиков на высотах возле села, методично разрушая их укрепления, сокращая численность личного состава и снижая запасы боеприпасов, медикаментов и снаряжения. Из активных действий в период 22-26 февраля 276-й полк предпринял только атаку высоты 950, которую он захватил 24го числа. С высоты был виден Улус-Керт – место будущего сосредоточения отрядов Хаттаба, шедших на прорыв.

К 27 февраля участь Дубаюрта была практически решена – дороги снабжения боевиков потеряны, село горит, позиции боевиков методично расстреливаются артиллерией, а Улус-Керт – единственное пока не занятое российскими частями «окно» на восток – оказывается в зоне поражения артиллерии. Кроме того, Улус-Керт вскоре может быть занят наземными частями «федералов» — тогда окружение точно замкнется. Склоны «Волчьих ворот» в подобных условиях долго держаться не могли – и на следующий день боевики решат эвакуировать село (впрочем, это произойдет уже позднее указанного периода 22-26 февраля).

На западе Аргунского котла части группировки «Запад» 22-26 февраля продолжали подтягиваться в сторону Харсеноя, осуществляя блокаду этого села и окрестностей от возможных прорывов противника.

5.2. Восточный фас Аргунского котла

Тем временем, отзеркаливая ходы противника, российское командование занялось блокированием северо-восточной части Аргунского котла, дабы закрыть это направление от прорыва НВФ в сторону Ведено.

Для этого было решено задействовать две полковые тактические группы – 108-го (из состава 7-й дивизии ВДВ) и 104-го (из 76-й дивизии) воздушно-десантных полков. 108-й полк при этом получил задачу занять к 27 февраля высоты восточнее населенного пункта Улус-Керт и не допустить прорыва противника восточнее этого рубежа. 104-му полку ставилась задача блокировать тот же район – восточнее реки Абазулгол для предотвращения прорыва боевиков на восток (направление Хатуни-Агишты-Ведено).

Таким образом, первоначально зона ответственности новороссийцев из 108-го полка обозначалась в междуречье рек Шароаргун и Абазулгол, а псковичей из 104-го – восточнее Абазулгола. Стоит так же обратить внимание на дату, когда войскам следовало занять рубеж восточнее Улус-Керта – к исходу 26 февраля. Хаттаб со своими отрядами на тот момент только шел к Дачу-Борзою, и «запечатать» его прорыв было вполне реально.

 

Накануне 104-й полк, получив 21 февраля приказ на занятие высот в окрестностях Элистанжи с целью обеспечения контроля над селом, 22-23 февраля силами 1-го батальона совершил марш от Октябрьского, где он находился после перелета из Грозного, под Элистанжи. Здесь батальон занял гору Алистанджи к юго-западу от села Элистанжи и ряд господствующих над селом высот. К исходу 23 февраля он находился в этом районе.

2-й батальон 104-го полка в это время продолжал выполнять задачи в районе Ведено по охране различных объектов и проводке колонн.

24 февраля оба полка начинают выполнять полученный ими приказ на блокирование Улус-Керта и района восточнее него.

1-й батальон 104-го полка (как самый подготовленный и находящийся ближе всего к району блокирования) снимается с горы Алистанджи и начинает движение на Махкеты-Сельментаузен.

Тут стоит сделать небольшое отступление – юго-восточная Чечня к тому моменту была занята российскими войсками, но мира это не принесло. Контроль над территорией был весьма условным, приходилось то тут, то там натыкаться на мелкие отряды НВФ из недобитых ранее бандформирований. Так, в конце февраля в одном из столкновений подразделения морской пехоты уничтожают крупную базу боевиков в районе Веденского ущелья, при этом среди трофеев было 4 БМП и 1 танк – отнюдь не легкое вооружение для партизанской войны.

Более того – сам район, через который десантники двигались к Улус-Керту и Абазулголу (Сельмаентаузен, Махкеты, Хатуни), был совсем недавно, буквально на днях занят российскими войсками, в окрестностях находилось немало ушедших из населенных пунктов боевиков. Серьезной опасности они не представляли, но для охраны тылов и штабов приходилось оставлять немало войск. Так, если Махкеты были заняты 104-м полком и туда переместился его штаб, командование и полковая артиллерия, то Сельментаузен можно было считать условно нейтральным – российских войск там не было, местные боевики себя особо не проявляли, но оттуда могла исходить вполне реальная потенциальная угроза тылу наступавшей группировки.

Для блокирования Сельментаузена с севера выдвигается 5-я рота 2-го батальона под командованием капитана Воробьева. Она 24 февраля берет под контроль господствующие высоты над тропой, по которой следовало выдвигать к Абазулголу части 1-го батальона. Штаб полка перемещается в Махкеты, как и его артиллерия. Части 1-го батальона начинают сосредотачиваться в районе горы Дембайрзы (севернее Сельментаузена и восточнее Абазулгола). Там же разбивается командный пункт батальона.

На следующий день, 25 февраля, части 104-го полка продолжили выполнение задач по блокированию реки Абазулгол. 2-я рота под командованием капитана Жучкова занимает 2 высоты к северо-западу от Дембайрзы, выставив блокпосты и получив контроль над долиной Абазулгола.

 

26 февраля 3-я рота 104-го полка получает задачу – под прикрытием постов 2-й роты выдвинуться в район слияния рек Абазулгола и Булн и занять блокпостами высоты 666,0 и 574,9 на левом берегу Абазулгола, чтобы окончательно взять под контроль долину Абазулгола и закрыть направление на восток от него.

Командир роты капитан А. Васильев решил двигаться налегке для быстрейшего занятия указанного рубежа и подготовки его к обороне. Все тяжелое вооружение и снаряжение (в том числе – гранатометы АГС-17) оставили на командном пункте батальона. С собой взяли только еды на сутки (сухпайки) и до трех боекомплектов к оружию. Впереди шла разведка – разведвзвод под командованием старшего лейтенанта Воробьева.

Разведчики, а потом и 3-я рота вышли с КП 1-го батальона по дороге до последнего блока 2-й роты, далее – под прикрытием этого блокпоста перешли Абазулгол и заняли назначенные высоты. Передав рубеж роте, разведвзвод вернулся назад на КП батальона.

Заняв высоты, бойцы 3-й роты принялись закрепляться. Они отрыли окопы полного профиля, подступы к высотам заминировали, было организовано взаимодействие с дивизионом самоходной артиллерией (в том числе – ее привязка к местности). На следующий день роте доставили недостающее тяжелое вооружение (в том числе и АГС) и снаряжение. Была создана устойчивая система обороны, преодолеть которую было не так-то просто. В дальнейшем действия 3-й роты по совершению марша и организации обороны будут разительным контрастом по сравнению с 6-й ротой, как и исход боя (но об этом – далее, в свое время).

Тем временем 24 февраля 2-й батальон 108-го полка на вертолетах (по другим данным – пешим порядком из-под Сельментаузена) перебрасывается на хребет Даргендук, тянущийся вдоль Шароаргуна южнее Улус-Керта. Площадки для высадки ближе авиаразведка не нашла, поэтому десантникам предстояло спуститься вниз к назначенному им рубежу у Улус-Керта.

 

И тут произошел первый форс-мажор, который давал боевикам фору в гонке на прорыв из ущелья. После высадки бойцов 108-го полка ухудшилась погода – ударил мороз, сопровождавшийся снегопадом и сильным ветром. Несколько десятков человек из состава высаженного 2-го батальона получили серьезные обморожения, а 2 (по другим данным – 4) солдата даже замерзли насмерть. Пострадавших эвакуировали вертолетами, но фактически данный инцидент сорвал выход батальона к Улус-Керту.

К 26 февраля стало ясно, что хотя новороссийцы и оборудовали опорные пункты на хребте, выполнить задачу по блокированию Улус-Керта они не смогут. Командование российских войск на лету переназначает задачи участвующим в операции войскам. Задача блокирования Улус-Керта с востока перекладывается с 108-го на 104-й парашютно-десантный полк.

Получив приказ на блокирование, командование полка решает выполнить ее силами все того же 1-го батальона, находившегося не так далеко от рубежей, которые следовало занять. В частности, теперь уже печально знаменитую высоту 776 (и еще несколько рядом) должна была занять 1-я рота 1-го батальона, усиленная взводами 2-й роты, взводами огневой поддержки и разведки.

Выдвижение усиленной роты должно было осуществляться от КНП батальона у Дембайрзы через блокпосты 2-й и далее 3-й роты. При этом блоки 3-й роты служили опорой при развертывании 1-й роты на назначенных ей рубежах, а в случае встречи с противником в невыгодных условиях рота могла отойти на занятые солдатами Васильева высоты под прикрытием соседей.

2-й батальон 104-го полка в составе 4-й и 6-й рот все это время (22-26 февраля) по-прежнему оставался в районе Ведено, выполняя задачи в окрестностях села.

Далее начинаются странности – 27 февраля в 2:00 приказ меняется. 1-я рота получает задачу по блокированию Сельментаузена с северо-востока, выставив блокпосты в урочище Мидулхан. Вместо нее под Улус-Керт должны были выдвигаться части 2-го батальона 104-го полка, до того не принимавшие участия в операции. Данное решение выглядит странным не только потому, что 2-й батальон был слабее 1-го по подготовке и боевому опыту, но и потому, что ему следовало преодолеть гораздо большее расстояние до Улус-Керта, чем 1-му пдб.

Как объяснение причин, почему командир полка возложил задачу на 2-й батальон, может служить то обстоятельство, что теперь у него в тылу оставался Сельментаузен и кое-как занятые российскими войсками районы – и он опасался удара оттуда. Но даже в таком случае более разумным предполагалось сместить одновременно на запад оба батальона – 2-й поставить на блокирование Сельментаузена и охрану горы Дембайрзы (на место 1-го батальона), а 2-й передвинуть ближе к Улус-Керту. Так у них на маневры и перегруппировки уходило меньше времени.

 

Самому командиру 104-го полка, С.Ю. Мелентьеву (по словам начальника разведки полка на тот момент С. И. Баран) не очень нравилась эта идея – растянуть полк по довольно большому пространству от Улус-Керта на западе до Махкетов и Сельментаузена на востоке, Причем, в местности, где нет дорог, а есть только непроходимые для техники тропы. Когда Мелентьеву ставили задачу для переброски частей его полка на левый берег Абазулгола, он долго пытался объяснить, что полку задача не по силам, все опорные пункты, блоки, остаются на правом берегу – и при этом задействуются практически все силы полка. В резерве на крайний случай для оказания помощи у него не остается никаких войск. Мелентьев тогда сказал: «Нельзя двумя ногами стоять на разных берегах реки».

С другой стороны, и командование группировки можно понять – выдвижение 2-го батальона 108-го полка было сорвано, а блокировать боевиков все равно надо. Ближайшей частью к месту действия являлся как раз 104-й полк – других войск поблизости не наблюдалось.

В качестве альтернативы, раз сроки сорваны, можно предложить блокирование боевиков восточнее высот у Улус-Керта – на рубеже Абазулгола и урочища Мидулхан северо-западнее Сельментаузена. Но тогда командованию в Ханкале ситуация не казалась опасной – и посчитали, что риск вполне оправдан. Тем более что перемещение отрядов Хаттаба разведка проморгала (об этом – попозже), крупных бандформирований в районе блокирования не наблюдалось.

А отряды Хаттаба тем временем двигались на север, в Дачу-Борзой. К 27 февраля они еще находились в пути, стараясь не попадаться на глаза российской разведке (про будущих противников 6-й роты подробнее поговорим в следующих разделах).

Таким образом, к исходу 26 февраля в боях в Аргунском ущелье назревала развязка – скорое падение Шатоя и Дубаюрта и прорыв остатков НВФ из окружения. Аргунский котел начинал чем дальше – тем быстрее схлопываться.

Часть 4.

6. На пути к высоте 776 (27-29 февраля)

6.1. Падение Шатоя и Дубаюрта

К 27 февраля 2000 года части 31-й отдельной воздушно-десантной бригады вплотную приблизились к Шатою – до райцентра оставались считанные километры. Большая часть высот вокруг была в руках российских войск, оборона боевиков находились на последнем издыхании.

28 февраля после упорного сопротивления противника десантники прорвались к окраинам села и завязали уличные бои. Штурмовые группы продвигались к центру села, бой шел не только днем, но и всю ночь. В полдень 29 февраля части 31-й бригады заняли господствующую над местностью телевышку и большую часть села.

Понимая, что все возможности удержать райцентр исчерпаны, боевики пошли на прорыв. Разбившись на мелкие группы, они отходили на север – в направлении сел Ярышмарды, Сюжи, Малые и Большие Варанды и Зоны, расположенных дальше по Аргунскому ущелью и пока еще не занятых федеральными силами. При отходе ими было брошено до трехсот раненых, вынести которых уже не позволяли обстоятельства боя и возможности измотанных бойцов. Отсюда основная масса боевиков под предводительством Гелаева решила отходить дальше на север. А Масхадов с отрядом прикрытия в 60 человек решил идти на запад – в район Харсеноя, чтобы там, в диких горах, оторваться от врага и уйти в подполье.

В тот же день, 29 февраля, в присутствии командования ОГВ в лице Г. Трошева над райцентром под видеосъемку российских телеканалов был торжественно водружен российский флаг.

Шатой после боев лежал в руинах – по словам военных и местных жителей, в нем не осталось ни одного уцелевшего дома. По данным российских войск, в боях за Шатой боевики потеряли не менее 150 человек убитыми и несколько сотен – ранеными. Потери российской армии при этом были минимальными.

Одновременно части 56-го десантно-штурмового полка занимают Борзой, а 15-й мотострелковый полк – села южнее Шатоя.

Таким образом, 29 февраля завершается штурм Шатоя. Боевики потеряли не только последний крупный узел обороны в горах – был фактически выбит краеугольный камень их обороны в Аргунском ущелье, которая теперь просто рухнула. Российские войска захватывают пленных и богатые трофеи (крупные склады оружия и боеприпасов, самодельную установку «Град», БМП, БТР, переносные зенитно-ракетные комплексы и несколько десятков гранатометов) и продолжают наступать на ущелье. Осталось занять несколько сел, но они уже не представляли из себя серьезных препятствий на пути к окончательному овладению Аргунским ущельем.

Тем временем пал и другой узел обороны боевиков – Дубаюрт. 276-й мотострелковый полк 27 февраля захватывает практически все господствующие высоты у села. Дуба-Юрт блокируется с южной части, а селения Чишки и Дачу-Борзой – с северной стороны.

Не в силах удерживать село и высоты вокруг при перерезанных коммуникациях и находясь под угрозой того, что Дубаюрт вот-вот будет полностью окружен, НВФ в ночь на 28 февраля оставляют село и склоны «Волчьих ворот», отойдя южнее – к населенным пунктам Дачу-Борзой и Улус-Керт.

28 февраля опустевший Дубаюрт, за который два с лишним месяца федеральные войска вели тяжелые бои, наконец-то занимается частями 276-го полка. Тем самым, был взяты под контроль северный вход в Аргунское ущелье – «Волчьи ворота». Северная часть Аргунского котла так же стремительно посыпалась – у боевиков уже не остается рубежей, на которых они могли бы сдержать натиск российской армии.

На российской стороне царила эйфория от успешного завершения операции. После взятия Шатоя и Дубаюрта казалось, что основная работа сделана, Аргунское ущелье практически занято и остается только добить мелкие группы врага. Но это были обманчивые впечатления – загнанные в угол отряды НВФ оставались хоть и серьезно потрепанным, но опасным противником.

6.2. Что из себя представляла 6-я рота 104-го пдп

Как уже говорилось ранее, ночью 27 февраля 2-й батальон 104-го парашютно-десантного полка получил приказ на выдвижение к Улус-Керту с целью выставить восточнее него на высотах блокпосты и не допустить прорыва противника на восток.

Здесь следует сделать отступление и дать качественную характеристику – но не всей российской армии, а спуститься на несколько уровней ниже – ко 2-му батальону 104-го парашютно-десантного полка и его 6-й роте.

До войны рота дислоцировалась в поселке Череха под Псковом. У 76-й воздушно-десантной дивизии была общая для российской армии проблема – недостаток людей. Этот порок российской армии преследовал ее обе чеченские кампании – ввиду того, что многие части содержались по штатам мирного времени, в них был сниженный комплект личного состава.

И если в новогоднем штурме Грозного (1994—1995 годов) присутствовали пустые и полупустые БМП с почти нулевым наличием мотострелков в десантном отделении, то во вторую Чеченскую части комплектовались по принципу «с бору по сосенке», добиваясь хоть какого-то приближения к штатной численности войск. Их качественные характеристики при этом, естественно, снижались.

Для пополнения до штатной численности 6-я рота перед отправкой в Чечню комплектовалась в большой спешке. Людей брали буквально со всей дивизии и даже за ее пределами – в значительной мере на доукомплектование шли контрактники. Причем немалую часть «дополнительного» личного состава зачислили в состав роты за неделю-две до отправки, а то и вовсе чуть ли не у трапа улетавшего в Дагестан самолета. На сбор людей в роту наложилось еще и то, что проходило обучение осеннего призыва – и новобранцы не смогли в достаточной мере освоить оружие и технику. Стрелковая подготовка велась крайне сжато, тактических занятий по ведению боев в горах не было вообще.

Происходила настоящая чехарда с командованием роты. Командир роты Еремин на момент поступления приказа о переброске роты на Кавказ находился в командировке в Чечне. Фактическую подготовку роты к боевым действиям осуществлял ВрИО (временно-исполняющего обязанности) командира капитан Роман Соколов (имевший штатную должность заместителя командира роты по воздушно-десантной подготовке). Незадолго до командировки роты в Чечню Еремина перевели на другую должность. Будущий командир 6-й роты капитан Сергей Молодов прибыл в Псков для дальнейшего прохождения службы из 136-й мотострелковой бригады (город Буйнакск) примерно за месяц до убытия роты в Чечню. После того, как место комроты стало вакантным, приказом командира 76-й ВДД генерал-майора С.Ю.Семенюты Молодов был назначен командиром 6-й роты. Таким образом, ротный не был достаточно ознакомлен с личным составом и не успел полноценно акклиматизироваться в новой части.

2-м батальоном, в состав которого входила 6-я рота, с 1998 года руководил подполковник М.Н. Евтюхин. Евтюхин в свое время проходил службу в Армении, Абхазии и Югославии. Соответственно, он имел опыт участия в миротворческих миссиях в зоне межнациональных конфликтов, но не имел опыта серьезных боевых действий, в том числе – в Чеченской республике. Эта командировка была для него первой поездкой на серьезную войну.

Пожалуй, одним из немногих, кто имел солидный боевой опыт, во 2-м батальоне был А.В. Доставалов – заместитель командира батальона. Командуя с 1994 года по 1999-й ротой 104-го полка, он успел повоевать в Первую Чеченскую – при штурме Грозного и в последующих боях.

Естественно, что при всех подобных обстоятельствах сколоченность подразделения оставляла желать лучшего, люди могли банально не знать друг друга. Говорить о серьезной боевой слаженности не приходится – рота была по факту сырым «полуфабрикатом», но никак не полноценной боевой частью.

А ведь война – это командная работа, все – от генерала до рядового бойца – должны действовать как единый организм, иначе эффективность их совместной работы резко упадет. Перед отправкой в Чечню офицеры штаба ВДВ провели проверку 2-го батальона на предмет готовности к выполнению задач в КТО (контртеррористической операции, как официально называлась война в Чечне). По ее итогам подготовка батальона была признана неудовлетворительной (что неудивительно ввиду принципа его поспешного комплектования людьми из разных частей и подразделений). Наиболее подготовленной оказалась 4-я рота (она же – 9-я рота 234-го полка, переданная в 104-й полк). Но, тем не менее, приказ на отправку никто не отменял – и десантники оказались в Чечне.

Уже в Чечне боевого опыта батальон (как и 6-я рота) так же получил мало (особенно практики совершения марша в горных условиях, что имело огромное значение для дальнейших боевых действий). Его больше использовали для выставления блокпостов, охраны базового лагеря полка, проводки колонн и в прочих «тыловых» задачах. Всю реальную боевую работу в горах вел 1-й батальон 104-го полка как наиболее подготовленный. Как вспоминал позже выживший на высоте 776 Роман Христолюбов, это был их первый «реальный бой», до того в серьезные боестолкновения они не попадали. Видимо, командование полка (и группировки) трезво оценивало возможности батальона и давало ему соответствующие задачи не очень сложного характера.

Таким образом, 6-я рота 104-го пдп к концу февраля 2000 года представляла из себя в спешке укомплектованное подразделение, не получившего достаточной подготовки в месте постоянной дислокации, без достаточного опыта ведения боевых действий, с недавно назначенным командиром. Боевая ценность роты, соответственно, была достаточно низкой – для выполнения серьезных боевых задач она мало годилась.

6.3. По ту сторону фронта

Тем временем группировка Хаттаба шла на север вдоль Аргунского ущелья. По пути к Улус-Керту к ней присоединились отряды других полевых командиров, искавшие выход из образовавшегося Аргунского котла. Среди них были банды Шамиля Басаева, Вахи Арсанова, Багауди Бакуева и других.

Как уже указывалось, отряды боевиков в Аргунском ущелье к концу февраля 2000 года находились далеко не в лучшем состоянии. На них сказывались длительные бои и марши в условиях гор и зимы. В джамаатах скопилось много раненых и обмороженных.

Вместе с тем, отряды самого Хаттаба, являвшиеся ядром шедших на прорыв боевиков, состояли из хорошо подготовленных бойцов. Во время Второй Чеченской войны они не участвовали в крупных мясорубках типа боев за Грозный, а потому сохранили свой основной состав. В составе группировки Хаттаба были в основном наемники, но хватало и чеченцев. Наемники были представлены несколькими сотнями арабов, были так же таджики, большая группа из народов Дагестана, в том числе – аварцы. Среди боевиков-чеченцев они держались обособленно. Люди Басаева и других чеченских полевых командиров (особенно те, что вырвались из Грозного) находились в более плачевном состоянии. Кроме бойцов собственно Басаева и Хаттаба к ним прибилось достаточно много отрядов других полевых командиров, так же жаждавших вырваться из котла. По словам самого Хаттаба, это создало серьезные трудности при организации управлениям всем этим воинством, но постепенно отряды НВФ были приведены в порядок под единым командованием.

Согласно «мемуарам» Хаттаба, переход совершался под запретом жечь костры. Некоторые из боевиков (особенно из числа молодежи) не выдерживали сильного мороза и жгли их, но большинство все же соблюдало режим маскировки. Побочным следствием этого стало заметное прибавление в отрядах больных, обмороженных и замерзших насмерть. Вообще, переход из Шатоя в Улус-Керт легким для боевиков не был – кроме невозможности жечь костры из-за опасений быть обнаруженными у них были определенные проблемы с продовольствием. Дело дошло до мародерства за счет местных жителей, у которых забиралось все, что могло накормить – курицы, коровы, овцы, какие-то заранее сделанные запасы. Как писал Хаттаб, после себя боевики «не оставляли ничего». Естественно, что голод ослаблял и так измотанных боями и походами бойцов. Определенной проблемой была и численность боевиков – Хаттаб указывает, что планировалось вести на прорыв 500-700 человек, а их оказалось около 1250. Такая численность прорывающихся заметно затрудняла их марш, маскировку и снабжение провизией.

Тем не менее, несмотря на свое довольно печальное положение, в целом боевики сохранили высокую боеспособность и являлись серьезным противником, имевшим хорошую подготовку и солидный опыт боевых действий. Что касается лидеров прорыва – Басаева и Хаттаба – то они имели за плечами колоссальный боевой опыт участия во многих войнах и конфликтах. Хаттаб начинал свою «карьеру» еще в Афганистане, позже воевал в Таджикистане и Чечне. У Басаева в послужном списке имелись Абхазия, Карабах и две Чеченские войны.

Одним словом, будущий противник 6-й роты был очень опасным и опытным врагом – учитывая то, что против него оказалось не самое лучшее подразделение федеральных сил.

К 29 февраля основные силы шедших на прорыв боевиков завершили марш от Шатоя на север и сосредоточились в районе Улус-Керта, изготовившись к финальному броску на прорыв из окружения.

6.4. Разведка доложила неточно

Часто задается вопрос, как российское командование могло «проспать» крупную группировку боевиков, шедшую на прорыв в районе Улус-Керта.

Уже отмечалось, что разведка и вытекавшее из нее обнаружение противника были определенно слабым местом российских войск.

Наземная разведка была малоэффективной – существовал циркуляр командования, запрещавший вести разведку дальше огня своих батарей. Полковой разведке при выводе подразделений на новые рубежи вообще запрещалось выходить за пределы прямой видимости своих войск.

Подобный приказ возник не из-за какой-то прихоти штабов, а вследствие произошедшей ранее трагедии с разведчиками 31-й воздушно-десантной бригады в ноябре 1999 года. Разведгруппа ближней разведки под командованием старшего лейтенанта Романа Игошина в составе 14 человек (командир группы, артиллерийский наводчик и 12 солдат и сержантов) выполняла задание в тылу боевиков в районе Веденского ущелья на границе Дагестана и Чечни. Разведчики заблудились в условиях снегопада и тумана и зашли на территорию Чечни на 5-6 км – намного дальше, чем планировалось изначально. В районе села Харачой они столкнулись с отрядом боевиков. В ходе завязавшегося боя разведгруппа погибла, поддержать ее огнем артиллерии оказалось невозможным, а наземная подмога просто не успевала подойти. После этого боя вышел специальный приказ по ОГВ, запрещавший разведгруппам ближней разведки отрываться от основных сил на большие расстояния. Так разведподразделения подстраховывались от уничтожения противником и хотя бы теоретически могли получить помощь (огнем или наземным подкреплением), но подобная тактика резко снижала глубину разведки. Рассеивать «туман войны» становилось сложнее. Если совсем рядом с расположением своих сил можно было что-то разведать, то чем дальше – тем менее понятным было, что творится во вражеском тылу.

Оставались еще группы дальней разведки типа бригад спецназа ГРУ и 45-го полка ВДВ, которые действовали на значительном удалении от основных сил и могли забираться глубоко в тыл противника. Но их не всегда и не на всех хватало.

В районе Улус-Керта на конец февраля действовали следующие разведподразделения. Группировка 104-го полка имела разведроту двухвзводного состава. Каждый взвод придавался 1-му и 2-му батальонам для обеспечения развертывания их подразделений на новых рубежах. Район высоты 776 при этом находился на предельной дальности огня полковых пушек 2С9 «Нона» – около 8 км по прямой. Улус-Керт располагался вообще за 13 км от позиций артиллерии полка, что автоматически исключало действия полковой разведки в его окрестностях.

В то же время в зоне ответственности 108-го полка ВДВ (междуречье Абазулгола и Шароаргуна) кроме штатной разведроты находились подразделения 67-й бригады спецназа ГРУ, отряда ЦСО ФСБ «Вымпел» и 45-го отдельного разведывательного полка ВДВ. Причем 45-й полк и «Вымпел» действовали в интересах новороссийских десантников – в том числе и в районе Улус-Керта (правда, разведать его не получилось – не успели до переназначения задач полков). Однако когда задача по блокированию этого села была переложена со 108-го полка на 104-й, специальные разведподразделения так и остались в подчинении 108-го полка (передать их то ли забыли, то ли не успели). Псковичи оказались без «глаз» в районе проведения операции – в наличии оставалась только полковая разведрота с ограниченным радиусом действия. Выдвигаться в район блокирования вражеских отрядов приходилось практически вслепую. Первой частью, ступившей на западный берег Абазулгола, фактически была разведка, шедшая впереди 3-й роты при ее выдвижении на рубеж реки.

К тому же, вышеперечисленные спецподразделения 45-го полка и «Вымпела» после того, как 108-й полк остался на Даргендуке, получили задачу вести разведку вообще в другом районе – в Шароаргунском ущелье по направлению к селу Зоны (на хребте Бандук, лежавшем западнее Даргендука). В течении 27-28 февраля они совершили марш в указанный район по сложному маршруту в условиях плохой погоды (снег, метель, снежные заносы по грудь). Как оказалось, вытянуть в этот район десантников 108-го полка было можно только с альпинистским снаряжением – и от идеи взятия Зоны отказались. Разведгруппы повернули назад и 29 февраля вернулись в район расположения десантников 108-го полка, где на момент начала боя 6-й роты отдыхали после трудных развед-маршей. То есть, район Улус-Керта так и остался без внимания сил специальной разведки. Что там происходило со стороны боевиков, оставалось загадкой.

Другой слабостью разведки федеральных сил было то, что разные ведомства и виды войск (как и разные части в составе одних и тех же ведомств) очень плохо и медленно обменивались разведданными. Даже наличие каких-то добытых данных о противнике далеко не всегда означало, что эти сведения будут у конкретного командира.

Так, разведка 276-го мотострелкового полка 27-28 февраля (точная дата неизвестна) скрытно перешла Абазулгол со стороны реки Аргун и на окраине Улус-Керта атаковала УАЗ боевиков, который перевозил боеприпасы. Захваченные пленные на допросе показали, что боевики стягиваются к Улус-Керту. Та же разведка примерно в то же время обнаруживает в Улус-Керте базовый лагерь боевиков на 500-600 человек. Была попытка навести на них артиллерию, но она сорвалась ввиду того, что арткорректировщик подорвался на мине, и его пришлось срочно эвакуировать в тыл. Эти данные тут же передаются в штаб 276-го полка – но их почему-то не было ни у командира 104-го полка Мелентьева, ни у его подчиненных. Точно так же эти данные никак не повлияли на планирование и проведение операции со стороны командования ОГВ.

Оставалась еще авиационная и космическая разведка. С последней у российской армии были явные проблемы – она практически не использовалась. А в условиях гор и лесистой местности вести авиаразведку было затруднительно. Дело в том, что горы в районе будущего боя 6-й роты – это не голые пики, а покрытые лесами ландшафты. Причем, даже зимой, когда опадала листва, местный лес не представлял собой открытое пространство, на котором было легко засечь отряды боевиков. Доминирующие высоты в этом районе Чечни не превышают 1000 метров, сплошь покрыты густыми лиственными лесами из твёрдых пород дерева – бука и граба. Кустарник, стволы деревьев, кроны нижних рядов серьезно затрудняют обзор. В таких условиях леса при должном подходе могли спрятать довольно большие отряды боевиков от посторонних глаз. Обнаружению противника мешала и погода – часто стояли туманы, падал снег.

К тому же, боевиками руководили опытные командиры, знавшие толк в скрытном передвижении войск и маскировке. Хаттаб и Басаев, можно сказать, к тому моменту собаку съели на умении незаметно совершать марши и передислокации своих отрядов. Так, переходы в основном совершались ночью, а в условиях зимы это – большая часть суток. При этом часто запрещалось жечь костры и выдавать себя каким-то иным образом. Известен случай, когда Басаеву по рации командир одного из отрядов сообщил, что рядом «федералы», а они замерзают без костра. На что был ответ – тогда замерзайте, но оставайтесь незамеченными.

И не стоит сбрасывать со счетов еще один немаловажный момент – к месту сбора у Улус-Керта боевики шли не одной большой толпой, а несколькими отрядами по разным маршрутам и в разное время. Именно этим и объясняется тот факт, что в общем-то небольшое расстояние в 15 километров от Шатоя до Улус-Керта, к тому же – по своей территории, они преодолели за 7 дней (средний темп марша – 2 км в день). Им просто было нужно время, чтобы собрать все разновременно идущие отряды воедино.

В общем, обнаружение идущих к Улус-Керту боевиков средствами воздушной разведки было нетривиальной задачей и не так просто, как кажется на первый взгляд.

В то же самое время, как уже говорилось выше, основное внимание командования группировки российских войск было приковано к Шатою – и именно он являлся точкой приложения основных сил разведки. Если у высокого командования и были какие-то весомые разведданные по ситуации вокруг Улус-Керта, то им или не придали серьезного значения, или они попросту застряли внутри бюрократической машины ОГВ, не дойдя до Мелентьева и его подчиненных.

О том, что боевики будут прорываться, федеральное командование знало (или, по крайней мере, не могло не догадываться) – и по данным разведки, и по общей логике развития событий. По словам того же Трошева, «Согласно разведдонесениям, арабские наемники и чеченские ваххабиты под командованием Эмира Хаттаба двинулись северо‑восточнее, в сторону Дачу‑Борзой и Зоны».

Неясными были только конкретное место и время прорыва и тактика боевиков. Ожидалось, что прорываться противник будет небольшими отрядами в несколько десятков человек (максимум – сотня-полторы) по разным маршрутам. Так им было проще пройти незамеченными, особенно в горах. В принципе, это было логично – но в данном конкретном случае у сепаратистов имелся довольно большой «обоз», который мешал разбиться на небольшие отряды и требовал выходить из окружения именно большой компактной группой (о чем не знало федеральное командование). А именно – в составе НВФ в Аргунском ущелье было немало раненых, обмороженных, больных, тут же шли члены семей боевиков, заложники и пленные. Если тех же пленных в крайнем случае можно было либо бросить, либо убить, остальных приходилось брать с собой. Маршрут выхода такой крупной группы мог быть только один – в районе Улус-Керта. Были еще тропы южнее (их как раз перекрывал 108-й полк), но для движения обоза с ранеными они мало подходили. Двигаться по ним было и долго, и опасно.

Ранее в случае серьезной опасности боевики не раз разбивались на мелкие группы (особенно в горах) и уходили из-под удара рассредоточено. О том, что они соберутся в мощный кулак для прорыва, никто не знал и не думал. Только этим можно объяснить то, что части и подразделения выдвигались в спешном порядке в надежде перекрыть все пути отхода врага, не заботясь о серьезном обеспечении выдвигающихся войск тяжелым вооружением, авиационной и артиллерийской поддержкой, тщательной разведкой и резервами.

К тому же, к 27-28 февраля уже поджимало время – 108-й полк сорвал выход к Улус-Керту, что повлекло за собой потерю нескольких суток времени. В случае опоздания окончательного «запечатывания» котла боевики могли вырваться из окружения практически без потерь. Поэтому спешили закрыть все возможные тропы и дороги на восток от Аргунского ущелья теми силами, что были в распоряжении и могли более-менее вовремя выполнить эту задачу.

В качестве возражения можно привести прорыв Басаева из Грозного в начале февраля 2000 г. – там боевики тоже атаковали большими силами. Но условия прорыва отличались от тех, что были под Улус-Кертом. В случае с Грозным город был блокирован по всему периметру федеральными войсками и требовалось именно пробить коридор в их расположении – свободных от федералов маршрутов для прорыва не существовало. Вдобавок, слабо прикрытый стык между позициями федеральных войск был обнаружен всего в одном месте. А в Аргунском ущелье все тропы из котла еще не были полностью блокированы российскими войсками. И прорываться можно было сразу в нескольких направлениях по разным маршрутам (разбивая силы на мелкие отряды), где пока еще были не занятые блокирующими частями «коридоры» (или, по крайней мере, боевикам казалось, что эти коридоры еще существовали и не были никем перекрыты).

В целом, ошибка российского командования в определении тактики боевиков при выходе из окружения налицо. Но если отталкиваться от тех данных, что были в его распоряжении (сведения разведки и общая тактика боевиков при отходе из угрожаемых районов на основе прошлого опыта), то поведение Трошева и Макарова при отражении прорыва боевиков кажется вполне обоснованным (хотя и несколько рискованным).

В общем, подводя итог – командование федеральных сил знало о том, что боевики в Аргунском ущелье будут прорываться из окружения, но не знало, где, когда и как враг будет это делать. Не знало оно и об оперативной обстановке конкретно под Улус-Кертом. А 6-я рота и весь 104-й полк, идя на запад для выставления блокпостов на господствующих у Улус-Керта высотах, при этом действовали фактически вслепую, с трудом представляя, где противник, сколько его и что от него ожидать.

6.5. Марш 6-й роты

Итак, ранней ночью 27 февраля 2-й батальон 104-го парашютно-десантного полка получает приказ о занятии высот 705.6, 626.0, и 787.0 восточнее Улус-Керта с целью выставить там блокпосты, блокировать этот населенный пункт и не допустить прорыва боевиков на восток в направлении Махкеты, Киров‑Юрт, Элистанжи, Ведено. Ранее направлявшаяся на выполнение этой задачи 1-я рота 104-го полка получает приказ выставить 4 блокпоста севернее Сельментаузена с целью блокировать этот населенный пункт.

Как уже говорилось, блокирование Сельментаузена было обусловлено тем, что этот аул (как и весь район южнее Махкетов) только условно был под контролем федеральных сил, и Мелентьев подстраховывался от возможного удара с юга во фланг и тыл основным силам полка. Ситуация осложнялась еще и тем, что разведка противника в этом районе велась достаточно слабо, и российские войска имели смутное представление о численности и группировке боевиков. Поэтому две роты (5-я и 1-я) полка были повернуты на юг для блокирования Сельментаузена.

2-й батальон на момент получения приказа о выходе к Улус-Керту по-прежнему был разбросан по блокпостам в районе Ведено. До назначенного рубежа ему нужно было преодолеть около 25 км (если считать по прямой). Половину пути можно было проехать на машинах (до КП полка у Махкетов), дальше – только пешком по горным тропам, где техника не могла пройти.

Во 2-м батальоне 104-го парашютно-десантного полка самой подготовленной считалась 4-я рота (она же – 9-я рота 234-го полка 76-й дивизии) под командованием капитана Зейца. Командир батальона Марк Евтюхин принимает решение выдвинуть к Улус-Керту 4-ю роту, усиленную одним взводом более слабой 6-й роты. Остальная часть 6-й роты в операции участия не принимала. До КП полка они должны были двигаться на своей бронетехнике, где к роте присоединялись авианаводчик и арткорректировщик. Далее подразделение пешим порядком шло мимо блокпостов 5-й роты на КП 1-го батальона. Весь этот путь рота преодолевала без разведки, так как шла по занятой своими войсками территории. На КП 1-го батальона рота получала усиление в виде разведвзвода, отделения саперов и пулеметного расчета из пулеметного взвода (крупнокалиберный пулемет 12,7-мм НСВС «Утес»). Далее десантникам следовало преодолеть реку Абазулгол и выдвинуться непосредственно в район выполнения боевой задачи, где выставить блокпосты и подготовить их к обороне.

Утро 27 февраля началось с неожиданного форс-мажора – в 4-й роте из 10 боевых машин завелось всего 3, остальные сломались. В условиях ограниченного времени на выполнение боевой задачи план перетряхивается на ходу – 4-я и 6-я роты меняются ролями. Теперь к Улус-Керту выдвигалась 6-я рота, усиленная 3-м взводом 4-й роты под командованием старшего лейтенанта Олега Ермакова (он был тем самым взводом, у которого завелись машины). Таким образом, на выполнение задания пошло самое слабое подразделение полка. Поменять что-либо было уже поздно – из-за нехватки времени на выполнении задачи заменить роту было некем. Оставался еще вариант выдвинуть вместо 2-го батальона части 1-го (как наиболее подготовленные), как это планировалось в самом начале 26 февраля, но почему-то командир полка оставил все без изменений – Улус-Керт должен был блокировать 2-й батальон. Прекрасно понимая состояние 6-й роты, комбат Евтюхин решил возглавить подразделение лично, на задание вместе с ней пошел фактически весь штаб и управление 2-го батальона.

Одновременно 27 февраля КП 104-го полка передислоцировался на западную сторону Махкетов вместе со штабом и офицерами управления (начальниками связи, разведки и т.п.), сюда же переместились самоходно-артиллерийский дивизион полка, подразделения охранения и обеспечения.

К вечеру 27 февраля 6-я рота, 3-й взвод 4-й роты и командование 2-го батальона сосредоточились на КП 104-го полка. Оставив спешившихся десантников, броня ушла обратно под командованием заместителя командира роты по вооружению (зампотеха) старшего лейтенанта Копа. При этом наводчики-операторы боевых машин по приказу комбата остались вместе с ротой.

В тот же день, 27 февраля, 3-й роте было переброшено все то, что бойцы Васильева не захватили во время марша предыдущего дня, оставив на КП 1-го батальона – тяжелое вооружение (в том числе – автоматические гранатометы АГС) и имущество. К исходу 27 февраля 3-я рота оборудовала серьезную оборону с минными полями. При этом артиллерия полка была пристреляна к местности. В общем, к встрече «гостей» все было готово.

1-я рота 1-го батальона в тот же день, 27 февраля вышла к Сельментаузену с северо-востока и выставила блокпосты в районе урочища Мидулхан.

Реализацию плана по блокированию боевиков в Аргунском ущелье и здесь не оставили неожиданно возникающие помехи – к замерзшим десантникам 108-го полка и поломке машин 4-й роты 28 февраля прибавились ухудшившаяся погода и ошибки командования 2-го батальона.

До 28 февраля снег в горах, где воевали бойцы 104-го полка, полностью растаял, местами даже зацвели цветы. Но ночью 28 февраля погода резко изменилась – поднялся штормовой ветер, выпал снег глубиной до полуметра. Это было еще полбеды – днем тот же самый снег растаял, и почва под ногами превратилась в грязное месиво, передвигаться по которому было достаточно трудно.

Уточнив на КП полка задачу и получив части усиления, группировка 2-го батальона утром 28 февраля продолжила движение к Улус-Керту – теперь уже пешим порядком.

104-му парашютно-десантному полку было придано два авианаводчика – каждый из них действовал с одним из батальонов полка, находясь в распоряжении комбата. При выдвижении от КП 104-го полка Евтюхин не смог дождаться своего авианаводчика, и рота осталась без взаимодействия с авиацией. По некоторым данным, наводчик находился в штабе ОГ ВДВ, и не успел присоединиться к 6-й роте.

Далее ряд ошибок допустил уже сам Марк Евтюхин – сказывалось отсутствие у него (и всей роты) опыта совершения горных маршей. Самая главная из них – рота была перегружена разного рода имуществом, причем походное имущество и снаряжение (самые обременительные из них вещи – брезентовые палатки и печи-буржуйки) взяли в ущерб оружию и боеприпасам. Кроме разного рода имущества роты бойцы так же несли вещи офицеров (которые традиционно двигались налегке). Резонные основания для того, чтобы взять с собой, например, печи и палатки, был – как уже указывалось, ранее на Даргендуке замерзло несколько десятков десантников-новороссийцев, а погода изменилась далеко не в лучшую сторону. Но тут следовало чем-то жертвовать – или вовремя выйти на указанные рубежи, доставив часть имущества позже, либо взять с собой все и серьезно затормозить движение колонны. Не стоит забывать и о том, что десантники Молодова до этого по горам практически не ходили, и для них такой марш был серьезным испытанием даже без дополнительного груза – физически бойцы были не очень хорошо подготовлены к передвижению по скользким тропам.

В то же время необходимо отметить, что рота, действующая на таком большом удалении от основных сил, по уставам и всем правилам должна быть усилена дополнительными огневыми средствами (всеми одновременно или выборочно) — минометным взводом (3 82-миллиметровых миномета), смешанным взводом пулеметов НСВ-12,7 (3 штуки) и АГС-17 или АГС-30 (3 штуки), отделением огнеметчиков (10 человек 20 РПО-А). Из всего этого десантники захватили только один крупнокалиберный пулемет. Неясно, как обстояло дело с остальным вооружением – его вообще не планировалось придавать роте или было решено доставить уже после ее выхода на рубеж развертывания.

Как бы то ни было, рота фактически была без средств огневого усиления – у нее было только полагающееся по штату оружие (автоматы, пулеметы, гранаты, гранатометы) плюс один-единственный «Утес».

Тем не менее, в 5-00 28 февраля 6-я рота с приданными подразделениями начала выдвижение к намеченной цели. Из-за почти запредельного перегруза (на каждого бойца в среднем приходилось до 40-50 килограммов) рота буквально тащилась с черепашьей скоростью. В час преодолевали не более одного километра, шедшие по грязи солдаты быстро выматывались и уставали, часто останавливаясь, чтобы перевести дух и собраться с силами. В итоге подразделение растянулось на несколько километров, а все сроки выдвижения были сорваны. По первоначальному плану на КП 1-го батальона рота должна была сосредоточиться к 15-00 28 февраля. Фактически же ее передовые части (в том числе – и офицеры управления роты и батальона как шедшие налегке) вышли туда еще в обед, а замыкающие походную колонну солдаты – только к 19-30.

Такой огромный лаг времени (в районе 6 часов) по достижению одной и той же контрольной точки разными частями роты говорит о том, что марш был организован крайне плохо – растянуться на несколько часов пути надо было умудриться. Самое печальное, что на подобное отставание командиры, судя по всему, не обращали особого внимания – не были организованы ни остановка вырвавшихся вперед частей, чтобы подождать отставших, ни подтягивание шедших позади. Так же напрашивается предположение, что среди бойцов роты и ее разных частей переносимое имущество было распределено крайне неравномерно – из-за чего последний взвод шел намного медленнее остальных. Косвенно это подтверждается еще и тем, что 1-й взвод роты и разведвзвод смогли в 16-00 выйти к высоте 776 – то есть, они оказались далеко впереди остальных частей батальона. Проделать такой марш-бросок можно было только налегке. Соответственно, то имущество, которое могли на себе нести бойцы этого взвода, было переложено на солдат двух других взводов, что увеличило их и так нелегкую ношу и затормозило движение.

По первоначальному плану 3-й взвод 4-й роты, двигаясь за разведвзводом, должен был выйти на высоту с отметкой 787.0 на другом берегу Абазулгола, где произвести разведку, рекогносцировку и выставить блокпост. Этот блокпост должен был прикрыть выдвижение основных сил 6-й роты далее на высоту 776 и Истыкорд. Двигаясь на предельной скорости в авангарде, разведка и 1-й взвод 6-й роты к 16-00 вышли к высоте 776. До назначенного рубежа около Улус-Керта им оставалось 4,5 км. Как мы помним, в это время замыкание роты еще не вышло к КП 1-го батальона на Дембайирзы – то есть, растянутость ротной колонны составляла более 5 километров.

Однако в действия десантников снова вмешалась погода – опустился густой туман, резко ограничивший видимость. В условиях подступавших сумерек командир 2-го батальона решил остановить выдвижение роты до прояснения погоды, которое ожидалось на следующий день. Выдвинувшиеся вперед части были повернуты назад на КП 1-го батальона, где рота с приданными частями снова сосредоточилась одной группой.

Таким образом, в результате из-за медленного темпа движения роты и ухудшения погоды выход на рубежи восточнее Улус-Керта 28 февраля был сорван. Хотя задача была вполне выполнимой по срокам – расстояние марша составляло около 10 километров, что не является чем-то запредельным для суточного перехода (даже с учетом пересеченной горной местности). А рота за день прошла чуть более половины этого расстояния.

На КП 1-го батальона комбат-2 Евтюхин встретился с командиром 1-го батальона Котенко. Между ними завязался диалог насчет дальнейшего выдвижения 6-й роты. Евтюхин обрисовал свой план – под прикрытием крайнего блокпоста 2-й роты на правом берегу Абазулгола (урез 520.0) переправиться на левый берег, где достичь высоты 776. Отсюда один взвод направляется на высоту 787.0 южнее высоты 776 с целью закрепиться на ней и выставить блокпост, остальная рота – идет на высоты под Улус-Керт.

Котенко, как более опытный командир, указал Евтюхину на то, что рота переправляется через реку и идет к высоте 776 практически без прикрытия, что ставит ее в крайне уязвимое положение. Котенко предложил другой маршрут движения (который изначально и был согласован с командованием полка и в общих чертах повторял ранее разработанный маршрут выдвижения 1-й роты на ту же задачу) – через позиции 3-й роты. Это давало группировке 6-й роты прикрытие при совершении марша, а так же позволяло в случае возникновения сложной ситуации при столкновении с противником отойти на блокпосты 3-й роты либо получить от них помощь и содействие. Одним словом, при данном варианте 6-я рота действовала не в одиночку, а могла опереться на уже выстроенную оборону 3-й роты. Выдвижение через позиции 3-й роты было удобно еще и тем, что переправа через Абазулгол в районе ее блокпостов была более покатой, чем на урезе 520 – соответственно, спускаться к берегу и подниматься по нему вверх было легче. А это позволяло сэкономить какое-то время при переходе к намеченной цели. Однако Евтюхин настоял на своем варианте выдвижения в район выполнение задачи. Более того – ему удалось убедить командира полка Мелентьева, что выбранный им маршрут безопасен, и он сможет нормально вывести роту в район Истыкорда.

Это было еще одной из фатальных ошибок комбата-2 – прислушайся он к доводам Котенко, возможно, исход боя с прорывающимися боевиками мог сложиться иначе, без того трагического исхода, что произошел в реальности.

Тем не менее, рано утром 29 февраля 6-я рота снялась с горы Дембайирзы и продолжила свой марш на запад. Погода улучшилась – ветер стих, было солнечно. Правда, все так же приходилось месить под ногами раскисшую от подтаявшего снега землю. Далее день становился все более пасмурным, пока примерно в обед в районе высоты 776 не лег туман (какова была область распространения тумана – вопрос дискуссионный, но высоту он точно накрыл).

Как показывает дальнейшее развитие событий, ошибки предыдущего дня не были учтены и исправлены – рота продолжала марш с прежней нагрузкой, что снова привело к ее значительному растягиванию на несколько километров по маршруту движения и срыву сроков выдвижения. Скорость перехода все так же не превышала 1 километра в час. Бойцы 3-го взвода, судя по всему, по-прежнему были нагружены больше своих сослуживцев из двух других взводов и очень сильно отстали. По одной версии, последний взвод подошел к высоте 776 около 16-00, по другой – уже вечером в темноте. И то, и другое время прибытия говорит о его чрезмерном отставании от основных сил роты – причем, командование роты/батальона на это отставание все так же не обращало должного внимания. Видимо, считалось, что ничего серьезного произойти не может, и взвод все равно в итоге догонит основные силы роты.

Порядок выдвижения усиленной 6-й роты был следующим (от головы походного порядка – к его замыкающей части):

Разведдозор из полковой разведроты – один взвод (заместить командира 175-й отдельной разведроты старший лейтенант Алексей Воробьев, командир разведвзвода лейтенант Дмитрий Кожемякин, командир инженерно-саперного взвода старший лейтенант Александр Колгатин, командиром взвода 3-й самоходной артиллерийской батареи (арткорректировщик, приданный разведчикам) лейтенант Александр Рязанцев).

3-й взвод 4-й роты (командир взвода лейтенант Олег Ермаков, заместитель командира 2-го батальона майор Александр Доставалов)

1-й взвод 6-й роты (командир 6-й роты Сергей Молодов, командир взвода сержант Александр Комягин).

2-й взвод 6-й роты (командир взвода старший лейтенант Андрей Панов, заместитель командира 6-й роты Роман Соколов).

управление 2-го батальона (подполковник Марк Евтюхин, командир артбатареи (корректировщик) капитан Виктор Романов, командир зенитно-ракетного взвода старший лейтенант Андрей Шерстянников).

пулеметный расчет НСВС «Утес».

3-й взвод 6-й роты (лейтенант Дмитрий Петров).

При этом в какой-то момент командование батальона обогнало 2-й взвод и вышло на высоту 776 раньше его.

Около 6-40 шедшие впереди колонны разведчики начали спуск в ущелье Абазулгола. По приказу Котенко для прикрытия переправы роты были выставлены посты силами взвода 2-й роты (резерв 2-го батальона). После переправы посты были свернуты.

На форсирование Абазулгола рота потратила около трех часов. После преодоления крутых берегов реки был назначен привал. Около 9-40, когда уже хотели идти дальше, произошло ЧП, Обнаружилось исчезновение бойца роты – рядового Олега Киева по прозвищу «Хохол». На поиски исчезнувшего Евтюхин отправил старшего лейтенанта Сотникова с тремя солдатами. Обнаружение пропажи Киева и организация его поисков, естественно, съели еще некоторое время (примерно 30 минут плюс-минус), увеличив продолжительность марша. А, самое главное – рота лишилась оставленной с Сотниковым радиостанции и приставки «Историк» к ней. Приставка обеспечивала скрытый обмен информацией. У остававшейся у Евтюхина рации была такая же приставка – но на ней сели батареи (вероятно, уже позже описываемого эпизода). Теперь все переговоры самого Евтюхина осуществлялись по открытому каналу связи, что ставило группировку в уязвимое положение. Оставались еще сети разведчиков (Воробьев обменивался информацией со своим непосредственным начальством – в том числе, начальником разведки полка майором С. Баран), но формально они были не в распоряжении комбата и он не мог использовать их как свои собственные.

Забегая вперед, следует сказать, что Киеву надоело ходить по горным тропам нагруженным как мул, он побросал все, что нес и ушел в лес. Сотников с подчиненными его в итоге нашел и доставил на КП 1-го батальона. Произошло это уже в самый разгар боя на высоте 776. Удивительно, что ни сбежавший боец, ни искавшие его военнослужащие не напоролись на боевиков, а вернулись в часть живыми и невредимыми. Таким образом, получилось, что из состава 6-й роты было исключено 5 бойцов, не принимавших участия в бою на высоте и потому выживших.

Тем временем двигавшийся впереди всех разведдозор примерно в 10-00 вышел к высоте 776. Здесь он дождался подхода 3-го взвода 4-й роты. После этого часть разведчиков под командованием Кожемякина пошла на высоту 787.0, куда она должна была вывести 3-й взвод 4-й роты. Оставшиеся разведчики остались на высоте 776 дожидаться подхода основных сил роты. К 10-40 разведдозор Дмитрия Кожемякина достиг высоты 787.0, куда вскоре подошел взвод Ермакова. С Ермаковым шел заместитель Евтюхина Александр Доставалов, оставшийся с ним на высоте. Оставив высоту Доставалову и Ермакову, разведчики Кожемякина к 11-00 вернулись на высоту 776.

Примерно в это время со стороны 3-й роты капитана Васильева части 6-й роты слышат звуки боя в двух километрах севернее – на них вышла разведка боевиков. Точное время этого боестолкновения неизвестно – по разным данным, это произошло в 10-30 – 11-30. Это события, как и все, что последовало после, по части хронологии реконструируется не без проблем – нет каких-либо документов или радиопереговоров, где бы было четко зафиксировано время наступления тех или иных событий. Ориентироваться приходится по косвенным данным – в основном, это рассказы очевидцев. А они, естественно, не вели четкую фиксацию событий, в основном привязываясь к таким событиям, как наступление темноты, изменение погоды, время заступления на дежурство, время начала/окончания намаза и т.п. При этом даже не имея намерения что-либо запутать, очевидцы невольно могли «сдвигать» реальное время тех или иных событий вперед или назад.

6-я рота тем временем к 11-20 начинает выходить передовым 1-м взводом на высоту 776 – поляну горы Истыкорд. Вместе с передовым взводом следовали офицеры управления ротой и батальоном (в том числе – ротный Молодов и комбат Евтюхин). Растянутость роты при этом была в несколько километров – замыкающий 3-й взвод на тот момент все еще шел далеко позади основных сил роты.

Дождавшись выхода на высоту 776 первого взвода 6-й роты, который в случае соприкосновения с противником должен был прикрыть разведчиков, разведдозор в 11-30 двинулся в сторону конечной цели выдвижения 6-й роты – горе Истыкорд. Остальные взводы 6-й роты в это время продолжают движение к высоте 776.

Таким образом, к моменту вступления в боевой контакт с противником части 6-й роты были растянуты на несколько километров по маршруту движения, что создавало крайне неблагоприятные условия для вступления в бой в виде оторванных друг от друга отрядов.

Часть 5.

7. Последний бой 6-й роты

7.1. Первые столкновения

Сосредоточившись в районе Улус-Керта, боевики под предводительством Басаева и Хаттаба двинулись на прорыв. Тактика Хаттаба, осуществлявшего общее руководство отрядами экстремистов, была довольно простой – выявить слабые места в построении федеральных сил и через них осуществить прорыв на восток.

Пока основные силы боевиков оставались в районе Улус-Керта, отряды разведки и боевого охранения общей численностью до 100-150 человек утром 29 февраля пошил на восток. Их главной задачей было прощупать оборону российских войск. Основные силы боевиков должны были вступить в сражение после – когда на основе данных разведки определится конкретная точка прорыва. Точную численность чеченской разведки определить трудно. По словам Трошева – это были две группы разведки по 30 человек, за которыми шло два отряда боевого охранения по 50 человек. Всего, таким образом – около 150 бойцов. Скорее всего, все-таки разведка была менее многочисленной. Судя по дальнейшим событиям – где-то в районе нескольких десятков человек, не более сотни. Двигались они скрытно, стрелять без разрешения было строжайше запрещено, вступать в боевой контакт – только в самом крайнем случае. Руководил боевиками полевой командир Бали Балуев, которому помогали арабы Идрис и Абу Валид. Общее руководство прорывом осуществлял Эмир Хаттаб. Здесь же находился и переносимый на носилках раненый Басаев.

 

Первой на пути боевиков оказалась 3-я рота капитана Васильева, стоявшая примерно в 5 километрах восточнее Улус-Керта – всего 38 человек. Как уже говорилось, рота несколько дней находилась в этом районе, заняв двумя блоками высоты 666,0 и 574,9. Десантники отрыли окопы полного профиля, обложили подступы к своим позициям минами, выстроили систему огня и привязали артиллерию к местности.

Подойдя к позициям роты, боевики по рации вышли на ее командира и предложили за деньги пропустить их дальше на восток. При этом они, по некоторым сведениям, назвали комроты по имени. Произошло это коло 10-30 – 11-10 утра 29 февраля (разные источники сообщают разное время).

После отказа их пропустить боевики атаковали высоту 666.0. Рота встретила врага хорошо организованным огнем, а артиллерийский корректировщик капитан Золотов вызвал огонь артиллерии. Потеряв до десяти человек убитыми и ранеными, боевики после короткого боя откатились, поняв, что легкого прорыва здесь не будет. Позже на месте боя было найдено четыре трупа боевиков – плюс какое-то количество убитых и раненых у них было от огня артиллерии. У десантников был только один раненый – арткорректировщик.

Не сумев сломить десантников прямой военной силой, боевики снова вышли на них по рации (по некоторым данным – это был сам Хаттаб). Снова было предложение пропустить их за деньги с угрозой в противном случае уничтожить всех. В переговорах приняли участие служившие в роте два снайпера из Дагестана, которые заявили, что «русские не сдаются». Сам факт переговоров позднее подтверждался на судебных процессах над членами отряда Хаттаба.

Больше атаковать позиции Васильева боевики не рискнули, поняв, что тот закрепился основательно, и прорыв через его позиции будет стоить большой крови. Бой роты Васильева выглядит буднично и совсем не по-геройски – и при этом показывает, чего стоит рота, успевшая закрепиться и приготовиться к обороне. К сожалению, 6-я рота, опоздавшая с выходом на назначенные ей рубежи, встретила противника в куда худших условиях.

Несмотря на неудачу с первой атакой, главная цель боевиков не изменилась – им все также было жизненно необходимо вырваться из Аргунского котла, чтобы не попасть в сады Аллаха в полном составе. Они двинулись южнее позиций 3-й роты – по направлению к высоте 776.

В это время разведка 6-й роты шла им навстречу с другой стороны, имея своей задачей выход на гору Истыкорд. Разведдозор под командованием старшего лейтенанта Алексея Воробьева (5, по другим данным – 12 человек) около 12-30 (по другой версии – в 11-10 или около того) на поляне у подножия Истыкорда встретился с разведкой боевиков. То есть, по времени этот боевой контакт произошел или позже боя с «духами» роты Васильева, или даже одновременно с ним.

Описания первого столкновения 6-й роты с противником в разных источниках разнятся. По одной из версий, разведчики наткнулись на авангард боевиков в 20-30 человек, скрытно подобрались к ним и вызвали огонь артиллерии. Далее один из бойцов случайно задевает растяжку, чем разведчики себя обнаруживают – и к месту боя стягиваются дополнительные силы боевиков численностью до 50-100 человек (скорее всего, их все же было не более 50 человек). По другой версии боевиков атаковали стрелковым оружием и гранатами, по третьей – забросали только гранатами. При этом в двух последних версиях огонь артиллерии вызвали уже в ходе боя, то ли – прикрыть свой отход перед лицом многократно превосходящей подмоги боевиков, то ли – чтобы просто усилить свой удар по врагу. Есть еще вариация этих версий с перестановкой событий – боец задевает растяжку, чем обнаруживает группу, и уже потом следует стрельба/бросание гранат/артиллерийский удар. При этом есть сведения, что боевики сидели на привале – чем и объясняется выбранный способ их уничтожения гранатами и/или огнем гаубиц.

Как бы то ни было, боевой контакт разведки десантников с разведкой противника состоялся – при этом боевики, заслышав шум боя, стали подтягивать дополнительные силы, создавая заметное численное превосходство. На разведчиков посыпался довольно плотный шквал огня из стрелкового оружия и подствольных гранатометов. Отбиться от наседающего врага и выполнить выход в район Истыкорда теперь было невозможно.

На момент начала этого боя 6-я рота оказалась в крайне уязвимом положении – разведгруппа Воробьева находилась в одном километре впереди основных сил, 1-й взвод роты с офицерами управления и командованием роты и батальона – на высоте 776, 2-й взвод все еще шел к ним, а 3-й взвод в этом время или только-только перешел Абазулгол, или даже не начинал его форсирование.

Офицеры традиционно совершали марш налегке, перекладывая свое имущество на плечи солдат, а потому подтянулись на высоту одновременно с 1-м взводом 6-й роты. Один из солдат группировки 76 ВДД, служивший во время описываемых событий во 2-м батальоне, описывает эту ситуацию так:

«...Если вы лазили по горам, то должны понимать что это такое. Когда лезешь в горы у тебя мало того что два БК, но и еще тебе на отделение короб от АГС вручат и еще по две минометной мины на каждого. И ты как ишак все это еле-еле на исходе сил тащишь. В случае с 6 ротой это были не мины, а палатка с печкой.

Офицеры налегке на верх раньше всех заберутся и ждут растянувшейся личный состав. Благо еще в снегу они тропинку проложат. В замыкание обычно шел какой-нибудь офицер и растерянные или специально сброшенные некоторыми бойцами для облегчения своей ноши цинки, с тропы в сторону подальше откидывал.

Когда мы первый раз полезли на Элистанжи и забрались на одну из точек сбора, многие успели себе сухпай разогреть и пожрать, а народ все поднимался, это были либо сильно нагруженные, либо как один боец который надел зимние штаны с подкладом и в итоге все себе между ног натер.»

Таким образом, рота из-за ошибок и невнимательности Евтюхина и Молодова по совершению марша оказалась растянутой на несколько километров. В такой ситуации собрать ее единой компактной группой для организации прочной обороны было достаточно проблематично – на это требовалось немало времени, которого особо не было.

На момент первого боя у Евтюхина и Молодова еще не было полной информации о складывающейся обстановке и численности боевиков. Пока что ситуация не казалась опасной – по докладам Воробьева, боевиков было не так много, чтобы можно было всерьез забеспокоиться (до 150 человек, что не являлось чем-то запредельным – рота, имея поддержку артиллерии, могла с ними справиться). Евтюхин принимает единственно верное в сложившейся ситуации решение – отвести разведку на господствующую над местностью высоту 776 и подождать подхода основных сил растянувшейся роты со стороны Абазулгола. Выход на Истыкорд пока был приостановлен до прояснения ситуации.

Разведдозор под напором наседающего врага начал отходить на высоту 776 к основным силам роты. Командир роты Сергей Молодов с группой бойцов 1-го взвода выдвинулся навстречу Воробьеву с целью доуточнить обстановку и прикрыть отход разведчиков.

Боевики двигались двумя отрядами, намереваясь обойти бойцов Воробьева с флангов и уничтожить. Движение разведчиков осложняло наличие раненого (подорвавшегося на растяжке), которого пришлось нести.

Первой жертвой этого боя пал майор Сергей Молодов, пытавшийся вытащить из-под огня раненого сержанта С. Иванова. Офицеры ВДВ традиционно пренебрегали всеми требованиями распоряжений по маскировке и форме одежды – снаряжения и оружия у них было по минимуму (часто – без бронежилета), и этим они сильно отличались от основной массы бойцов (и даже от шедших налегке разведчиков). Снайпер боевиков безошибочно обнаружил командира и сразил его выстрелом в шею (по другим данным – в грудь). По докладу Воробьева по рации, раненого ротного долгое время не могли вытащить из зоны плотного огня боевиков (в том числе – их снайперов). Ранение Молодова оказалось смертельным – от потери крови чуть позже он умрет. В командование 6-й ротой вступил заместитель командира роты Роман Соколов. Общее руководство боем осуществлял Марк Евтюхин.

Так же есть информация, что на помощь 6-й роте в это время пыталась прийти 3-я рота, но была остановлена сильным огнем боевиков и отошла на свои позиции. Остается неясным, почему рота покинула хорошо укрепленные позиции (по всем правилам, она не должна была покидать свой сектор обороны, оголяя русло Абазулгола для прохода боевиков) и какова была ее задача в этой атаке. Непонятно и кто был инициатором этого прорыва и каковы были его мотивы. Возможно, что этот рассказ про некий прорыв роты – не более чем вариация ее атаки боевиками в 10-30/11-10 со смешением этой атаки и столкновения разведки 6-й роты у Истыкорда.

Разведчики и бойцы 1-го взвода, потеряв несколько человек ранеными, вернулись на высоту 776, где боевики прекратили их преследование и отошли.

7.2. В преддверии схватки

После первого столкновения отрядов Хаттаба и 6-й роты на несколько часов установилось затишье. Пока 6-я рота продолжала сосредоточение отставших частей на высоте, боевики проводили разведку наблюдением и готовились к более активному прощупыванию обороны района высоты 776. Основные силы Хаттаба все это время продолжали оставаться в районе Улус-Керта – судя по всему, до наступления темноты они не желали себя обнаруживать, дабы не стать жертвой авиации и артиллерии. Хотя во время боя авангардов у Истыкорда на землю спустился туман, ограничивший видимость и способствующий скрытному передвижению НВФ, видимо, Хаттаб предпочел не рисковать – туманы в этих местах могли резко исчезнуть, а пасмурная погода – смениться солнечной.

Отсутствие огневого контакта 6-й роты с основными силами боевиков до самой темноты частично можно объяснить тем, что начиная с 13:00 в районе восточнее Улус-Керта работали две пары Ми-24. В частности, им удалось рассеять конную разведку боевиков численностью до 30-40 человек. Хотя серьезных потерь противнику они не нанесли, выводить свои основные силы под вполне возможный удар авиации (либо артиллерии) Хаттаб не решился.

К 16-00 на высоту подтянулся 2-й взвод 6-й роты. Что в это время происходило с последним маршировавшим взводом – не совсем понятно. По одной версии, он примерно в это время поднимался по склону от Абазулгола на высоту, где и попал под удар боевиков. По другой версии – взвод подошел к склону уже в темноте, где его ждала та же участь. На тот момент остальные силы роты уже несколько часов были на высоте, а взвод только-только поднимался на нее.

Тем не менее, около 16-00 последовала новая атака боевиков – теперь уже на саму высоту 776. Или в это время, или позднее – ближе к ночи – отставший 3-й взвод был застигнут боевиками на подъеме по склону и атакован во фланг с севера/северо-запада. До сих пор остается неясно, весь ли взвод погиб в этом столкновении или только понес большие потери. По крайней мере, двое солдат этого взвода – рядовые Алексей Комаров и Роман Христолюбов – точно пережили бой на высоте 776. Насчет других бойцов их взвода сказать что-либо затруднительно ввиду отсутствия источников. Известно только, что командир взвода лейтенант Дмитрий Петров участвовал в ночном бою за высоту – то есть, первое столкновение 3-го взвода с боевиками он точно пережил. Так что есть совсем ненулевая возможность того, что часть солдат Петрова все же смогла присоединиться к основным силам 6-й роты (в том числе – и Комаров с Христолюбовым). Не все ясно и с расчетом крупнокалиберного «Утеса» – принимал ли он участие в бою на высоте или не смог туда вовремя добраться и был уничтожен/рассеян с потерей пулемета на склоне.

Боевики примерно с 16-00 до 22-00 с перерывами предприняли целый ряд атак на позиции 6-й роты на высоте 776. Основные направления действий НВФ при этом были с севера, северо-запада и северо-востока от российских войск. Судя по всему, со стороны боевиков это были попытки разведать позиции десантников, их огневые точки, систему огня, а так же возможные маршруты прохода на восток в обход позиций отряда Евтюхина. В литературе и статьях, посвященных бою на высоте 776, столкновения 6-й роты и хаттабовцев до 22-00 часов вечера 29 февраля часто преподносятся как море огня со стороны боевиков и атаки людскими волнами, причем почти без передышек. На самом деле, это представляется сомнительным – если бы все было действительно так, то Евтюхин наверняка уже в этот момент запросил бы серьезную помощь у командования. В то же время остается неясным, откуда у десантников образовались горы боеприпасов – и они в таком режиме нон-стоп отстреливались почти непрерывно до самого утра (в бою, к примеру, магазин от автомата Калашникова расходуется довольно быстро – даже если не палить длинными очередями и экономить патроны). Поскольку у 6-й роты за спиной явно не наблюдалось склада с боеприпасами, то вероятнее всего предположить, что столкновения с 16-00 до 22-00 носили характер небольших перестрелок без того ожесточения, что преподносится при описании событий. Главной задачей врага было прощупать оборону псковичей, а не захватить высоту штурмом. Потери роты в этот промежуток времени можно назвать умеренными – в основном они состояли из бойцов 3-го взвода. Те силы, что уже сосредоточились на высоте, потеряли не так много людей. Потери боевиков, судя по всему, тоже были небольшими, поскольку они старались не вступать в серьезный бой.

Как сложились рассказы про атаки плотными рядами большой массой, можно понять из интервью С. Баран (начальника разведки полка). По его словам, Воробьев (как непосредственный подчиненный Баран) докладывал, что автоматчики боевиков вставали в атаку волнами, человек по 60. Отстреляв магазин автомата, одна волна людей уступала место другой, уже со снаряженным магазином. После штурмового, в 10-15 минут боя, боевики брали короткую паузу, оттаскивали убитых и раненых, затем снова поднимались в полный рост и наступали на разведчиков. Но данное описание больше подходит уже под основной бой 6-й роты, который она вела ночью. Вероятно, Баран за давностью времени сместил это описание на первые атаки боевиков, из чего и родились смачные, но не правдоподобные описания того, что враги уже с 16-00 навалились на 6-ю роту огромной толпой.

Тем не менее, боевики не просто атаковали единожды и откатились, а предпринимали систематические попытки прощупать оборону бойцов Евтюхина, атакуя небольшими группами или ведя беспокоящий огонь. Сам комбат (по словам начальника разведки полка Баран) докладывал Мелентьеву, что у него все под контролем и рота нормально отбивается от врага. Численность боевиков все еще оценивалась не более 150-200 человек – стоявшая в обороне рота при поддержке артиллерии вполне могла отбить нападение такого отряда. Тем более, что артиллерия, огонь которой корректировал находившийся с Евтюхиным командир батареи капитан Виктор Романов, использовалась при отражении вражеских атак и заметно усиливала оборону роты.

Однако комполка насторожила настойчивость боевиков, которые не думали униматься – для них рота по всем признакам явно представляла большой интерес. Мелентьев приказал начальнику разведки Сергею Баран с одним отделением резерва разведки и командиром медицинской роты капитаном Княжище выйти к позициям 6-й роты для эвакуации раненых и убитых. Одновременно 1-я рота полка была снята с позиций у урочища Мидулхан и на броне переброшена в район КНП 2-го батальона (развернутого ранее на северной окраине Сельментаузена). Здесь обе группы – санитарная и 1-я рота – встретились. Снятую роту явно выводили в резерв на случай осложнения ситуации. Решение о ее выводе выглядит двояко. С одной стороны, у командира 104-го полка появлялся резерв на случай осложнений, усиливавший группировку полка. С другой – была оставлена тропа на Сельментаузен, по которой потом боевики и вышли из окружения. Другим возможным вариантом было оставить роту на своих позициях, а при ухудшении ситуации – выдвинуть ее на помощь 6-й роте кратчайшим путем через позиции 3-го взвода 4-й роты. При этом выдвигаться пришлось бы по занятой своими территории и под прикрытием блока Доставалова/Ермакова, что позволяло относительно легко и быстро подойти на высоту 776.

Донесения от Евтюхина тем временем продолжали говорить о том, что боевики не прекращают активности возле позиций роты. Вероятно, стало известно о том, что поднимавшийся к основным позициям 6-й роты 3-й взвод обстрелян на подъеме и понес большие потери. Тем самым, боевики фактически отрезали роту от переправы на Абазулголе, которая связывала десантников с основными силами полка. Мелентьев отдает Баран новый приказ – поскольку эвакуация раненых теперь становится невозможной, то она производится после деблокирования группы Евтюхина. На деблокирование выдвигается сводная группа под командованием Баран. В нее отобрали наименее уставших после марша от Мидулхана бойцов 1-й роты. Так же к Баран присоединились замкомандира 1-го батальона Андрей Величко и несколько офицеров. Собственно, Баран, по его словам, предлагал Мелентьеву выдвинуть роту на БМД по руслу Абазулгола до переправы, и уже там спешить и идти дальше пешком. Но комполка его не поддержал. Возможно, он опасался засады боевиков на пути движения машин. Так же есть сведения, что русло Абазулгола до этого неоднократно минировалось обеими воюющими сторонами в ходе двух чеченских войн. Возможно, у Мелентьева была эта информация, и, не имея точных карт минных полей, он не рискнул выдвинуть резерв на броне.

Соотнесение этих двух событий – атака на 3-й взвод и решение деблокировать 6-ю роту ввиду выхода боевиков в то место у Абазулгола, откуда она пришла – косвенно указывают на то, что взвод хаттабовцы все-таки атаковали ближе к вечеру (предположительно – часов в 19 – 20), нежели в 16-00 или около того.

Тем временем 1-я рота пешим порядком выдвинулась к переправе у уреза 520. Несмотря на то, что она не нагружалась разного рода имуществом сверх всякой меры (с собой несли только оружие и БК) и двигалась налегке, передвижение по горам для нее все равно не было легкой прогулкой. КП 1-го батальона у Дембайирзы 1-я рота достигла к 22-00 (спустя примерно 2-3 часа марша). На тот момент ускоренно шедшие солдаты сильно устали, многие валились с ног и не могли дальше идти. Наиболее обессилевших оставили на КП батальона. Комбат Котенко выделил взамен выбившихся из сил солдат своих бойцов из состава 2-й роты и 1-го батальона. Так же к отряду Баран присоединилось четверо разведчиков из состава взвода Воробьева. С основными силами разведки они не пошли из-за разного рода заболеваний, в основном – простудных (можно сказать, – в какой-то мере «профессиональная» болезнь разведчиков, которые часто передвигаются на морозе без возможности развести огонь и согреться в зимних условиях). С КП 1-го батальона Баран со своими людьми двинулся дальше к 6-й роте.

По итогу шестичасовых столкновений с 6-й ротой (в течении примерно 16-00 – 22-00 ) боевики разведали обстановку в районе высоты 776. Оценив все имеющиеся в их распоряжении данные, командиры НВФ приняли решение атаковать высоту 776 и либо уничтожить занимавшие ее силы российских войск, либо вынудить их отступить, очистив так нужную для прорыва тропу.

Такое решение было обусловлено всей сложившейся обстановкой. Через позиции 3-й роты пробиться было сложно – ее оборона была гораздо более прочным орешком. Южнее находились тропы через Даргендук. Неясно, знал ли Хаттаб и его окружение о стоявших там частях 108-го полка, но одно им было известно точно – для прохода такого большого отряда с массой раненых и гражданских этот путь не годился. Кроме того, переход через Даргендук требовал дополнительных маневров и серьезно увеличивал время марша. Наиболее перспективным и коротким был маршрут через высоту 776 на юго-восток в сторону Сельментаузена. Как выявила проведенная в 16-00-22-00 разведка, 6-я рота была относительно слабым противником (особенно по сравнению с 3-й ротой). Бойцы Евтюхина не успели как следует закрепиться и создать прочную систему обороны, часть роты была уничтожена на подходе, а быстрой и серьезной помощи им ждать не приходилось. Боевики прослушивали частоты федеральных сил. А если учитывать тот факт, что у Евтюхина после ЧП с исчезнувшим Киевым не осталось раций с приставкой для скрытого радиообмена, то можно с уверенностью сказать, что Хаттаб знал все, о чем по радио переговаривались комбат-2 и другие офицеры 104-го полка.

Оставался еще вариант прохода мимо позиций 6-й роты без боя – но такой вариант выхода из окружения был сопряжен с неизбежными потерями от флангового огня с высоты плюс российские войска могли вызвать огонь артиллерии по замеченным колоннам боевиков. Потери от такого прорыва могли быть гораздо больше, чем от прямого штурма высоты. К тому же, неясно было, как скрытно и вне вражеского огня перемещать «тылы». Главная загвоздка была в том, что высота 776 (которая, собственно, не так уж и сильно возвышалась над окружающей ее местностью) находилась на пересечении шедших в том районе троп, и пройти по ним было невозможно, минуя высоту.

В общем, боевики избрали единственный вариант прорыва на восток, который давал им шанс не закончить свой маневр полным разгромом – овладеть высотой 776, уничтожив или оттеснив в сторону оседлавшие ее войска. Тем самым очищалась тропа, ведущая в Сельментаузен мимо западного берега Абазулгола.

Сумерки в районе боя в тот день наступили примерно в 17-18 часов. Дождавшись ночи, основные силы Хаттаба начали выдвижение из Улус-Керта через Истыкорд в район высоты 776, намереваясь пробиться к Сельментаузену.

Российское командование на тот момент – что командир 104-го полка Мелентьев, что командир 2-го батальона Евтюхин – продолжали находиться в неведении относительно реальной численности противостоящего им противника. Общее количество боевиков оценивалось по-прежнему не более 150-200 «штыков», что не предвещало серьезных осложнений и схватки не на жизнь а насмерть. Выдвигавшегося к Абазулгола резерва в виде сборного отряда под предводительством Баран казалось вполне достаточно на случай каких-либо осложнений. Естественно, что если бы они были в курсе насчет реального количества прорывающихся боевиков, были бы запрошены дополнительные силы и средства у Объединенной группировки.

Сам командир оказавшейся на высоте 776 группировки – комбат Марк Евтюхин – оставался на удивление спокойным. Судя по всему, он действительно считал, что даже несмотря на серьезные потери в 3-м взводе, ничего опасного для роты в целом не произошло, и она сможет отбить вражеские атаки на высоту.

В первые часы после столкновения разведгруппы Воробьева с разведкой боевиков у Истыкорда Евтюхин, видимо, вообще не считал, что его подчиненные напоролись на серьезные силы врага. Только этим можно объяснить то, что в течении 13-00 – 16-00, когда боевики не предпринимали никаких попыток атаковать роту, не была оборудована серьезная оборона. Солдаты не стали рыть окопы, не выставили мины, не организовали полноценную оборону с выстроенной системой огня. Видимо, на тот момент комбат все еще надеялся подтянуть отставших солдат, сосредоточить всю роту в единый кулак и все-таки завершить выдвижение на назначенный рубеж у Истыкорда. Только этим можно объяснить, почему рота сразу же не стала окапываться и готовить полноценную систему обороны.

Но еще более странным выглядит то, что такую оборону не стали оборудовать даже после настойчивых атак и беспокоящего огня боевиков, последовавших после 16-00. Как одно из объяснений этого можно выдвинуть предположение, что к тому времени оттаявший днем грунт успел промерзнуть, но беспечность командира батальона все равно налицо. Боевики, например, своих убитых в примерно тех же условиях закапывали (пусть и неглубоко – ямы-могилы были до полуметра глубиной). Судя по всему, Евтюхин даже близко не осознавал, что он может оказаться в критической ситуации перед лицом гибели всего подразделения. Отбив первые атаки врага, казалось, что и в дальнейшем не будет большой проблемой удержать занимаемые позиции. В качестве предположений некоторыми авторами так же выдвигается теория о том, что рота захватила с собой мало шанцевого инструмента, но это смотрится как-то не очень правдоподобно – на Истыкорде им ведь все равно надо было окапываться.

Следует так же вспомнить про 3-й взвод 4-й роты, оседлавший высоту 787.0. Когда уже после боя на высоте 776 в первых числах марта разведка 45-го полка вышла на позиции взвода Доставалова и Ермакова, оставленные ими при прорыве к основным силам роты ночью 1 марта, то там обнаружили отрытые окопы для стрельбы с колена. То есть, Доставалов успел подготовиться к обороне, а бойцы на высоте 776 – нет. Почему так произошло, сложно судить, но 6-я рота по большому счету воевала там, где ее застало первое нападение боевиков без каких-либо попыток укрепить и усовершенствовать свою оборону. На всех фотографиях с места боя, как и на видеосъемке после боя мы не видим никаких признаков окопных работ. А ведь Доставалов пришел на свою высоту немногим раньше 6-й роты и особой форы на рытье окопов не имел.

О наличии в роте какого-то количества мин говорит тот факт, что уже в ходе боя глубокой ночью командир саперного взвода Александр Колгатин установил две управляемые мины МОН-60 и привел их в действие. Почему мины не выставлялись вокруг позиций роты загодя – тоже вопрос.

Так же перед Евтюхиным не встал вопрос о вполне логичном перемещении 3-го взвода 4-й роты с изолированной высоты в тылу роты к основным силам на высоту 776. Такое решение было бы вполне логичным – рота билась бы не разбитыми на две группы отрядами, а одной компактной массой. Но на тот момент комбата можно понять – когда численность врага представляется не такой большой, имеющихся сил казалось вполне достаточно.

Таким образом, к 22-00 29 февраля ситуация на высоте 776 и около нее подходила к кульминационной фазе развития, когда прорывающиеся боевики Хаттаба и десантники Марка Евтюхина должны были сойтись в решающей схватке. Причем десантники находились в довольно уязвимом положении – потеряв часть бойцов на марше, без хорошо построенной системы обороны, с непристрелянной к местности артиллерией, не имея представления о подходящей к ним крупной группировке противника. Отрядам же Хаттаба терять было нечего – их ждала свобода или смерть в буквальном смысле этого слова (впрочем, как и их противников).

7.3. Ночной бой

Итак, с наступлением темноты (примерно 17-00 – 18-00) основные силы боевиков Хаттаба двинулись от Улус-Керта на восток. Время совершения марша до высоты с 6-й ротой – это примерно около 4-5 часов пути при средним темпе движения. То есть, передовые части НВФ оказались в районе будущего боя около 22-00. Судя по всему, они состояли из отобранных для атаки высоты 776 бойцов. Бойцов отбирали со всех отрядов – это были наименее вымотанные люди, которые могли более-менее полноценно вести бой. Позади них находились основные силы боевиков с ранеными, членами их семей и пленными. Часть из них составляла арьергард прорывающейся группировки, страхуя ее от возможных ударов с тыла со стороны покинутого Улус-Керта. Так же было нужно оставить какой-то заслон со стороны 3-й роты Васильева.

Собственно говоря, действовать против 6-й роты всеми имеющимися силами боевики не могли – участок проходимой местности перед высотой 776 составлял около километра, не везде местность позволяла по ней передвигаться. То есть, одновременно атаковать десантников могло не более 100-200 человек.

Подойдя к высоте, боевики еще какое-то время могли потратить на организацию атаки и маневры своих отрядов для ее начала. По разным источникам первая серьезная атака Хаттаба на позиции 6-й роты определяется около 22-00 – 23-00. Длительность боя так же не совсем ясна – по одним данным, он затих к 01-00, по другим – в 2 или даже в 3 часа ночи. Есть даже предположения о том, что бой закончился уже к 24-00 29 февраля. Более вероятным представляется промежуточная дата – около 2-00 часов ночи. Все это время боевики пытались атаковать десантников с разных направлений, чередуя атаки с отходами и перегруппировками, а так же выдерживая некоторые паузы между атаками для маневров и подготовки новых штурмовых действий.

Стандартная тактика НВФ того периода была следующей. 70-80 бойцов выделялись в две подгруппы, нападения и огневую. Подгруппа нападения (40-50 человек) обозначала удар по фронту, а основная атака шла во фланг. При этом боевики стремились как можно ближе подойти к атакуемым частям российских войск – чтобы избежать вполне возможного огня артиллерии по наступающим отрядам. Огневая подгруппа (20-30 штыков) залповым огнем из гранатометов (по 7-15 гранат в залпе) и пулеметным огнем прижимала противника к земле, в то время как снайперы наносили поражение командному составу, связистам и вскрытым огневым точкам группового оружия. Вариацией залпа из гранатометов был шквальный огонь из автоматов и пулемётов несколькими шеренгами – пока одна из них вела огонь, другие перезаряжали опустевшие магазины. Так же могли применяться комбинации из огня гранатометов, пулеметов и автоматов для достижения нужного эффекта массирования огня на определенном участке с целью поражения той или иной цели. После такого огневого налета, который расстраивал оборону противника и подавлял его основные огневые точки, в качестве завершающего удара следовала атака на позиции российских войск.

Вероятно, при штурме высоты 776 боевики придерживались подобной тактики. Сколько при этом было атакующих групп – одна или больше (две-три), сказать достаточно трудно. Кроме того, есть сведения, что они использовали минометы, которыми накрывали высоту. Тут, правда, не совсем понятно, к какому времени относится минометный обстрел – это случилось именно в период первой атаки или уже под утро, во время последнего боя за высоту. Или же – в обоих случаях. Правда, следует заметить, что дефицит с боеприпасами (особенно к тяжелому оружию) у боевиков существовал уже к началу штурма Шатоя. Вполне вероятно, что у Хаттаба еще оставалось какое-то количество мин к минометам (не слишком много – много в условиях гор не натаскаешь, даже привлекая труд пленных и вьючный транспорт). Это был, так сказать, НЗ на крайний случай – но тут был именно тот самый случай. Вопрос стоял о том, сумеют ли боевики вырваться из котла и спастись или нет. Поэтому вполне вероятно, что Хаттаб решил использовать свои последние запасы. Ввиду ограниченного количества мин обстрел мог быть либо во время первой атаки (или после нескольких первых неудачных атак), либо уже во время последнего штурма – на то и другое сразу мин могло просто не хватить. Кстати говоря, минометный обстрел только под утро объясняет и еще один момент – почему в период с примерно 2-00 до 5-00 наступило затишье. Боевики просто уперлись в оборону, которую не могли пробить – а потому решили использовать последний козырь. Эти часы затишья как раз и ушли на то, чтобы подтянуть из «обоза» минометы и разместить их на позиции. Вполне возможно, что перед трудным горным переходом минометы и боеприпасы к ним вообще закопали по схронам в районе Улус-Керта, чтобы и без того обессиленным боевикам не тащить с собой тяжелое вооружение. А теперь ситуация потребовала все это снова откопать и пустить в дело, на что и ушло несколько часов. В пользу того, что минометы использовались только под утро, говорит и тот факт, что к исходу 29 февраля на самой высоте десантники потеряли всего около 10 человек убитыми и ранеными – при минометном обстреле не окопавшегося подразделения потери были бы явно больше.

Так что более вероятным представляется версия, что первые атаки на высоту обошлись без минометов, с применением только стрелкового оружия и гранатометов.

На руку Хаттабу играло и то, что у него был серьезный численный перевес над десантниками. Да, многие из боевиков были ранены, ослаблены, больны, но все же остававшиеся в боеспособном состоянии бойцы намного превосходили группу Евтюхина по численности. Хотя одновременно атаковать высоту могло не более 100-150 человек, у них была возможность менять друг друга – пока уставшие и понесшие потери отходили в тыл, на их место вставали свежие силы. У десантников, понятное дело, такой возможности не было – и все вражеские атаки отражал один и тот же наряд сил, который выматывался и уставал сильнее и быстрее противника.

Существуют данные, что к концу дня 29 февраля (т.е., к 24-00) отряд Евтюхина потерял 31 человека убитыми и ранеными, что составляло около 40% от его численности в 75 человек (если считать без 3-го взвода 4-й роты, с ним – будет около 33%). На первый взгляд, потери – просто катастрофические. Но если учитывать, что основная часть этих потерь – это атакованный на подъеме 3-й взвод (точно неизвестно, сколько солдат он насчитывал – ориентировочно, это – около 20 человек плюс-минус), то потери в бою на самой высоте представляются не столь высокими. Всего – около 10 человек начиная со столкновения Воробьева с разведкой боевиков в полдень 29 февраля.

По словам С. Баран, около 23-45 он вышел на связь с Евтюхиным – и тот ответил, что бой идет серьезный, но обстановка контролируемая и его подчиненные вполне справляются с отражением вражеских атак. Косвенно это подтверждает то, что и на тот момент ситуация не казалась командиру 2-го батальона критической. Правда, есть сомнения, что Баран был искренен в своих словах и выгораживал свои действия в той ситуации (об этом – попозже), но мы имеем еще один факт, который говорит нам в пользу того, что по окончанию первого серьезного (с перерывами) боя обстановка не являлась критической. Это – предложение десантникам от боевиков (по некоторым сведениям, его озвучил сам Хаттаб) сдать позиции и пропустить отряды НВФ. Произошло это около 2-00 ночи после того, как атаки на высоту были отбиты. Подобное предложение говорит только об одном – боевики встретили ожесточенное сопротивление и не надеялись так просто взять высоту, иначе им было просто незачем предлагать «разойтись по-хорошему». А это, в свою очередь, говорит о том, что положение отряда Евтюхина даже после такого ожесточенного боя (когда под конец всех атак дело дошло даже до рукопашной) оставалось весьма прочным.

Подтверждение того, что первый серьезный штурм высоты завершился форменным провалом, приходят и с другой стороны – от выживших боевиков. Не будучи уверенным в том, что им удастся в итоге прорваться через позиции 6-й роты, Хаттаб даже затеял спор с Басаевым. Ему казалось, что одолеть роту не удастся или удастся с чудовищными потерями, а потому предлагалось или развернуться и искать другой путь прорыва, или попытаться пройти мимо высоты без ее захвата. Басаев резонно возразил, что в таком случае враг откроет фланговый огонь и вызовет огонь артиллерии и авиации – и тогда потери точно превысят все разумные цифры. Поворот вспять тоже не сулил ничего хорошего – им предстояло повторить ранее проделанные маневры в условиях, когда их засек противник и будет накрывать огнем пушек и самолетов. На ограниченном по размерам пространстве ничего хорошего это не обещало – кроме как перспективами полного разгрома, когда никому и никуда не удастся прорваться. Басаеву все же удалось убедить «черного араба» в том, что следует продолжать штурм высоты. Подобные факты говорят только об одном – положение и перспективы солдат Евтюхина были не такими уж плохими, как можно подумать, довольно большие шансы выстоять и дождаться помощи у них были. И наоборот – не все безоблачно было у боевиков, столкнувшихся с серьезной преградой на пути прорыва из окружения.

Таким образом, мы имеем серьезные атаки боевиков Хаттаба на высоту 776 в период с 22-00 по 2-00. Десантники Евтюхина при поддержке артиллерии, которая засыпала боевиков снарядами (всего в ночном бою в районе высоты 776 артиллерия 104-го полка израсходовала более 1200 снарядов – почти весь имевшийся боекомплект), отбили все атаки врага. Последовавшее около 2-00 предложение сдать позиции было встречено отказом, после чего наступило затишье в боевых действиях на несколько часов. При этом десантники так и не приступили к оборудованию полноценной обороны – никто не копал окопов и укрытий, не пробовал поставить мины. Понятно, что к тому времени земля, которая оттаивала днем, уже превратилась в камень от ночного мороза – но не было даже попыток оборудовать оборону в инженерном плане. По словам Андрея Лобанова из 45-го полка ВДВ (он со своими бойцами одним из первых вышел на высоту 776 после окончания боя), оборона 6-й роты носила очаговый характер и, судя по всему, десантники вели бой там, где их застала первая атака боевиков еще днем. Тут правда, есть одно большое «но» — Лобанов видел позиции 6-й роты уже после ее последнего боя, когда оборона ввиду ее развала действительно неизбежно носила хаотичный характер. На момент столкновений с боевиками до утра 1 марта вполне возможно, что дело обстояло лучше – и подчиненные Евтюхина распределились по высоте более рационально, чем при первом столкновении (благо, время для таких простых маневров с перераспределением сил и определением мест под огневые точки у них было).

Ситуация усугублялась еще и тем, что наступила ночь с неизбежным падением температуры воздуха, а десантники не могли разжечь костры, имея при этом значительное количество раненых. В качестве меры по их спасению от переохлаждения раненых помещали в спальные мешки. Но в целом ситуация оставалась сложной – риск получить обморожения или даже замерзнуть насмерть был велик.

Тем временем сводный отряд под командованием начальника разведки полка Сергеем Баран продолжал выдвижение к Абазулголу на соединение с 6-й ротой. Существуют многочисленные описания того, что эта группа героически пыталась прорваться к позициям 6-й роты начиная с 00-40, но была встречена шквальным огнем боевиков и после многочисленных попыток прорыва так и не смогла преодолеть Абазулгол. Однако есть рассказ самого Баран, который напрочь опровергает эти утверждения. По его словам, около 23-00 он со своими людьми преодолел Абазулгол и начал подъем на его западный берег (т.е., с форсированием реки никаких проблем не было).

Из описания действий сводного отряда 1-й роты по словам Баран:

Для координации будущих совместных действий, я попросил Алексея [Воробьева – прим. автора] соединить меня с Евтюхиным. Он соединил. Я спросил Марка Николаевича: «Как и откуда к вам лучше подойти? Что предпринять?».

Евтюхин подумал, а потом ответил:

— Серега, ты не лезь сюда, ты мне только помешаешь, я сам разберусь. Все под контролем, мы справляемся сами. Сейчас ты сюда ни подойти, ни помочь никак не сможешь. Не лезь. Если помощь мне понадобиться — я вас сам позову.

Это его слова, Марка. Разговаривал Евтюхин со мной нормальным, вменяемым голосом, не паниковал, был собран и решителен.

До 6 роты оставалось идти не более 40 минут. На часах было 23.45.

Ночные заморозки сковали наши движения. Вспотевшие и промокшие после перехода и переправы бойцы начали замерзать. Я доложил Мелентьеву обстановку, передал слова Евтюхина, попросил указаний. Мелентьев приказал отойти назад на гору Дембайирзы к КНП 1 батальона и отдыхать там до рассвета. Мы отошли.

То есть, по словам Баран, никаких попыток преодолеть оборону боевиков на берегу Абазулгола не было, как и столкновений с ними. Это подтверждается и тем, что в 1-й роте с приданными бойцами на тот момент не было каких-либо потерь убитыми или ранеными. В данном случае рассказ начразведки полка выглядит куда убедительнее, чем рассказы про то, как 1-я роты в ожесточенном бою пыталась прорваться к 6-й (при этом, правда, почему-то не неся никаких потерь).

 

Получив приказ на отход, отряд Баран примерно к 4-00 достиг Дембайирзы, где расположился на отдых после трудных горных маршей.

Существуют версии, что Баран лукавил в своих словах насчет того, что Евтюхин был спокоен и считал обстановку нормальной – тем самым, он хотел выгородить себя и свои действия. Тем более что на момент его рассказа в живых не было ни Евтюхина, ни Мелентьева, и оспорить его слова было некому. Но в силу вышеприведенных данных по потерям 6-й роты на момент 24-00 29 февраля его слова выглядят вполне правдоподобно – Евтюхин вполне мог сказать по радио, что все идет нормально и помощь кроме поддержки артиллерии ему не нужна.

Иными словами, подводя итог первым серьезным атакам боевиков на позиции 6-й роты в период (ориентировочно) с 22-00 29 февраля по 2-00 1 марта, можно сказать, что серьезных успехов они не добились. Десантники хотя и понесли серьезные потери (это было уже явно не 10 человек к полуночи, а больше – возможно, около 20 человек), но продолжали контролировать ситуацию. Возможно, к 2-00 ситуация несколько изменилась, и Евтюхин на тот момент изменил свое отношение к положению, в котором оказалось вверенное ему подразделение. И именно поэтому он отдает приказ Доставалову идти на соединение с ним (об этом – чуть позже).

Судя по всему, к 2-00 – 3-00 комбат-2 Евтюхин и командир 104-го полка Мелентьев осознали, что 6-я рота с приданными частями и подразделениями находится в серьезном положении перед лицом многократно превосходящих сил врага. Однако ее положение по-прежнему не считалось критическим и требовавшим срочного вмешательства дополнительных сил и средств полка или из группировки федеральных сил. До утра оставалось несколько часов – и если ранее рота, хоть и с потерями, смогла отстоять занятую ею высоту, то ее дальнейшее удержание вряд ли представлялось чем-то невыполнимым. В конце концов, боевики могли просто-напросто выдохнуться и прекратить атаки. А там уже при свете дня подошли бы подкрепления – и отрядам Хаттаба уже ничего не светило в плане прорыва сквозь позиции 6-й роты.

Есть сведения, что командующий объединенной группировкой ВДВ А.И. Ленцов как раз просил подчиненных продержаться до утра. Этому есть вполне банальное и простое объяснение – воевать ночью российские войска не очень умели и хотели. Не было специальных средств для ведения ночного боя (типа приборов ночного видения, тепловизоров и т.п.), а боевики в то же время являлись мастерами в ведении ночных боев. В этом им помогало хорошее знание местности, а так же наличие богатого опыта – НВФ часто приходилось действовать именно ночью. Светящее над головой солнце делало действия федеральных сил намного более безопасными и уверенными. Тем более что в условиях гор встречный бой мог обернуться серьезными проблемами для российской стороны – боевики могли с легкостью поймать их в засаду. Для этого даже не требовались какие-то большие силы – достаточно было отряда из 10-20 человек с гранатометами, пулеметами и снайперами на выгодном для засады рубеже и минирования подступов к ним хотя бы при помощи растяжек.

Что касается оценки численности боевиков перед позициями 6-й роты, то она, со слов Хаттаба, в радиопереговорах российских частей определялась в 200-300 человек. Истинную численность отрядов Хаттаба (опять, по его же словам) российские войска узнали только после побега офицеров ГРУ Андрея Галкина и Владимира Пахомова, когда те сообщили, что прорывающихся врагов было под полторы тысячи человек. А к своим они вышли через 2-3 дня после боя на высоте 776. Получается, даже во время гибели роты утром 1 марта ни Мелентьев, ни Евтюхин не представляли себе, сколько перед ними боевиков. Разумеется, «мемуары» Хаттаба – тот еще источник, но в данном случае ему не имеет смысла что-либо придумывать (во всяком случае, по радиопереговорам российских войск, что прослушивали боевики, получалась именно такая картина). Исходя из этих сведений, можно понять позицию и Мелентьева, и Ленцова – они оценивали ситуацию группы Евтюхина как серьезную, но не катастрофическую.

Как бы то ни было, оказание полноценную помощь 6-й роте отложили до утра, посчитав положение группы Евтюхина устойчивым и не требующим срочных действий.

Около 3-00 произошло еще одно знаковое событие – прорыв к 6-й роте 3-го взвода 4-й роты под командованием замкомбата Александра Доставалова (всего прорвалось 15 человек).

Как уже говорилось, взвод Олега Ермакова находился на высоте 787.0, расположенной южнее высоты 776. По одним сведениям, боевики пытались его атаковать во время основной атаки позиций 6-й роты (в диапазон времени 22-00 – 2-00), но встретили серьезный отпор (вспомним, что доставаловский взвод успел окопаться) и были вынуждены отойти. По другим сведениям – никаких боевых столкновений с противников взвод в это время не имел.

В третьем часу ночи Евтюхин вышел по рации на Доставалова с приказом покинуть свое расположение и присоединиться к 6-й роте на высоте 776. Сейчас сложно сказать, почему последовал такой приказ – то ли комбат на всякий случай усиливал 6-ю роту, то ли посчитал бесперспективным удерживать высоту в тылу, на которую боевики не покушались. И не ясно, было ли это решение согласовано с комполка Мелентьевым или являлось самостоятельным решением Евтюхина. По самой распространенной версии – это было сделано в нарушение приказа комполка, но до конца так и не ясно, так ли это было на самом деле или разрешение на передислокацию взвода было санкционировано Мелентьевым. Тем более, что Доставалов, как и Ермаков являлись прямыми подчиненными Евтюхина – и он мог отдавать им приказы без оглядки на вышестоящее командование.

В любом случае, данное решение нужно признать верным – в отрыве от основных сил группы Евтюхина взводу грозило оказаться один на один перед лицом превосходящих сил противника. Соединение с 6-й ротой давало возможность усилить оборону высоты 776 и избавляло взвод Ермакова от столкновения с врагом в изоляции от основных сил. При этом присутствовал и негативный момент – отход со своих позиций взвода 4-й роты оголял южные подходы к высоте 776, и теперь боевики могли обойти и атаковать ее с тыла.

Взвод под командованием Доставалова и Ермакова выдвинулся налегке – с собой взяли только оружие и боекомплект. На прежних позициях оставили все, что принесли с собой во время дневного марша накануне, включая даже бронежилеты. Выдвинувшийся к высоте 776 Доставалов хорошо представлял, где находятся позиции 6-й роты, так как накануне днем ходил по этим местам.

Во время движения к 6-й роте 3-й взвод 4-й роты натолкнулся на боевиков, но в ходе нескольких попыток сумел прорваться к высоте 776 и соединиться с основными силами. Во время прорыва был смертельно ранен Олег Ермаков, который остался прикрывать отход своих подчиненных и погиб. Был ранен и Доставалов, но остался в строю.

Существует версия, что источники со стороны боевиков отрицают какие-либо столкновения с прорывающейся группой Доставалова. Согласно ей, никакого столкновения с НВФ у них не было, а при подходе к позициям 6-й роты они попали под «дружественный огонь» со стороны охранения. Но тут следует заметить, что мы точно не знаем, где и как осуществлялся прорыв Доставалова (да и уцелевшие и что-то рассказавшие боевики могут знать далеко не все). А потому вполне возможно, что никакого огня по своим не было (тем более что Евтюхин знал о подходе 3-го взвода 4-й роты и не мог не предупредить об этом своих подчиненных). Хотя, с другой стороны, находившиеся после недавнего боя на взводе бойцы могли обстрелять неизвестных, приближавшихся к позициям роты.

Следует так же отметить один любопытный факт – 6-я рота для Александра Доставалова была «своей». До того, как стать заместителем командира батальона, он командовал ею с 1994 по 1999 год.

Подход Доставалова был встречен в 6-й роте сильным эмоциональным подъемом – десантники поверили, что их не бросят и придут на помощь. Как первая доза подобной помощи воспринимался взвод Ермакова.

Прибытие Доставалова на высоту 776 произошло по одним данным в 3-00 1 марта, по другим – около 3-40.

7.4. Финал боя на высоте 776

Между тем, пока российские войска ждали наступления утра, боевики готовились для решающей атаки на высоту, подтягивая дополнительные силы в виде свежих бойцов и минометов. Для них это был последний шанс вырваться из окружения. Причем свое положение они оценивали как критическое – надо было во что бы то ни стало прорываться, иначе днем их скопившиеся на довольно небольшом участке отряды ждали большие потери со стороны подтянувшихся подкреплений российской армии и ее авиации и артиллерии – вплоть до полного разгрома и уничтожения. По словам переживших тот бой боевиков перед атакой многие отряды «не вышли на связь» — то есть, далеко не все они хотели снова идти в атаку (где была очень велика вероятность погибнуть, так и не захватив высоту), хотя и понимали всю тяжесть своего положения. Данный факт красноречиво говорит о сказанном нами ранее – все прежние атаки группа Евтюхина отбила вполне уверенно с большими потерями наступающих. И было совсем неочевидно, что повторный штурм увенчается успехом.

Тем не менее, новая атака была организована и осуществлена.

Боевиками был вскрыт уход взвода Доставалова с высоты 787.0, чем они не преминули воспользоваться. Высота 776 была обойдена с юга, что замкнуло кольцо окружения вокруг нее. Боевики могли атаковать роту со всех сторон, плюс у них расширился фронт соприкосновения с десантниками – можно было задействовать больше людей непосредственно в атаке. Данное обстоятельство вкупе с подтягиванием артиллерии в виде минометов создало серьезную опасность для устойчивости обороны 6-й роты и повысило шансы Хаттаба на успех.

Около 5-00 утра (по разным данным – в диапазоне от 4-50 до 5-40) боевики произвели минометный обстрел позиций 6-й роты, после чего пошли в атаку.

Судя по всему, обстрел произвел тот эффект, которого отрядам Хаттаба не удавалось произвести раньше – среди бойцов Евтюхина одномоментно появилось довольно много убитых и раненых, что серьезно снизило устойчивость обороны десантников. После боя за высоту на нападавших на нее боевиков были заведены уголовные дела и прошли суды. Там фигурировали и экспертизы причин смерти десантников. Так вот, около 50% из них – это как раз травмы осколочного и взрывного характера, которые могут появиться в результате минометного либо артиллерийского обстрела (при воздействии гранатометов и гранат такие травмы тоже возможны, но они происходят при прямом попадании гранаты в человека, что случается далеко не всегда – а чаще наоборот). Тут, правда, существует одна загвоздка – есть вероятность того, что в экспертизах фигурировали не травмы, которые привели к смерти, а самые очевидные несовместимые с жизнью ранения.

В целом причины смерти бойцов Евтюхина согласно судебно-медицинской экспертизе выглядят так:

 •  42 — взрывная травма (мощное воздействие снарядов),
 •  37 — пулевые ранения,
 •  2 — осколочные ранения (без упоминания взрывной травмы, возможно – это и не артснаряды),
 •  1 — травматический отрыв руки (без упоминания взрывной травмы),
 •  1 — взрывная травма + пулевые ранения,
 •  1 — сквозные ранения (без упоминания источника повреждений).

В ряде публикаций отрицается наличие у боевиков минометов – утверждается, что к моменту боя у них не оставалось тяжелых вооружений вообще – только оружие пехоты. Этот факт подкрепляется словами участников боя с чеченской стороны, которые утверждают, что никаких минометов не было. А потери, которые группа Евтюхина понесла перед финальным боем, списываются на неудачную работу российской артиллерии, которая хотела накрыть боевиков, но задела своих. Однако у нас есть свидетельство Игоря Стрелкова, который в 2000 году работал в ФСБ и, так получилось, вел допрос боевиков, которые сдавались в плен в том районе в начале марта. По его словам, пленные рассказывали о наличии у НВФ минометов, причем большого калибра – 120 мм. С их слов, эти минометы были подтянуты не со стороны Улус-Керта (здесь, получается, члены НВФ не врали – у прорывающихся этого вида вооружений действительно не было), а со стороны Сельментаузена, т.е., с тыла 6-й роты. В этом свете новыми красками играют слова Хаттаба «это не наша работа», которые он произнес при упоминании о высоте 776. «Работа», получается, действительно, была не его бойцов – а других боевиков. Минометный обстрел высоты в уголовном деле, по которому судили уцелевших боевиков, подтверждает и один из выживших десантников (ФИО там засекречены, но, судя по описанию ранений, это – А. Поршнев):

«В ходе столкновения с той и другой стороны использовались различные виды вооружения. Боевики использовали минометы , пулеметы, автоматы и другие виды нарезного стрелкового оружия.»

Нужно сделать небольшое отступление, которое даст понять, почему боевики из Сельментаузена бросились на подмогу Хаттабу и Басаеву, причем довольно оперативно. Дело в том, что в перерыве между двумя Чеченскими войнами район сел Сельментаузен, Хаттуни, Махкеты облюбовали арабы – здесь были их базовые лагеря, они пускали корни в местных селах, беря в жены их уроженок. А если учитывать, что иностранных наемников, как и потоки финансовой и прочей помощи из-за рубежа в значительной мере шли через Хаттаба, то неудивительно, что в этих местах было много тех, кто ему или подчинялся, или так или иначе был с ним завязан.

Теперь поговорим о «дружественном огне», который в ряде версий заменяет минометный обстрел высоты боевиками. Исключать его совсем не следует, рассмотрим и этот вариант развития событий.

Как уже говорилось, довольно много десантников получило тяжелые травмы, которые могут вызвать исключительно минометно-артиллерийские снаряды. Ошибка при наведении артиллерии чисто теоретически вполне могла быть – Романов не мог полноценно привязать к местности как гаубицы 104-го полка, так и приданную роте ночью артиллерию 108-го полка и средства усиления в виде РСЗО и «Мста». Если пушкари 104-го могли хорошо пристреляться начиная с утра 29 февраля, то остальным все это следовало делать уже в ходе боя. При этом средствам усиления из ОГВ («Мста» и РСЗО) надо было стрелять с равнины к северу от Улус-Керта через горный хребет, что резко снижало точность и дальность стрельбы (стрелять надо было навесом как из мортиры, максимально задирая ствол вверх). Так же не надо сбрасывать со счетов, что бой носил в том числе рукопашный и околорукопашный характер – при этом просьба «пододвинуть» огонь артиллерии поближе к позициям десантников могла обернуться обстрелом их позиций при неверном наведении.

В целом же, обстрел высоты – не важно, из минометов или гаубиц – был довольно мощным и губительным – на него приходится фактически половина всех погибших на высоте 776.

Сам комбат был достаточно сильно впечатлен обстрелом высоты – примерно в это время отряд Баран повторно начинает движение от КП 1-го батальона к высоте 776. Видимо, комбат-2 доложил Мелентьеву о серьезных потерях в роте и начал сомневаться в том, что она сможет отразить новую атаку противника. Мелентьев, в свою очередь, доложил об этом вышестоящему начальству и приказал Баран идти к Абазулголу. То есть, только в этот момент у обоих командиров появилась мысль, что рота может не удержать свой рубеж до утра, когда планировался подход серьезных подкреплений. Исходя из логики дальнейших событий, в качестве таких подкреплений выделялись сидевшие на Даргендуке 108-й полк и разведчики плюс свободные силы 104-го полка. Возможно, планировали какое-то участие и 276-го полка со стороны Дубаюрта.

Перед минометным обстрелом у Евтюхина оставалось в строю не более 50 бойцов. Сколько уцелело после – сказать трудно, но потери от минометов были настолько серьезными, что боевики смогли завершить свою атаку в течение примерно полутора следующих часов. Отсутствие каких-либо окопов и укрытий у 6-й роты сказалось самым пагубным образом – десантникам фактически негде было спрятаться от обстрела. Откопав хоть какие-то укрытия, они могли серьезно снизить потери – вплоть до того, что оборона роты не распалась бы так быстро.

Первый удар НВФ нанесли с северного направления (по другим данным – сразу с нескольких направлений). Атака с нескольких направлений более вероятна – поскольку так в бой шло больше людей, следовательно, возрастала плотность огня и шансы на успех. Плюс отражать атаку с нескольких сторон было труднее, чем с одного в плане маневрирования резервами и огнем.

Судя по всему, у боевиков была все так же тактика – группа их двух подгрупп (нападения и огневой) с массированием огня на ключевых точках. Общая численность такой группы – в районе 60-70 человек. Сколько было подобных групп – сказать сложно, но не менее двух – одна шла на высоту с юга, вторая – с севера. Перед сближением с врагом боевики так же старались подобраться незаметно к позициям десантников на минимально возможное расстояние. Сокращение дистанции атаки производилось не только для того, чтобы атаковать с как можно более близкого расстояния, но и с целью побыстрее покинуть зону возможного заградительного огня артиллерии 104-го полка. Подобный артобстрел вообще мог накрыть медным тазом приготовившиеся к броску отряды.

Задача боевиков так же облегчалась тем, что вскоре после полуночи прекратилась подсветка поля боя артиллерией (сложно сказать, почему – можно только предположить, что закончились соответствующие боеприпасы).

При обнаружении подбиравшихся к роте боевиков капитан Романов снова вызвал огонь артиллерии по вражеским отрядам. Тем не менее, после минометного обстрела возможности роты по отражению вражеского удара оказались серьезно подорванными. Боевики на отдельных участках все-таки подбирались к десантникам довольно близко, после чего вели сосредоточенный огонь одновременно из нескольких стволов по выявленным огневым точкам. При их подавлении так же могли использоваться и минометы, при условии, что после их первого применения у них еще оставался какой-то запас боеприпасов. Где-то боевиков отбивали, они откатывались, перегруппировывались и снова атаковали. В разные моменты боя они так же, видимо, меняли направление главного и сковывающих ударов, перенося основные усилия то на одно, то на другое направление атаки. Выхода у Хаттаба не оставалось – до рассвета оставалось несколько часов, и следовало во что бы то ни стало взять высоту, чтобы вырваться из котла. Скорее всего, именно на этот период боя за высоту и приходятся атаки боевиков в полный рост непрекращающимися «волнами» — там, где они встречали отпор, приходилось с потерями откатываться и пытаться атаковать снова. На выявленных более слабых участках обороны роты боевики все же продвигались вперед, все так же выявляя и расстреливая обнаруженные огневые точки десантников. У защитников высоты на тот момент начинали заканчиваться боеприпасы – их собирали везде, где было можно, в том числе – у раненых и убитых. Огонь артиллерии в этот момент, видимо, прекратился, либо был как-то скорректирован, чтобы поражать боевиков там, где они были на достаточном удалении от позиций роты и прекращать его на участках рукопашного или околорукопашного боя.

В итоге ожесточенного боя враг все же сблизился с бойцами 6-й роты вплотную, и дальше уже бились врукопашную вперемешку с очередями в упор на коротких дистанциях. Бой носил характер жесточайшей резни, когда в ход шло все, что находилось под рукой – саперные лопатки, приклады, ножи. Не менее пяти солдат (среди них – рядовые Ердяков и Попов, младшие сержанты Кобзев, Козлов и Духин), будучи окруженными боевиками и не имея никаких шансов уцелеть, подорвали себя гранатами, забрав с собой на тот свет какое-то количество врагов. Пленных в том бою не брали, часть десантников (в особенности – раненые и контуженные) была добита контрольными выстрелами в упор. Часть изрешеченных в упор при этом объясняется характером боя – при стрельбе на коротких дистанциях в лесу было невозможно вести прицельный одиночный огонь.

В это время (около 5-00 1 марта), получив доклад комбата-2 об обстреле и вызванных им потерях, комполка Мелентьев осознал, что ситуация на высоте переросла в катастрофическую, и Евтюхин может там не удержаться. Мелентьев в свою очередь докладывает о сложившейся обстановке вышестоящему командованию. Принимаются два решения о немедленном оказании помощи – снова выдвигается резерв 104-го полка в виде группы Баран, а так же готовится группа из бойцов, которые находились на тот момент на Даргендуке южнее Улус-Керта и высоты 776.

В составе «даргендукской» группы были подняты по тревоге две группы 45-го полка ВДВ и две роты 108-го парашютно-десантного полка, а так же группа отряда «Вымпел» («Вымпел», правда, потом отозвали, и он в выходе не принимал участия кроме нескольких бойцов). Все они получают приказ идти к 6-й роте, не дожидаясь рассвета. По словам Андрея Лобанова (тогда – командира одной из групп 45-го полка) – готовиться к выдвижению он и его группа начали около 4-00 утра. Тут либо офицер по прошествии времени непроизвольно сдвинул время выхода на час назад, либо атака на высоту 776 началась раньше, чем обычно считается. Так же не следует сбрасывать со счетов и тот вариант, что «даргендукцы» получили приказ на выдвижение не вследствие обвала обороны высоты, а в плановом порядке для оказания помощи 6-й роте после наступления дня.

Бойцы с Даргендука были подняты внепланово – поэтому около двух-трех часов у них ушло на подготовку к выходу. В путь они двинулись в районе 6-7 часов утра – когда бой на высоте уже стих. При этом они были довольно серьезно вооружены – шли с оружием и боеприпасами, медикаментами (на случай, если кому-то из бойцов 6-й роты либо самой деблокирующей группы понадобится помощь). С ними так же шел гранатометно-пулеметный взвод – серьезное огневое усиление на случай столкновения с врагом. Успей эта группа вовремя – может быть, случившегося в реальности разгрома 6-й роты и не произошло, шансы оттянуть на себя боевиков и переломить ход боя в свою пользу у нее были. Но – случилось как случилось. До позиций 6-й роты этой группе было идти около трех километров по довольно крутому сложному спуску. Скорость движения так же ограничивалась тем, что приходилось идти с предельной осторожностью и тщательной разведкой, чтобы не попасть во вражескую засаду. В условиях ночи это обещало обернуться тем, что в критической ситуации окажется не одна рота, а две – и десантники были вынуждены идти довольно медленно. Действия этой группы – это уже тема следующей главы.

Группа Баран тоже выдвинулась к высоте 776, но с востока. После прибытия на гору Дембайрзы (КП 1-го батальона) в 4-00 у нее было около часа на отдых. Бойцы были сильно измотаны предыдущими маршами и еле передвигали ноги, но все-таки шли вперед. К Абазулголу группа Баран подошла около 6-00.

Тем временем бой на высоте 776 не затихал – боевики с небольшими паузами продолжали ломать оборону 6-й роты.

К 6-00 в живых на высоте осталось не более десяти десантников, среди которых практически каждый был ранен или контужен. Боевики к тому моменту отхлынули после очередной рукопашной, но положение выживших было явно катастрофическим.

Около 6-00 последовала новая атака. Последние оставшиеся в живых солдаты и офицеры заняли оборону на треугольной вершине высоты 776. Шансов отбить нападение врага у них уже не было, и осознавший безнадежность своего положения Евтюхин вышел в эфир и вызвал огонь артиллерии на себя.

Обстоятельства последнего боя на высоте 776 довольно путанные – в первую очередь, подаются разные подробности того, кто оставался в живых и в каком порядке погиб. Так, арткорректировщик Виктор Романов по одной версии скончался от ранений в ноги до последнего эфира комбата, а вместо него корректировку огня осуществлял сам Евтюхин при помощи лейтенант Александра Рязанцева. А после гибели Рязанцева Евтюхин вызвал огонь на себя. По другой версии – Романов хоть и был ранен, но оставался в живых до последнего и именно он отдал приказ Супонинскому и Поршневу отходить, когда все остальные на высоте погибли. Другая версия – последним офицером был Дмитрий Кожемякин, у которого были перебиты ноги. После гибели всех остальных именно он отдавал приказ на отход двум оставшимся в живых бойцам.

Как бы то ни было, бой быстро перерос в рукопашную и принял очаговый характер. В 6-11 связь с Евтюхиным обрывается. Какое-то время сопротивление десантников еще продолжалось, но высота была довольно быстро занята боевиками. Отступившие по приказу не то Романова, не то Кожемякина Александр Супонинский и Андрей Поршнев прыгнули с обрыва. Примерно в это же время Алексей Воробьев, сражавшийся где-то на отшибе от основной группы 6-й роты, с двумя оставшимися бойцами – Романом Христолюбовым и Алексеем Комаровым предпринял попытку прорыва из окружения (очевидно, осознав, что все уже кончено), во время которой Воробьев был тяжело ранен. Оставшись прикрывать отход двух других бойцов, он погиб, Комаров с Христолюбовым – вышли к своим. Двое других уцелевших бойцов — Евгений Владыкин и Вадим Тимошенко – в это время так же пробирались к своим с занятой врагом высоты.

В 6-08 начался артиллерийский обстрел высоты, продолжавшийся примерно до 7-00. Огонь велся как по ранее заявленным арткорректировщиком целям, так и по району расположения группы Евтюхина. Артиллерия накрыла довольно много боевиков, заставив их отойти от высоты 776 на безопасное расстояние вне ее огня. Вместе с артиллерией артдивизиона 104-го полка в ударе участвовали так же артдивизион 108-го полка и батарея приданных ОГ ВДВ «Градов». Всего за период поддержки боя на высоте 776 самоходно-артиллерийский дивизион 104-го полка израсходовал более 1280 снарядов всех видов, одно орудие при этом вышло из строя по техническим причинам. Оставшийся на позициях артиллеристов боекомплект насчитывал менее 200 снарядов. Артиллерия сказала весьма весомое слово в поддержке боя 6-й роты, позволив ей так долго отбиваться от превосходящих сил врага. Вековые буки в районе боя поспиливало как косой. Нетрудно догадаться, что потери боевиков от этого огня были очень большими – на жестокие удары артиллерии постоянно жалуется Хаттаб в своих воспоминаниях. При накрытии позиций десантников, очевидно, погибло или было ранено немало членов атакующих групп.

Тем временем в начале седьмого часа утра измотанная группа Баран подошла к поляне перед Абазулголом возле брода через реку у уреза 520. На противоположном берегу реки они заметили трех солдат (это были Поршнев, Супонинский и Владыкин). Они махали руками и предупреждали о засаде боевиков – что к ним идти не надо. После чего прыгнули вниз с обрыва высотой примерно в 30 метров.

Группа Баран преодолела реку, где заняла позиции вдоль обрыва над берегом. В глубь леса на разведку был отправлен майор Величенко (заместитель командира 1-го батальона) с тремя бойцами. Спустя 20-25 минут они вернулись назад, сообщив, что на высоте все погибли.

Последний бой 6-й роты был завершен. Шестеро выживших бойцов в это время пробиралось к своим (вышли они только ближе к полудню), Остальные (погибшие) остались на захваченной боевиками высоте. Поднятая по тревоге помощь, к сожалению, безнадежно опоздала. Хаттаб проложил себе коридор в сторону Сельментаузена и получил шанс вырваться из котла на свободу – тем более что в урочище Мидулхан к тому времени не было 1-й роты 104-го полка, и путь был свободен.

Часть 6.

8. Конец Аргунского котла (1-11 марта)

8.1. Улус-Керт – Сельментаузен

C гибелью 6-й роты бои в районе восточнее Улус-Керта не прекратились – боевикам было далеко до окончательного выхода из окружения, а российские войска не собирались спокойно смотреть на их прорыв. Сражение переходило в свою завершающую фазу.

Как развивались дальнейшие события после боя на высоте 776, мы можем проследить только на основе новостных сводок российских СМИ (прежде всего – телевидения) того времени, а так же исходя из отрывочных данных из разных источников. К сожалению, более подробной информации в широком доступе нет, поэтому приходится описывать события на основе весьма фрагментарных данных в самых общих чертах. К примеру – мы даже точно не знаем, кто именно блокировал и уничтожал прорывающуюся группировку Хаттаб после боя 6-й роты и каковы были их действия. Понятно, что это по-прежнему оставался 104-й полк – но не до конца ясно, какие еще силы были задействованы кроме него.

 

Есть данные по 74-й отдельной мотострелковой бригаде. На конец февраля 2000 года бригада находилась в районе Шали – Сержень-Юрт – Автуры. Вечером 1 марта бригада снялась с этих позиций и двинулась по маршруту Шали – Агишты – Махкеты. К исходу 2 марта бригада сосредоточилась южнее и юго-западнее Махкетов, выстроившись фронтом на юг, в сторону Сельментаузена и леса восточнее него. 104-й полк, очевидно, занимал такие же позиции фронтом на юг в сторону Сельментаузена – только западнее 74-й мсбр, в районе Абазулгола, урочища Мидулхан и севернее/северо-восточнее Сельментаузена. Так же в тот район были передислоцированы РСЗО и дивизион гаубиц Д-30. Таким образом, был выстроен заслон против прорывающихся частей противника с целью не допустить его в уже занятые российскими войсками села. При этом, судя по всему, было решено вернуться к старой тактике, на которой основывались основные действия российской стороны во время Второй Чеченской войны – это максимальное подавление противника артиллерией и авиацией и только потом – активные наступательные действия.

Заняв после прекращения артобстрела высоту 776, отряды Хаттаба двинулись дальше – в сторону урочища Мидулхан и через него – на Сельментаузен. То, что дорога через переправу, по которой на высоту 776 вышла 6-я рота, перекрыта, боевики, очевидно, знали (методом разведки берега либо от информаторов среди местных жителей), поэтому двинулись по единственному не перекрытому российскими войсками коридору на юго-восток. Впереди их ждал очень тяжелый путь.

Тем временем около 7-00 1 марта к отряду Баран, который находился на западном берегу Абазулгола, вышли прыгавшие с обрыва бойцы – Александр Супонинский, Андрей Поршнев и Евгений Владыкин. Они сообщили, что бой окончен и на высоте все погибли. Так же они предупредили, что боевики готовы к приходу 1-й роты и ждут их на подъеме к высоте 776. Баран связался с командиром 104-го полка Мелентьевым и доложил об изменениях в обстановке. Мелентьев, понимая, что части 1-й роты под командованием Баран сильно измотаны ночными маршами и что 6-й роте уже не помочь, приказывает десантникам сворачиваться и возвращаться на КП 1-го батальона на Дембайрзы. 

Группа Баран с тремя уцелевшими бойцами начинает движение назад к позициям 2-й роты. В это время над местом боя зависает пара Ми-24, которые обстреливаются с другого берега боевиками из крупнокалиберного пулемета. Одновременно Баран замечает выскочивших прямо на обрыв над берегом конных боевиков. У него возникает идея нанести по ним удар из минометов, и он побежал к командиру минометного взвода капитану Туманову. Вертолетчики, видимо, приняли его за убегающего боевика и нанесли ракетный удар. Туманова и Баран перевернуло в воздухе, но они остались живыми и невредимыми.

Отряд Баран отошел в район КП 1-го батальона. Около полудня (по другим данным – только ночью или вечером) к позициям 1-го батальона вышли трое других бойцов 6-й роты – Тимошенко, Христолюбов и Комаров.

Двигавшийся к месту боя 6-й роты с юга сводный отряд с Даргендука (две группы 45-го полка, некоторое количество бойцов «Вымпела» (основная их часть, как уже говорилось, была отозвана, но некоторые все же присоединились к выдвигавшейся группе) и две роты 108-го полка) тем временем с осторожностью пробирался вперед. При этом он вел разведку и старался идти так, чтобы при столкновении с врагом начать бой в более-менее выгодных условиях и не нарваться на засаду и внезапный удар.

Впереди основных сил в качестве разведдозора налегке шли десантники 45-го полка. Их задачей было выйти в район боя и прояснить ситуацию, при обнаружении раненых – оказать помощь и эвакуировать. На тот момент со слов троих вышедших к группе Баран солдат 6-й роты уже было известно про гибель роты, но нельзя было исключать, что кто-то из десантников все же выжил.

В районе 8-00 – 10-00 в район боя был совершен разведывательный вылет вертолета Ми-8 для прояснения обстановки. Вертолетчики засекли передвижение отрядов боевиков (источники со стороны НВФ так же отмечают, что над ними в это время кружил вертолет) и то, что они занимаются сбором трофеев, захоронением и выносом тел. Огонь друг по другу обе стороны не открывали.

 

Около 12-00 разведка 45-го полка вышла в район боя. На высоте 787, где стоял взвод Ермакова-Доставалова, были обнаружены вырытые окопы, приготовленная пища и брошенное имущество. Отсутствовали только люди и оружие – все остальное было оставлено. Боевики сюда, судя по всему, не заходили, обошли высоту стороной (видимо, она стояла вне тропы, по которой они шли на Сельментаузен). На высоте 776 обнаружилась вся трагическая и героическая картина ожесточенного сражения 6-й роты с отрядами Хаттаба – остатки оружия, пропитанная кровью земля и, конечно же, тела погибших десантников. Отдельно лежали раненые и погибшие в первый период обороны высоты – их оттаскивали в определенные места, пока была возможность. Когда возможности не было – погибали уже где придется. Последние защитники высоты оказались в одном месте на самой вершине. Разведчики их пересчитали – оказалось 84 человека. Часть раненых была добита выстрелами в упор. Кто-то имел характерные следы самоподрыва гранатами. Здесь же недалеко были обнаружены чуть прикопанные тела боевиков, которых они не забрали – около 30 человек. Судя по коврикам и письменам, это были иностранцы – арабы. Чеченцы не стали их выносить, предпочтя оставить на месте боя. Местных же всех забрали. Вся высота была перепахана артиллерией, вековые буки были повалены. Тут же обнаружились следы прохода многочисленной колонны и вьючных животных противника – местами тропы вокруг были протоптаны до льда и грунта. Всех десантников осмотрели. Часть их них была заминирована, но наспех – опытные разведчики быстро определили места закладок «сюрпризов» без ущерба для себя. Живых на высоте обнаружено не было. Состояние бойцов 45-го полка при осмотре высоты было тяжелым – подступали слезы злости от увиденной картины.

О результатах разведки было доложено вышестоящему начальству. После докладов вертолетчиков и разведчиков для командования группировки ситуация вокруг высоты 776 окончательно прояснилась. Спасать было уже некого, но обнаружилась крупная группировка врага, идущая на прорыв. Было принято решение на поражение отрядов НВФ всей имеющейся артиллерией и авиацией. Место предполагаемого нахождения боевиков было установлено в том числе и по данным разведки 45-го полка – боевики шли в сторону урочища Мидулхан и далее на Сельментаузен. В связи с намерением нанести огневой удар группы 45-го полка отзывались из зоны поражения.

Что касается занявших около 7-00 1 марта высоту 776 боевиков, то долго там оставаться они не могли. Подступал рассвет, а днем их было легко засечь с воздуха и уничтожить. Тем более что теперь туман войны рассеялся, и российское командование знало, где находится ушедшая из Шатоя группировка Хаттаба.

Примерно до 9-00 основные силы колонны Хаттаба прошли район высоты 776. На самой высоте и возле нее оставались еще какие-то группы, обеспечивавшие арьергард отступавшей колонны и занимавшиеся сбором тел своих убитых и оружия. Здесь же успели поработать и операторы Хаттаба, поспешившие заснять на видеокамеру и фотоаппараты тела убитых десантников. К полудню, когда на высоту вышли группы 45-го полка, боевиков там уже не было.

Несмотря на одержанную над 6-й ротой победу, положение боевиков серьезно ухудшилось – их стали обкладывать со всех сторон и накрывать бомбами и снарядами, грозя уничтожить окончательно. Если ранее о местонахождении отрядов Хаттаба, их численности и направлении движения было известно мало или ничего не известно, то теперь туман войны рассеялся, и боевики оказались, можно сказать, как на ладони. После ухода частей 45-го полка из района боя 6-й роты местность между Истыкордом и Сельментаузеном стала обрабатывать артиллерия российских войск. Огонь велся всю вторую половину дня 1 марта и в ночь с 1-го на 2-е.

Далеко от места боя боевики не ушли – наступил рассвет. Основным местом их сосредоточения, судя по всему, являлось урочище Мидулхан и местность вокруг него. И тут на их головы посыпался град снарядов. По словам Хаттаба, погибло много боевиков, которым было некуда уйти от огня на весьма ограниченном пространстве. Причем впервые за всю его военную карьеру приходилось бросать убитых и раненых. В отрядах боевиков стала появляться паника, джамааты начали перемешиваться. Надвигавшаяся потеря управления сопровождалась тем, что из-за гибели командиров и рядовых бойцов отряды распадались на мелкие группы и даже одиночных бойцов, которые двигались далее каждый сам по себе. Общим было только направление движения и цель – спастись от гибели.

2 марта интенсивный обстрел скопившихся между высотой 776 и Сельментаузеном боевиков продолжился. Только теперь к артиллерии присоединилась авиация, которая, по словам Хаттаба, летала низко и «сжигала все вокруг». После авиации снова пришла очередь артиллерии.

Из мемуаров Хаттаба:

Я сказал: «Теперь убитых будут сотни» и моральный дух стал падать. Мы говорили: «Хорошо если в живых останется хотя бы половина муджахидов».

Судя по всему, налетевшие вертолеты и самолеты вкупе с артиллерией нанесли серьезный урон НВФ – счет убитых и раненых пошел на сотни. Из-за такого плотного огня дезорганизация управления этими отрядами становилась все более угрожающей. По словам того же Хаттаба большинство «амиров» было изранено и измотано (а кто-то – и попросту отправился к гуриям), ситуация вышла из-под контроля, люди шли уже наобум без четкого руководства. Вероятно, эта неразбериха, внесенная ударами артиллерии и авиации, повлияла на то, что в течение ночи с 1 на 2 марта боевики все так же оставались в районе к западу и северо-западу от Сельментаузена. Их движение в сторону села продолжалось, но, судя по всему, часть отрядов разбегалась по округе, спасаясь от губительного огня, и ушло немало времени, чтобы снова собрать их и более-менее организованно вести дальше. В итоге по вышеуказанным причинам движение отрядов НВФ шло крайне медленно. В Сельментаузен и Дуц-Хоте (Дуц-Хутор, Дуц-хутар в других вариантах написания) боевики в результате спустились только вечером 2 марта – после молитвы «магриб», как утверждает Хаттаб.

Тем временем утром 2 марта Сергей Баран с 1-й ротой 104-го полка и группой спецназа «Вымпел» выдвигается к высоте 776 для сбора тел подчиненных Евтюхина, имущества и оружия. Перед Абазулголом «Вымпелу» по рации пришла команда уходить, и дальше Баран шел уже без них. Перешедшие через Абазулгол десантники достигли высоты 776, но затем их отозвали – поступили данные разведки, что к высоте шла группа боевиков численностью до 700 человек. Что это была за группа и как интерпретировать это сообщение разведки – непонятно. В это самое время Хаттабу было точно не до возвращения на высоту – его «армию» вовсю утюжили авиация и артиллерия, и у его подчиненных и без того было полно забот. Тем не менее, 1-я рота отошла назад за Абазулгол.

Есть сведения, что в тот же день около 12-00 в район боя 6-й роты вышли две роты 108-го полка со стороны Даргендука (произошло это одновременно с выходом роты Баран к той же высоте с другой стороны). Но им так же поступил приказ выйти из того района назад. Причины таких распоряжений непонятны – то ли разведка выдала какие-то некорректные данные, то ли решили еще раз обработать местность вокруг высоты 776 артиллерией и авиацией.

Как бы то ни было, и части 104-го, и части 108-го полка оттягиваются назад на исходные рубежи. При этом при отходе на десантников 108-го полка по ошибке были совершены налеты Ми-24 и Су-25. К счастью, потерь от этого «дружественного» огня не было.

В течение ночи с 2 на 3 марта отряды Хаттаба проходят Дуц-Хоте (село западнее Сельментаузена, часто его считают западной частью последнего) и Сельментаузен. Здесь им, видимо, удается более-менее восстановить управление и привести в относительный порядок свои силы. Шедшие далее боевики, по рассказам Хаттаба, пересекали некую реку с опасными обрывистыми берегами. Названия реки он не приводит, но больше всего под его описание попадает река Алакская, протекающая восточнее Сельментаузена. Дальнейшее повествование арабского полевого командира довольно путаное – но, судя по всему, прорывающиеся отряды, обкладываемые со всех сторон российскими войсками (продолжавшими наносить по ним арт- и авиаудары), горными тропами ушли в лес южнее Махкетов и восточнее Сельментаузена. При этом часть боевиков остается в Сельментаузене с не совсем понятными целями. То ли это был арьергард, который должен был сковать противника и отвлечь его от отходящих основных сил, то ли не успевший проскочить вместе с основными силами отряд (а потому он был отрезан от них и вынужден принять бой).

3 марта десантники 104-го полка под руководством командира разведроты Передерко наконец-то полностью берут под свой контроль высоту 776 и местность вокруг нее. Начинается эвакуация тел 84 погибших и сбор оружия и имущества. Состояние десантников, естественно, было подавленным – тяжело было смотреть на место жесточайшего боя и убитых товарищей.

Основное ядро колонны Хаттаба тем временем было зажато в лесах восточнее Сельментаузена. По его словам, российские войска довольно плотно блокировали район Сельментаузена, продолжая обстреливать скопившиеся там отряды боевиков огнем артиллерии и авиации. Так же шло минирование основных дорог и троп, действовали группы разведки и спецназа, охотившиеся на боевиков и наводившие на них артиллерию и авиацию.

Состояние прорывающихся отрядов Хаттаба по понятным причинам все больше ухудшалось – марш из Улус-Керта и бой с бойцами Евтюхина прибавил убитых и раненых, а сам переход по горным тропам изматывал и без того уставших боевиков. Особенно плачевно было положение с ранеными – ввиду непрекращающихся боев и ударов авиации и артиллерии их количество перевалило за критическую черту. Выносить всех оказалось невозможно – по признаниям Хаттаба, ему впервые приходилось бросать своих раненых. Этот факт свидетельствовал только об одном – суммарные потери боевиков превышали половину их общей численности, и заботиться о раненых было просто некому. Подробнее о потерях НВФ мы поговорим чуть позже – пока следует зафиксировать тот факт, что прорыв для них отнюдь не был легкой прогулкой, ряды моджахедов были серьезно «прорежены».

Вообще, марш от Улус-Керта до Ведено в воспоминаниях Хаттаба рисуется как некий апокалипсис и ад, сильно потрясший видавшего виды террориста.

Дадим ему слово:

Ситуация усложнялась и становилась неуправляемой с минутой, а интенсивность бомбежки только увеличивалась. Много братьев было убито и ранено. Мы оставили больше 100 раненых в селах, в которые мы не могли войти, но жители сказали, что не могут их принять. Так что, стало еще сложнее.

[…]

Я был морально подавлен. Клянусь Аллахом, на наших лицах не было улыбок на протяжении трех или четырех дней. Я говорил братьям: «Вы должны быть готовы» и когда я проходил мимо одной группы каждый меня спрашивал «Что мы будем делать?», а я отвечал им: «Будьте готовы встретить Аллаха, чаще поминайте Аллаха (делайте зикр), и мы просим Аллаха, чтобы пуля попала нам между глаз, а не в спину. Мы просим Аллаха, чтобы он одарил нас шахадой, и уберег нас от бегства с поля боя, так что готовьтесь к повелению Аллаха».

Мы попали в плотное окружение. Нас было много, и со всех сторон задавалось много вопросов. Постоянно слышалось, что такой-то убит, еще один ранен, а другой кричит «Нужна лошадь!». Каждый просит о чем-то, а что я мог сделать?!

Хаттаб не преминул сообщить, что ему в те моменты было очень тяжело психологически – так как никогда ранее он не видел ничего подобного. По его словам, в эти дни потери боевиков составили 50 убитых и 100 раненых.

В это время возникли разногласия насчет дальнейших действий между Басаевым (который к тому моменту, вероятно, окончательно оправился от полученных при выходе из Грозного ранений и мог самостоятельно руководить боевиками) и Хаттабом. Басаев был твердо уверен, что следует продолжать марш на восток до того момента, пока они не дойдут до безопасных мест, где будет можно рассредоточить их отряды по аулам и горным базам. Хаттаб же был пессимистично настроен насчет перспектив дальнейшего прорыва и призывал вернуться туда, откуда они пришли. О том, что их не могли там не ждать российские войска, он как-то умалчивает.

В итоге Хаттаб сдал командование Басаеву, и дальше уже последний руководил прорывом боевиков. Косвенно на это решение Хаттаба повлияло и то, что Басаев вместо малознакомого ему Аргунского ущелья и района Улус-Керта теперь был в родных местах, где достаточно хорошо знал местность и поэтому мог лучше ориентироваться в обстановке, нежели его арабский коллега.

Маршрут выхода боевиков из окружения можно вывести только гипотетически – в описаниях Хаттаба довольно много путанных мест, которые позволяют не без труда определить через какую местность они двигались и, главное – когда именно. Из лесов восточнее Сельментаузена они хотели войти в некие «села» — какие точно, Хаттаб не уточняет. Видимо, это – Махкеты, Тевзана, Хаттуни и Элистанжи. Сельментаузен тут исключается, так как они только что в нем побывали и им не было никакого смысла туда возвращаться под молотки российской армии. Имевшаяся в селах агентура и «спящие ячейки» боевиков сообщили, что там полно российских войск и туда лучше не соваться. Местные даже отказались принять около сотни раненых моджахедов, опасаясь неприятностей со стороны «федералов».

Вначале, в поисках выхода из леса восточнее Сельментаузена, хаттабовцы 5 марта между 21-00 и 1-00 пытались пройти в Махкеты по идущей с юга от этого села тропе, но были встречены плотным огнем частей 74-й мотострелковой бригады. Перестрелка продолжалась около часа – после чего боевики отступили. Вероятно, это была разведка, пытавшаяся прощупать маршрут на Махкеты и напоровшаяся на мотострелков, где получила серьезный отпор.

После неудачи с выходом в район Махкетов для определения маршрута выхода из окружения вперед было послано несколько разведывательных групп. Основные силы боевиков в это время по-прежнему находились в районе восточнее Сельментаузена, чтобы двинуться на прорыв не вслепую, а имея хоть какое-то представление об обстановке вокруг.

Первые две группы ходили неудачно – одна попала в сильную метель и вернулась, вторая (состоявшая почему-то в основном из арабов, плохо знавших местность) заблудилась и так же повернула назад. Лишь третья группа, в которой были чеченцы, прошла по тропе до долины на севере, где пересекла некую дорогу (очевидно – от Махкетов к Хатуни). Поняв, что путь свободен, основная масса боевиков, рассредоточенных в лесу, была собрана воедино и двинулась в путь. При этом продолжали действовать разведдозоры, прощупывавшиеся местность впереди и следившие за изменением обстановки. Когда боевики были в пути, на них совершила налет российская авиация. Которая, по словам Хаттаба, применяла кассетные бомбы. Часть маршировавших была рассеяна, другая (видимо, не попавшая под бомбежку) оказалась впереди под руководством Басаева. Шедший позади Хаттаб принялся собирать разбежавшихся в одну группу и присоединился с ней к Басаеву. Каковы были потери при этом ударе авиации, Хаттаб не знал – видимо, убитых и раненых толком уже никто не считал. Отход принимал форму неорганизованного и хаотичного марша. Часть боевиков при этом, судя по всему, могла вообще отстать и потерять из виду основные силы колонны. Скорее всего, именно подобные группы имеются в виду при упоминании уничтожения спецназом примерно в это время неких мелких отрядов (от 10 до 30 человек).

Спуск с гор к селам был довольно крутым и опасным – были потеряны последние лошади (часть из них еще раньше пустили на консервы, другие умерли самостоятельно от тяжелого перехода). На следующий день после начала марша из лесов к востоку от Сельментаузена боевики приблизились к селу. По словам Хаттаба, это была Тевзана (она же – Киров-Юрт на советских картах). Здесь есть ряд вопросов в определении маршрута движения боевиков. К примеру, Хаттаб утверждает, что после выхода из села им приходилось пересекать некую дорогу, где были блокпосты российских войск. Двигались они при этом в северном/северо-восточном направлении на Ведено. Но если посмотреть на карту – дорога будет не к северу, а к югу от Тевзаны, причем – там, откуда боевики уже пришли. Можно только выдвинуть предположение, что под Тевзаной Хаттаб понимает близко лежащие к ней Махкеты (два села разделены только рекой), либо он думал, что это – одно и то же село. Но у этого предположения есть свое «но» — Хаттаб ранее упоминал, что их не пустили в некое село, где находились «федералы». Такое село могло быть только одно на пути следования НВФ – это Махкеты. Тогда остается неясным, как боевики могли и не войти, и войти в это село одновременно. Можно выдвинуть еще одно предположение – что за «дорогу» Хаттаб принимает тропы севернее Тевзаны. Тогда все встает на свои места. Тем более что при выходе из села он упоминает некий лес – сначала небольшой. А за ним – гораздо более широкие лесные массивы, куда и ушли боевики. Такой лес, соответствующий описаниям арабского командира, был только севернее Тевзаны.

Как бы то ни было, боевики приближались к Тевзане. Видимо, село выбрали не случайно – севернее него была дорога на Агишты, северо-восточнее – горные тропы на восток, в сторону Веденского ущелья. И тот, и другой маршрут был довольно слабо контролируем российскими войсками, которые на тот момент все свое внимание сосредоточили вокруг Сельментаузена, куда из местности севернее него и были стянуты основные силы в этом районе.

Первоначально разведка боевиков (и разведгруппы джамаатов, и из числа местных жителей) сообщала, что в Тевзане присутствуют федеральные войска. Хаттаб уже начал формировать группы для атаки, чтобы очистить путь движения своих отрядов. Но потом ситуация изменилась – российские войска оттуда ушли, видимо – в район все того же Сельментаузена. По описаниям Хаттаба (который не оставил точных дат и даже точной хронологии по дням) вход боевиков в Тевзану происходил около 7-8 марта.

Состояние боевиков было, прямо говоря, кошмарным. По словам все того же Хаттаба, «женщины и дети плакали увидев состояние муджахидов». Многие из них еле передвигали ноги, кого-то несли. Практически каждый был чем-то болен – простудными и сопутствующими заболеваниями, многие имели обморожения. Ноги некоторых распухли настолько, что не влезали в новую обувь (старая или прохудилась, или была потеряна при движении по болотам). Ко всему добавилось то, что в последнее время у них закончилось продовольствие, что не прибавляло сил и бодрости марширующим по горам отрядам.

В тот же день, получив от местного населения продовольствие, Хаттаб около 2 часов ночи решил идти дальше на прорыв, но был вынужден отложить его до следующего дня. Боевики были настолько измотаны, что их сбор занял несколько часов, а там уже начинал подступать рассвет. Проведенная разведка выяснила, что для выхода из села дальше на восток нужно пересечь дорогу, а днем из-за присутствия там российских войск сделать это незаметно было невозможно. Как уже говорилось, не совсем понятно, про какую «дорогу» говорит Хаттаб – настоящая дорога осталась у них позади, к югу от села. Может, он имел в виду дорогу, идущую напрямую от Тевзаны до Хатуни – но не совсем понятно, зачем ее было пересекать, уйти можно было и мимо нее.

Тем не менее, дальнейшее движение отложили до вечера следующего дня. Это время так же позволило дать какой-то отдых сильно измотанным и ослабевшим членам НВФ.

Местные жители, понимавшие, к чему может привести присутствие такого количества боевиков в селе, обратились к ним со словами:

«Либо мы выходим из села, и вы остаетесь, либо вы выходите, и женщины, и дети останутся в своих домах».

Намек был вполне понятным – жители покидали села только в том случае, когда начинались бои с российскими войсками. Хаттаб с сотоварищи попросил у них день на отдых и пополнение едой и одеждой, после чего обещал уйти. Жители были вынуждены согласиться, предоставив боевикам продовольствие и одежду с обувью. При этом, по словам того же Хаттаба, оголодавшие во время горных скитаний боевики даже принялись драться из-за еды, и командирам пришлось их разнимать и восстанавливать порядок.

Тем не менее, в это время прорывающимся боевикам удалось достичь одной очень важной цели – судя по всему, российские войска впервые после 29 февраля снова потеряли их из виду. Почему так произошло, объяснить довольно легко – до этого несколько дней передвигавшиеся отряды НВФ месили артиллерия и авиация, некоторые отставшие отряды были добиты преследовавшими их группами разведки и спецназа. Плюс (о чем будет рассказано дальше) часть боевиков была зажата и уничтожена в районе Сельментаузена. Видимо, после всех этих событий российское командование посчитало, что основные силы боевиков уничтожены или рассеяны на мелкие группы, которые уже не представляют особой опасности, а потому основной этап по уничтожению прорывающейся группировки завершен. На то были свои резонные основания – потери боевиков действительно были огромными, шедшие по их следам разведгруппы обнаруживали то там, то тут десятки трупов и брошенных раненых. Плюс до кучи более 200 (или даже 400 по другим данным) боевиков сдалось в плен. Вся эта картина вполне походила на окончательный разгром прорывающейся банды Хаттаба.

Отрыву Хаттаба и Басаева от глаз российской разведки так же способствовало и географическое расположение села, куда, они вошли. Основная дорога мимо села Тевзана, по которой передвигались российские войска от Махкетов до Ведено, идет по его южной окраине. После ухода стоявших здесь частей в район Сельментаузена село оказалось вообще без контроля со стороны ОГВ. Видимо, боевики спрятались в глубине села, а российские войска особо этим аулом не интересовались, считая, что он находится в их глубоком тылу. Тут вернемся к заявляемому ранее тезису о нехватке сил у российской армии в Чечне – сосредоточившись вокруг взятия Сельментаузена, они не могли одновременно найти силы для контроля всех сел в своем тылу. Махкеты, вероятно, оставались тыловой базой 104-го полка с присутствием там штаба, артиллерии и каких-то сил прикрытия в виде пехоты. Но вот занять точно так же и Тевзану уже не получалось – не хватало сил.

Боевикам так же было невыгодно себя обнаруживать – а потому на двигавшиеся мимо села колонны и одиночные машины федералов они не обращали внимания. Последним, в свою очередь, казалось, что в селе нет противника. По словам Хаттаба, обстановка оставалась напряженной, так как российские войска совсем не ушли из этого района и находились не так далеко от Тевзаны. Под Махкетами оставался 104-й полк ВДВ, в районе Хатуни – 51-й. Тевзана оказалась между ними как меж двух огней. Можно констатировать, что боевикам в данном случае сильно повезло проскочить через незанятый войсками участок местности и не обнаружить себя. В противном случае Тевзана могла превратиться во второе Комсомольское с уничтожением засевших там отрядов.

Примерно в ночь с 8-го на 9-е (либо с 9-го на 10-е) отряды Басаева-Хаттаба покидают Тевзану. Часть боевиков осталась в селе – по утверждениям Хаттаба, их было 30-40 человек под командованием Абу Умара, Абу Джихада и Абу Зарра Аш-Шишани. Плюс еще 100 человек вне этих отрядов не пошло дальше с основными силами. Видимо, это были местные жители, которые либо так же осели для партизанской войны, либо предпочли сложить оружие.

При выходе из Тевзаны боевики двигались по некоему лесу, над которым были посты российских войск. Идентифицировать это место с привязкой к карте крайне трудно, скорее всего – это были какие-то леса западнее Хатуни. После прохода этого участка (с противником у боевиков столкновений так и не было) колонна вошла в плотные густые леса, где продолжила движение далее на восток. После некоего совещания колонна была разделена на две группы – по словам Хаттаба, в них было по 200 и 700-800 человек соответственно. Меньшая по численности группа разошлась по близлежащим селам (видимо, имеются в виду Хатуни и Элистанжи), а основная колонна под водительством Басаева и Хаттаба продолжали путь до Ца-Ведено (куда вышла примерно 11-12 марта). За этим селом она перешла в «безопасное место» — то есть, произошло дальнейшее рассредоточение прорывающихся сил по селам и горным базам. Прорыв из Аргунского котла после тяжелого марша, сопровождавшегося многочисленными трудностями, лишениями и большими потерями, был завершен.

Тем временем, пока основные силы Хаттаба и Басаева прорывались к Ведено, шли бои в Сельментаузене и в его окрестностях. Как уже говорилось, часть боевиков осталась в этом селе, и российские войска принялись их уничтожать. Жители, поняв, что дело пахнет керосином, поспешили покинуть село. После ожесточенных боев 5 марта отряд боевиков под командованием полевого командира Махмуда Адаева в количестве 30 человек сложил оружие. При сдаче в плен они так же сдали три зенитные установке на базе «КАМАЗов» и один тягач. Сложившее оружие боевики так же указали, где находятся их раненые – еще 43 человека, которые так же попали в плен. Среди них было довольно много 16-18-летних подростков, совсем еще детей. Судя по всему, отряд Адаева к тому моменту был серьезно деморализован, понес большие потери и находился в весьма плачевном состоянии. Шедшие по следам Хаттаба разведчики и спецназовцы (в том числе – группы 45-го полка) так же обнаружили в районе Сельментаузена и Дуц-Хоте не менее 30 как умерших, так и оставленных своими командирами боевиков. При приближении российских войск они оказали сопротивление и были уничтожены. Восточнее Сельментаузена силами спецназа было уничтожено еще около 40-50 боевиков (видимо, из отставших и рассеянных авиацией и артиллерией частей отряда Хаттаба). Всего в районе Сельментаузена было взято в плен более 160 боевиков, убито – несколько сотен. 9 марта в селе Макхеты был пойман один из «финансистов» Шамиля Басаева.

Бои под Сельментаузеном продолжались до 9 марта. 10-го началась зачистка села – основные бои к тому моменту стихли. Какие части участвовали в этих столкновениях со стороны российских войск, точно установить сложно, но там точно действовали части 104-го парашютно-десантного полка, мстившего за 6-ю роту, 45-го ОРП ВДВ и внутренних войск (части неизвестны).

Существуют данные о том, что 16-17 марта шли бои с отрядом боевиков около села Шаро-Аргун, которое находится южнее Сельментаузена. Численность боевиков российскими войсками определялась до 500 человек, причем говорилось, что это – остатки ушедших из-под Сельментаузена отрядов Хаттаба. Но оба обстоятельства – и численность боевиков, и их принадлежность к Хаттабу вызывают большие сомнения. Между Сельментаузеном и Шаро-Аргуном лежат довольно высокие горные хребты, преодолеть которые в условиях только начавшейся весны боевики вряд ли бы смогли (особенно, если учитывать их состояние на тот момент). Да и отступить в том направлении могло максимум несколько десятков человек – но никак не пять сотен. Скорее всего, это были какие-то местные отряды, остававшиеся после прохода 31-й воздушно-десантной бригады и 15-го мотострелкового полка к Шатою.

В конце марта – апреле 2000 года на востоке Чечни, в Веденском и Ножайюртовском районах, после таяния снега и появления листвы на деревьях начнется широкомасштабная партизанская война, долгая и изнурительная. Часто можно услышать, что такова была цена того, что отряд Хаттаба не был полностью уничтожен при прорыве из Аргунского ущелья. Определенная доля истины здесь есть. Но все же представляется более вероятным, что там действовали больше «местные» боевики – например того же Ширвани Басаева – которые находились здесь с самого начала Второй Чеченской войны, а не пришедшие из Аргунского ущелья в конце февраля – начале марта. Естественно, сохранившиеся силы Хаттаба продолжали воевать, но после прорыва под Улус-Кертом и дальнейших боев их численность заметно просела, а среди оставшихся было довольно много тех, кто растворился в селах и больше не поднимал оружия. Остаток сил Хаттаба после всех этих перипетий можно оценить численностью не более 400-500 человек – остальные либо погибли, либо сдались в плен, либо сложили оружие.

Подводя итог сражению в районе Улус-Керт и восточнее, можно сказать, что в ходе ожесточенных боев (в том числе – и за высоту 776) отряды боевиков были серьезно прорежены и понесли огромные по меркам Чеченской войны потери. Остается сожалеть, что не удалось уничтожить их полностью, но своими действиями бойцы 6-й роты и других частей, и подразделений серьезно сократили размах будущей партизанской войны, лишив врага многих опытных бойцов и командиров и порядком деморализовав остальных.

8.2. Численность боевиков и их потери

Отдельно хочется остановиться на такой животрепещущей теме, вокруг которой идут жаркие споры, как численность и потери прорывающейся группировки Хаттаба.

Численность боевиков зачастую называется 1500, 2000 и даже 3000 человек. Последние две цифры – это, скорее всего, чисто умозрительные оценки российского командования, которые безо всякого критического осмысления перекочевали в описания боев. Либо – это неверное искажение общей оценки боевиков в Аргунском ущелье на тот момент (вместе с бандой Гелаева и прочими отрядами, не входившими в группировку Хаттаба-Басаева).

В отряде полевого командира Хусейна Эсембаева, который шел вместе с Хаттабом на прорыв, в качестве заложника находился Тамаз Кирия, гражданин Грузии. 5 марта он смог бежать и поведать российским властям о численности боевиков. По его словам, отряд Хаттаба насчитывал не более тысячи человек, среди которых – около 500 иностранцев, в том числе – 250-300 арабов. У Басаева на тот же момент было около тысячи человек. Понятно, что Тамаз не знал точной численности боевиков, и его оценка – чисто на глаз, вероятно – несколько преувеличенная (как это всегда бывает при визуальной оценки численности людей).

Сам Хаттаб определяет шедшие с ним на прорыв силы в 1200—1250 «штыков». При этом велика вероятность того, что он мог не учитывать каких-то отрядов или не знать их точной численности. Двигавшаяся от Шатоя на север группа Басаева-Хаттаба как снежный ком облеплялась бандами других полевых командиров, и их точный подсчет представлял определенную трудность. Вместе с тем верхним потолком численности прорывающихся сепаратистов являлось максимум полторы тысячи человек. 2000 или даже 3000 боевиков – это явно завышенные цифры. Столько после напряженных боев и трудных условий зимовки в горах к концу февраля у противника просто не могло набраться. В принципе, даже 1200—1500 бойцов – уже внушительное и немаленькое по меркам той войны войско. Тем более – не раскиданное на широком пространстве, а находящееся в одной точке.

Отдельный аспект – это потери прорывающихся боевиков. С самого начала упоминания о бое 6-й роты и по сей день в разных книгах, статьях и «интернетах» гуляют цифры потерь боевиков то в 400, то в 500, то в 600, а в отдельных случаях – даже 800 человек, которые были потеряны убитыми при штурме высоты 776.

Такое огромное «кладбище» представляется маловероятным – если мы прибавим к ним неизбежных раненых, станет решительно непонятно, кто же добил роту, двигался дальше к Ведено и нес потери еще и от авиации и артиллерии по всей этой дороге от Улус-Керта до Тевзаны. Хаттаб в таком случае должен был прийти на восток Чечни разве что с одним Басаевым, растеряв всех своих солдат по пути.

Огромные потери в сотни убитых должны были как-то отразиться в сводках и свидетельствах тех, кто шел по следу боевиков и вел разведку – но такого количества трупов ни одни очевидцы тех событий с федеральной стороны не называют. А представить, что всех убитых оставшиеся в живых смогли закопать или унести с собой – это за гранью всякой фантастики.

Бойцы 45-го полка, первыми поднявшиеся на высоту 776, нашли только 30 трупов арабов. Чеченцев, а так же убитых полевых командиров боевики, естественно, унесли – но это тоже десятки тел, а никак не сотни. Андрей Лобанов, руководивший группой, которая осматривала место боя, считает, что потери убитыми в бою на высоте были примерно равными – то есть, десантники забрали с собой около сотни боевиков. При расстреле поднимавшегося на высоту 3-го взвода 6-й роты и при минометном обстреле высоты (от которого, судя по всему, десантники понесли самые тяжелые потери) у боевиков, естественно, потерь не было вообще или они были минимальными. Но во время первого штурма (около 22-00 – 2-00), окончившегося провалом для боевиков, они, несомненно, понесли значительные потери, которые, вероятно, были больше, чем потери противостоявших им десантников (можно даже предположить, что какие-то атакующие группы были потеряны полностью или понесли существенные потери). Точно так же последний штурм после минометного обстрела обошелся боевикам немалой кровью, когда насмерть дрались врукопашную, а не менее пяти бойцов подорвали себя гранатами. Вообще, когда солдат достает и взрывает гранату рядом с собой, он намеревается не просто убить себя во избежание плена – но и прихватить с собой на тот свет сколько получится врагов. Один из погибших взорвал даже две гранаты. Подобные действия наверняка прибавили боевикам не одного убитого и раненого.

Со стороны источников НВФ потери традиционно называются в 20-25 бойцов из общего числа якобы 70 моджахедов, штурмовавших высоту. Тут следует помнить о «правдивости» источников боевиков, которые традиционно занижают свои потери (и численность) и завышают потери противостоящих им российских войск, причем без всякого чувства меры. Если подходить к вопросу саркастически, можно сказать, что сепаратисты на страницах своих пропагандистских изданий «уничтожили» всю российскую армию, что была в Чечне – и еще чуть-чуть сверх этого. При этом не надо забывать, что одновременно штурмовать гору действительно мог отряд в 70 человек – но периодически меняя свой состав.

Более приближенными к реальности потери боевиков при штурме высоты 776 можно оценить как 50-100 убитых и примерно вдвое большее количество раненых. То есть всего – от 150 до 300 человек, что на самом деле составляет внушительную цифру и является показателем того ожесточения, с которым велась схватка в ночь с 29 февраля на 1 марта 2000 года.

Куда более интересный вопрос – общие потери при «забеге» Хаттаба и Басаева от Улус-Керта до Ца-Ведено. А вот здесь они как раз могут запросто приблизиться и перекрыть «классические» 400-600 человек, но только не одними убитыми – но и ранеными и пленными. Попробуем перечислить, проанализировать и сложить имеющиеся у нас данные.

По словам Хаттаба, во время артиллерийской поддержки 6-й роты только от одного обстрела боевики потеряли 30 убитых и столько же раненых (и столько же – в районе Мидулхана). По его же словам во время перехода из Мидулхана в лес восточнее Сельментаузена боевики потеряли еще 50 убитыми и 100 ранеными. При марше от этого леса до Тевзаны, когда их бомбила авиация, Хаттаб затрудняется назвать свои потери. Судя по всему – это еще несколько десятков «двухсотых» и «трехсотых». В словах Хаттаба настораживает «округлость» приводимых им цифр – вполне вероятно, что они приблизительные, и реальных потерь могло быть больше. В сумме получается – не менее 100 убитыми и 200 ранеными за время марша от Мидулхана до Тевзаны. Приводимые арабским командиром цифры могут быть неполными (и, скорее всего, таковыми и являются – учитывая тот хаос, который временами возникал при переходе НВФ, точный подсчет убитых и раненых, как и «пропавших без вести» в виде отставших и заблудившихся не велся).

Потери боевиков мы можем оценить по тому факту, что некому было эвакуировать раненых – и их бросали. А это означает только одно – их просто некому было нести. Разумеется, тут могло сказаться и общее состояние истощенных маршами и недоеданием боевиков, но даже при таком раскладе брошенные раненые смотрятся вопиющим фактом, свидетельствующим об огромных потерях. Косвенно мы можем оценить их до половины участвовавших в прорыве. При этом не следует забывать, что какое-то количество боевиков получило легкие ранения и смогло выйти из окружения на своих двоих.

В то же самое время мы имеем данные с российской стороны. В Сельментаузене в плен сдался целый отряд Адаева в полном составе – 73 человека, из них более половины – раненые. Неизвестно, сколько этот отряд потерял убитыми во время боев, но на кладбище Махкетов появилось более 40 новых пик – признаков людей, погибших в бою.

Кроме отряда Адаева были и другие пленные – по некоторым данным, их было захвачено свыше 200 человек (только за период с 5 по 6 марта в плен сдалось 116 человек). Есть даже источники, говорящие о четырехстах раненых или истощенных боевиках, которые сдались в плен.

В лесу восточнее Сельментаузена спецназом было уничтожено еще около 50 боевиков. Вообще, шедшие по следам прорывавшейся группировки спецназовцы и разведчики постоянно натыкались то тут, то там на раненых и умерших боевиков, счет которых шел на десятки. Кроме того, часть боевиков, оказавшихся в подобном положении, вообще могла исчезнуть бесследно – и ее потом не нашли ни российские войска, ни чеченская сторона.

Сам Хаттаб прорвавшиеся на восток отряды оценивает в 900-1000 человек плюс еще 130-140 человек было оставлено в Тевзане. Но тогда получается какая-то «неевклидова» арифметика, где традиционные правила сложения и вычитания не работают. Если всего вышло 1050—1150 моджахедов, то все потери убитыми и оставленными ранеными будут в районе 100-200 человек, что никак не состыкуется со словами того же Хаттаба насчет их изначальной численности и потерь, которые он приводил ранее. Тут одно из двух – либо первоначальная группировка выходивших из Улус-Керта боевиков все же была гораздо больше заявленных 1250, либо вышла из окружения никак не тысяча с копейками боевиков, а гораздо меньше.

Более вероятным представляется, что от первоначальной банды в 1250 (1500) боевиков к концу их марша осталось не более 400-500 человек, причем многие были ранены или серьезно больны. То есть, потери за все время сражения от первых выстрелов перед окопами 3-й роты до окончательного выхода из окружения основных сил/уничтожения отдельных отрядов можно оценить как 700-1000 человек, или примерно 60-70 процентов шедших на прорыв отрядов. В это число входят все выбывшие из строя боевики – убитые, пленные и раненые, которых не смогли унести с собой или которые выбыли из отрядов.

Подводя итог, можно с уверенностью сказать, что 6-я рота и другие части и подразделения российских войск в боях 29 февраля – 10 марта 2000 года, проходивших в районе между Улус-Кертом и Хатуни, превратили боеспособную группировку противника в относительно небольшой отряд, который на долгое время выбыл из активных боевых действий. Хаттабовцы были вынуждены рассосаться по селам и горам, чтобы вылечить раненых и ослабевших, реорганизоваться и восстановить свои силы. Полностью их уничтожить не удалось, но они понесли катастрофические потери, значительно снизившие их боевой потенциал. Хотя боевики и вырвались из котла, но это была пиррова победа ценой гибели основной части группировки.

8.3. «Аргун наш»

Тем временем, пока шли бои по добиванию прорывавшейся на восток группировки Хаттаба, в Аргунском ущелье заканчивался последний этап по освобождению этого района Чечни от боевиков.

Потеряв Шатой, отряды Гелаева и Масхадова стремительно отступали в глубь ущелья, не имея возможности где-либо всерьез и надолго закрепиться. У них не осталось пригодных для обороны рубежей, и российские войска относительно легко продвигались вперед.

В течение 4-5 марта 56-й десантно-штурмовой полк в районе урочища Раздольного обнаруживает и берет штурмом последний крупный укрепрайон боевиков в Аргунском ущелье. Под конец боя полку помогало так же 70 бойцов из состава 15-го мотострелкового полка. По словам генерала В. Булгакова, укрепрайон был построен грамотно, словно по учебнику. Но боевикам это не помогло – основные силы Гелаева, отошедшие от Шатоя в этот район, были сбиты с занимаемых рубежей и покатились дальше.

Видимо, еще 4 марта, понимая, что долго они не продержатся, боевики начинают отход дальше на север по руслу реки Гойта.

29 февраля отряд из 13 боевиков пытается спуститься с гор в село Комсомольское (по-чеченски — Гой-Чу). Группа была обнаружена, часть боевиков – убито, некоторых взяли в плен. Один из пленных сообщил, что в горы южнее Комсомольского перекочевала банда, выбитая из Шатоя. По его же словам, «арабы вместе с Хаттабом ушли куда-то на восток».

Однако российскими войсками не было сделано никаких выводов, и это направление оставалось слабо прикрытым. Не было подтянуто дополнительных сил, не выставлены мины. Даже само село, несмотря на многочисленные зачистки накануне, не было занято и приспособлено к обороне.

В итоге в предрассветные часы 5 марта крупные силы боевиков под предводительством Руслана Гелаева атакуют слабое прикрытие российских войск на южной окраине Комсомольского. Стоявшие здесь гранатометный и мотострелковый взводы были просто сметены боевиками, хотя и оказали героическое сопротивление. Подошедшее подкрепление ввиду своей малочисленности так же не смогло ничего сделать – потеряв несколько человек ранеными, подошедшая на помощь разведруппа отошла. При этом был подбит российский танк Т-72, экипаж которого боевики зверски убили, а механика-водителя увели с собой.

Весь день 5 марта боевики общей численностью до тысячи человек спускались с гор в Комсомольское. Какое-то время спустя туда же ушли и те, кого выбили из Раздольного. Начинается эпопея с боями за Комсомольское, где найдет свой конец большинство выбитых из Шатоя боевиков. Но это – уже совсем другая история, уходящая за рамки нашего повествования.

Масхадов в то же самое время с небольшим отрядом в 60 человек ушел горными тропами в район Харсеноя, где скрылся среди гор.

Тем временем российская армия берет под свой контроль села вдоль Аргуна, лежащие между Шатоем и Дубаюртом – Сюжи, Большие и Малые Варанды, Ярыш-Марды, Зоны, Дачу-Борзой и Улус-Керт. Подробностей этих боев известно мало, мы знаем только, что после ухода основных сил Хаттаба на восток, а Гелаева – на север, в Аргунском ущелье оставались мелкие группы боевиков (в основном – местных жителей либо тех, кто не успел вовремя уйти из котла). Их постепенно добили в течение 1-10 марта, после чего последовали «контрольные» зачистки занятых сел. На этом крупномасштабные боевые действия в Аргунском ущелье завершились. Улус-Керт был занят 3 марта (очевидно, частями 108-го полка, но это не точно). Зоны брала 31-я воздушно-десантная бригада, села западнее Аргуна и Ярыш-Марды – 15-й мотострелковый полк.

Таким образом, к середине марта 2000 года операция по уничтожению Аргунского котла была завершена. От боевиков были освобождены последние крупные районы, остававшиеся в их руках и последний удерживаемый ими райцентр – Шатой. Остатки бандформирований были либо уничтожены, либо с большими потерями прорвались на север и восток. Отряд Гелаева к концу марта будет окончательно добит в Комсомольском и сойдет на нет в своей численности. Хаттабу и Басаеву повезло больше – они сохранили несколько сотен своих бойцов, но тоже понесли тяжелые потери. От когда-то грозных армий в несколько тысяч человек у сепаратистов теперь остались отдельные отряды максимум в 200-300 человек. На точечные удары из-за угла и небольшие диверсии они еще были способны, но на какие-то масштабные действия у них уже не было сил.

Война в Чечне окончательно переходила в стадию партизанской и контр-партизанской борьбы – ее «классический» период с более-менее очерченной линией фронта закончился.

Часть 7.

9. Итоги и выводы

План уничтожения боевиков на юге Чечни во время Второй чеченской войны был одновременно смелым, грандиозным и логичным.

Первым этапом перехватывались их коммуникации с внешним миром – со стороны Грузии, далее шло оформление и сжимание кольца вокруг отрядов врага с их последующим уничтожением. Итум-Калинский десант и последующие действия российских войск в Итум-Калинском и Шаройском районах лишили НВФ всех связей с заграницей. А, значит – и возможности вывозить на лечение раненых и подпитывать бандформирования теми же самыми выздоровевшими ранеными, наемниками, оружием, боеприпасами и прочими грузами для ведения войны. В результате отряды боевиков в горной Чечне начинали ощущать дефицит снабжения – который к концу февраля вылился в то, что боеприпасы стали выдавать под роспись, а отрядам НВФ стало нечего есть.

Одновременно оформился пока еще нечеткий и не запечатанный со всех сторон котел в горной части республики в районе Шатой – Ведено. Его «стенки» формировались в течении более чем двух месяцев разновременно и постепенно. Но боевики целенаправленно все больше и больше обкладывались со всех сторон российскими войсками.

Вначале в середине декабря 1999 года были сформированы северный и южный фасы окружения – в район Дубаюрта вышел 160-й танковый полк, перекрыв боевикам дорогу из Аргунского ущелья на север. На юге пограничники ДШМГ перекрыли границу с Грузией, а усиленный другими частями 56-й десантно-штурмовой полк начал движение на север вдоль Аргунского ущелья. Дорога в Грузию оказалась перерезанной, а горные тропы мало годились для проводки колонн снабжения боевиков.

В январе 2000 года российские войска частями 136-й мотострелковой бригады занимают большую часть Шаройского района, окончательно отрезав боевиков от грузинской границы. Одновременно 56-й полк наступает на Итум-Кале, а пограничники берут под свой контроль оставшиеся участки российско-грузинской границы со стороны Чечни. Южная сторона горного «котла» окончательно оформляется. В то же самое время группировка ВДВ и морской пехоты ведут бои в Веденском и Ножай-Юртовском районах, ставя под свой контроль населенные пункты и высоты в этой части Чечни. Тем самым начинает формироваться пока еще нечеткий восточный фас Аргунского котла.

В начале февраля 2000 года происходит ключевое для Второй Чеченской войны событие – российская армия берет под свой контроль Грозный. Высвободившиеся после его штурма силы (в том числе 752-й, 276-й, 15-й мотострелковые полки и другие части) начинают перегруппировку на горный ТВД. Так же из района Ведено в Шароаргунское ущелье совершает переход 31-я воздушно-десантная бригада, которой предстояло действовать вместе с 15-м мотострелковым полком.

В феврале 2000 года операция по овладению горными районами ЧР выходит в свою завершающую фазу. Аргунский котел окружается со всех сторон, после чего начинается его сжатие и уничтожение.

После ожесточенных боев к концу февраля были взяты два главных узла обороны боевиков в ущелье – Дубаюрт и Шатой. Затем происходит добивание оставшихся в ущелье боевиков и занятие находившихся под их контролем населенных пунктов. Аргунская операция успешно завершается – от НВФ освобождаются последние остававшиеся под их контролем значительные районы Чечни и последний райцентр. Противник при этом несет значительные потери – сотни убитых, раненых и пленных.

Одновременно загнанные в угол отряды НВФ совершают два прорыва из окружения – на север/северо-запад под предводительством Руслана Гелаева и на северо-восток/восток под руководством Эмира Хаттаба и Шамиля Басаева.

На пути последних оказывается 104-й парашютно-десантный полк, перекрывший путь врагу на восток у Улус-Керта силами усиленной 6-й роты под общим командованием командира 2-го батальона Марка Евтюхина. Евтюхин вынужден принять бой с прорывающимися отрядами врага.

Попробуем свести воедино все причины, которые привели к трагедии на высоте 776.

 Общие причины

1.  Общий дефицит сил у ОГВ в Чечне

Чеченская кампания 1999—2000 годов протекала при серьезной нехватке сил у российской стороны. Группировка состояла из разношерстных отрядов Минобороны, МВД, Минюста и т.д., из которых далеко не все могли воевать в первой линии. Одновременно эти войска состояли из многочисленных тылов, штабов, подразделений второй линии, а боевые части были разбросаны по гарнизонам, блокпостам, выполнению прочих задач. В силу этого численность свободных сил, которые можно было задействовать для проведения той или иной операции была относительно небольшой и часто недостаточной.

2. Недостатки в управлении и связи

К слабой стороне группировки в Чечне можно отнести ее определенную громоздкость, что не самым лучшим образом сказывалось на скорости обмена приказами, докладами и разведданными между инстанциями различного уровня – от командования группировки до непосредственных командиров в окопах. А это, в свою очередь, вело к запаздыванию доведения какой-либо информации до тех, кому она была нужна, и несвоевременно, с опозданием, принимаемым решениям.

3. Разведка

Слабым звеном была разведка. По факту отсутствовала космическая разведка, воздушная разведка силами самолетов и вертолетов была ограничена погодными условиями и рано наступавшей зимней ночью, а так же небольшим количеством исправной техники. Разведка, входившая непосредственно в состав частей и подразделений, из-за приказа по ОГВ действовала на небольшом удалении от основных сил, не в состоянии прощупать обстановку на большую глубину, а частей специального назначения (дальней разведки) типа бригад ГРУ, 45-го ОРП ВДВ и «Вымпела» не всегда хватало на выполнение всех задач.

4. Слабая подготовка роты

6-я рота представляла собой наскоро скомплектованное подразделение, которое не получило полноценного цикла обучения и боевого слаживания и было признано неудовлетворительно подготовленным к выполнению задач в Чечне. Рота была пополнена людьми фактически со всей дивизии, которые толком не знали друг друга и не успели нормально сработаться. Особенно это касается командования роты – когда вначале ее возглавил один офицер, готовил к командировке – другой, а в итоге возглавил третий. Кроме того, у роты совсем не было никакого опыта – даже учебного – ведения горной войны. Уже в Чечне она (как и весь батальон) так и не участвовала в серьезных операциях, где могла бы приобрести подобный опыт, выполняя относительно легкие задачи по выставлению блокпостов, проводке колонн и охране базового лагеря полка. Все это сказалось позже – во время непосредственного выполнения задачи по выходу к Улус-Керту, который был по сути первым серьезным выходом подразделения на боевую задачу в сложных условиях. 

5. Быстрое развитие ситуации

Одним из ключевых моментов в событиях на высоте 776 является быстрая смена обстоятельств, в которых находилась 6-я рота – основную часть боя Евтюхин вполне уверенно удерживал высоту. Крах обороны произошел довольно быстро – всего за час-полтора. Оперативно отреагировать на резко поменявшуюся обстановку уже не оставалось времени – выдвинутые подкрепления просто не успевали подойти.

 Форс-мажорные обстоятельства

6. Погода

Погодные условия несколько раз срывали выполнения боевых задач. Вначале из-за метели и сильного мороза бойцы 108-го полка получили обморожения и не смогли выйти на блокирование Улус-Керта. Далее во время движения 6-й роты ее марш был прерван из-за опустившегося тумана, а само передвижение замедляли превратившиеся после таяния снега в грязное месиво дороги и тропы.

7. Поломка машин 4-й роты

Выход из строя семи машин 4-й роты привел к тому, что на задание пошла не самая подготовленная в батальоне рота. Окажись на месте 6-й 4-я рота – возможно, у нее получилось бы лучше отыграть те же самые действия.

8. Исчезновение Киева

Уход Киева и организация его поисков так же удлинили (пусть и незначительно – минут на 20-30) время совершения марша.

Действия противника

Об этом часто забывают, но реальная война – это не компьютерная игра с односторонними «поддавками» в сторону игрока, который умнее и сообразительнее противника. Это – еще и действия противной стороны, которой руководят далеко не дураки с планами, находящимися в резком противоречии с нашими намерениями. Иными словами, какой бы идеальный план командование не выбрало – против него неизбежно будут действовать ходы и решения противника, результатом чего станет непредсказуемое развитие событий.

В качестве таких ходов боевиков, повлиявших на результат боя на высоте 776, можно выделить следующие.

9. Удачное время для отхода

Хаттаб и Басаев на удивление своевременно приняли решение оставить Шатой и уходить в свои базовые районы на востоке Чечни – 21-22 февраля, еще до начала широкомасштабных боев за Шатой и Дубаюрт. Начни они свой маневр позже – из ущелья им было уже не выбраться ввиду его плотного закупоривания.

10. Тактика прорыва

Боевики избрали простую, но эффективную тактику – найти слабо прикрытое или вообще неприкрытое направление и выйти в этом районе всеми имеющимися силами. От обычной для них тактики выхода мелкими группами (чего от них и ожидали в Ханкале) они отказались ввиду наличия большого количества раненых и больных. Подобное поведение прорывающихся из окружения не ново – именно так пытались вырваться из многочисленных котлов окруженные бойцы Красной армии или Вермахта в Великой Отечественной войне. В таких случаях окруженные идут одной большой группой, создавая подавляющий численный перевес в точке прорыва. И тем, кто со стороны блокирующих частей находится на участке этого прорыва — не позавидуешь. При этом в целом прорывающиеся несут большие, подчас – катастрофические потери, но какая-то их часть пробивается из окружения. 6-я рота в роли такой точки приложения рвущихся на свободу врагов и оказалась.

11. Опыт командиров и бойцов НВФ

Не следует так же забывать тот факт, что Хаттаб в значительной мере сохранил костяк своих сил после предыдущих боев Второй Чеченской войны. И он, и его подчиненные являлись опытными и хорошо подготовленными, многое повидавшими и многое умевшими солдатами. А потому противостояние с ними являлось делом непростым – даже с учетом того, что они были ослаблены долгим нахождением в горах.

12. Маскировка и скрытность передвижений

Опыт лидеров боевиков и их подчиненных сказался в том числе и на том, что они смогли незаметно для противника выйти в район Улус-Керта и приготовиться к прорыву.

13. Наличие минометов

Решающую роль в штурме высоты 776 сыграли минометы, которые позволили взломать оборону более-менее отбивавшейся группы Евтюхина. Самое удивительное – после многочисленных маршей и боев у боевиков еще оставался какой-то запас боеприпасов к этому оружию. Если бы Хаттаб израсходовал все мины накануне или по каким-то причинам (например, падеж вьючного скота или желание облегчить марш колонны) отказался нести с собой это тяжелое (в плане веса) оружие, вполне вероятно, что рота смогла бы отбиться и дождаться помощи после наступления утра.

Ошибки командования группировки

Часто вину за гибель роты возлагают на командование федеральных сил. Определенная доля истины здесь имеется – генерал Шаманов в своем интервью, не называя конкретных имен (а здесь явно угадывается командовавший тогда ОГВ Трошев и/или командовавшие Восточной группировкой и Группировкой ВДВ Макаров и Ленцов), говорил о вопиющих просчетах. О том, что рота была без должного прикрытия авиацией, в отрыве от основных сил (без возможности своевременно привести помощь), без должной разведки, а сам район проведения операции не был толком освоен и закреплен. Правда, при этом Шаманов тактично промолчал про то, что сам проморгал прорыв Гелаева в Комсомольское.

14. Планирование и организация операции

Уничтожение Аргунского котла проводилась силами трех разных группировок — «Запад», «Юг» и «Восток», действия которых не были в должной мере синхронизированы. Более уместным кажется объединение всех сил, задействованных в операции, под единым командованием (как это было, к примеру, во время взятия Грозного). Об этом упоминал все тот же В. Шаманов, по мнению которого штурм Шатоя был преждевременным – когда не были созданы прочные заслоны по всему периметру ущелья на пути вырывавшихся из котла боевиков.

Разные части начинали свои действия вразнобой, не дожидаясь сосредоточения друг друга и не увязывая их с готовностью «коллег» на других участках фронта. В первую очередь усилия войск были сосредоточены на взятии Шатоя – при этом остальные участки фронта явно обделялись вниманием. Подобная спешка объясняется среди прочих причин и приближающимися выборами президента России. Кремлю было очень важно отрапортовать об успешном завершении войны, которое бы символизировало окончание «маленькой победоносной войны», поднимавшей рейтинг основного кандидата – В.В. Путина. До заветной даты – 26 марта – оставалось не так уж много времени, а это заставляло спешить с окончанием активной фазы боевых действий. Такая спешка неизбежно вела к ошибкам и просчетам в планировании.

15. Проведение операции

В целом, задачу блокирования Улус-Керта силами 108-го полка можно считать вполне реальной и выполнимой. Даже 104-й полк, после того, как ему переподчинили этот район в качестве зоны ответственности, теоретически успевал перекрыть коридор на восток.

Но вместе с тем можно отметить то, что командованию стоило подтянуть силы со всех направлений (запада, востока и севера) и уверенно обжать весь Аргунский котел по периметру – и только потом начинать его уничтожение. В реальности же получилось, что Шатой штурмовали тогда, когда еще не было прочных заслонов против боевиков на всех направлениях – и их формировали уже на ходу. Район Махкетов и села рядом с ним, являвшиеся плацдармом для выдвижения к Улус-Керту, вообще занимали в процессе проведения операции.

Излишнее вынимание к Шатою – в ущерб остальным направлениям – привело к тому, что район Улус-Керта оставался без должной разведки и обеспечения операции.

На данном направлении по факту действовал один 104-й полк (108-й, как мы помним, перенацелили в итоге вообще на Зоны), который растянулся на большом пространстве с запада на восток. При этом у него не было в подчинении ни одной группы дальней разведки, которая могла бы прощупать обстановку непосредственно около Улус-Керта и в самом селе, что делало выдвижение группировки под командованием Мелентьева фактически шагом в темноту. Улус-Керт оставался «темным пятном». О численности и планах боевиков в том районе по факту не было неизвестно ничего. И если недостаточную численность группировки, шедшей к селу с востока, можно списать на общий недостаток сил у «федералов», то отсутствие должного разведывательного обеспечения нельзя оправдать ничем. Поделиться хоть чем-то из состава приданных 108-му полку разведчиков можно было без особых проблем. Хватило бы даже одной разведгруппы (в идеале – отставить выдвижение разведки на Зоны и прощупать в первую очередь район севернее Даргендука).

Такое рискованное выдвижение десантников могло быть компенсировано наличием резервов или значительных средств огневого усиления – но кроме своих сил и средств у командира 104-го полка ничего не было. Поблизости не было ни пехоты, которая могла бы оперативно подняться и выдвинуться на угрожаемый участок, ни приданной полку артиллерии большой мощности – типа РСЗО или гаубиц «Мста».

Вместе с тем действие 108-го полка и приданных ему сил специальной разведки в сторону села Зоны нужно признать крайне нерациональным – вместо того, чтобы направить их усилия в одном направлении с псковскими десантниками, их распылили по двум не связанным направлениям.

Отчасти командование ОГВ можно оправдать тем, что у него было не так много свободных сил – их не хватало даже для нормального контроля над занятыми районами восточной Чечни. Но ведь можно было не выдвигать группировку 104-го полка так далеко в отрыве от основных сил – а ограничиться, к примеру, блокированием участков по рубежу Абазулгола. И идти дальше на Улус-Керт уже после основательного закрепления в этом районе и подтягивания резервов и тылов. Или вообще остаться на этом рубеже, как следует его укрепить и отражать атаки боевиков на выгодных позициях, после чего дождаться подхода в этот район более мощных группировок со стороны Шатоя и Дуба-Юрта.

«Расслабуха» со стороны российского командования была подогрета еще и тем, что по всему предыдущему опыту выходило, что боевики как крупные формирования уничтожены и дальше будут действовать как небольшие группы численностью максимум 100-150 человек (а чаще – вообще по нескольку десятков). На таком фоне было уже не важно, что на задание выходит не такая большая группировка без должной разведки и средств огневого усиления. Справиться с небольшими отрядами ей было явно по силам. Но сейчас мы знаем, что это была неверная оценка ситуации, порожденная недостатком разведданных и убеждением, что крупномасштабная война сошла на нет.

Здесь стоит немного отвлечься и вернуться к мемуарам Трошева. Он пишет – уже про Первую войну в Чечне:

Не давая противнику времени на передышку, войска двинулись на Шатой. Туда вела только одна дорога — вдоль реки Аргун. Слева — отвесные скалы, справа — десятиметровый обрыв. Никакой возможности для маневра. К тому же разведчики обнаружили на пути следования множество управляемых мин, фугасов. Идти по дороге — значит положить людей, потерять технику. Нас возьмут в огневой мешок и перещелкают, как в тире. Генерал Булгаков предложил решение: основные силы «перетаскивать» по хребту, чтобы скрытно выйти к Большим Варандам, от них спуститься к Шатою.

Хребет шириной от 4 до 6 километров — и только узкая тропа, по которой с незапамятных времен горцы ездили лишь верхом на лошадях. Но начальник инженерной службы 166-й бригады подполковник А.Степанов со своими людьми за трое суток пробил дорогу, расширил ее под технику. Чуть ли не на руках несли боевые машины.

А чтобы противник не обнаружил основные силы, на главной дороге подразделения 245-го полка сымитировали атаку: небольшой рейдовый отряд (развед-взвод, мотострелковая рота, инженерно-саперное отделение с машиной разграждения и танк с тралом во главе с майором Н. Звягиным) двинулся вдоль реки Аргун. Уже при входе в ущелье боевики открыли шквальный огонь. Солдаты и офицеры стояли насмерть в течение двух суток, приковывая к себе силы бандитов. А когда поняли, что противник «клюнул» на приманку, командир полка приказал по радио Звягину отходить…

Спаслись немногие, прыгнув с обрыва в реку. Большинство погибло. Я склоняю перед ними голову, ценой своей жизни герои обеспечили общий успех операции. Такие ситуации нередки на войне. К сожалению, командирам иногда приходится принимать жесткие решения: жертвовать малым, чтобы спасти большее. Прости меня, Господи!

Благодаря отряду майора Звягина мы сумели вытащить к Шатою по хребту 245-й полк. А вечером 11 июня с другой стороны Шатоя был высажен десант.

То есть, крупный просчет со сроками и возможностями войск в проведении операций в горах для Трошева не был первым – ранее на месте 6-й роты находились другие части, которые из-за неверного планирования так же практически все погибли. Трошев все оправдывает общим успехом операции – но в реальности подобная массовая гибель солдат, скорее всего, не планировалась и произошла далеко не по плану командования. Да и чисто морально оправдывать гибель такого большого количество подчиненных успехом наступления выглядит как-то не очень уместно – получается пиррова победа неоправданной ценой.

А теперь похожая ситуация с просчетами при планировании и проведении операции (когда создается явно недостаточная по силам и средствами группировка) повторилась уже с 104-м полком и его 6-й ротой.

Похоже, что Геннадий Николаевич любил рисковать на грани фола либо не всегда умел просчитывать операции.

В целом же мы можем констатировать определенные просчеты со стороны российского командования в проведении операции на фоне победных реляций о том, что боевики разгромлены и не представляют никакой серьезной силы. Эти просчеты не являются грубейшими и непростительными ошибками на уровне клинического кретинизма, и их нельзя признать единственной причиной гибели роты, но, тем не менее, они сыграли свою весомую роль в развитии событий.

Ошибки на уровне полка-батальона

Если бы действовали только просчеты командования на уровне группировки, такой трагедии, которая разыгралась на высоте 776, скорее всего, удалось бы избежать. Но на эти ошибки наслоились ошибки командования роты (и батальона – комбат находился с ротой и, получается, несет ответственность в том числе за решения, принимаемые на месте действия подразделения) и 104-го полка. При эти ошибки при обсуждении боя 6-й роты часто не говорят – видимо, не зная о них или желая всю ответственность переложить на более высокие погоны. Но, тем не менее, они есть, и игнорировать их мы не можем.

16. Планирование и проведение операции на уровне полка

Одна из главнейших ошибок Мелентьева – это то, что вместо более подготовленных частей 1-го батальона на задание пошел 2-й. А ведь подчиненные Котенко не только имели больший опыт по операциям в горах, но и находились гораздо ближе к назначенным рубежам, чем солдаты Евтюхина. Более рациональным кажется передислоцировать 2-й батальон на запад, сменить им части 1-го батальона на занимаемых ими рубежах и выдвинуть вперед к Улус-Керту одну из рот 1-го батальона (1-ю, к примеру, которая для этой цели изначально и предназначалась). 1-й батальон при этом смог бы занять позиции у Улус-Керта раньше, чем 2-й, и подготовить к моменту подхода основных сил боевиков полноценно выстроенную оборону.

Далее – 6-я рота не получила значительного огневого усиления крупнокалиберными пулеметами, минометами, АГСами и т.п. средствами. У нее был один-единственный «Утес» — и больше ничего. Хотя было понятно, что ее задача – самая ответственная и сложная среди всех подразделений полка. Здесь, правда, не совсем ясно – ее вообще не планировали усиливать чем-либо еще или просто не успели, планируя подтягивание допсредств на втором этапе развертывания.

17. Растягивание колонны на марше

Далее идут уже ошибки и просчеты комбата Марка Евтюхина.

Первой его ошибкой было чрезмерное растягивание маршевой колонны из-за отсутствия опыта горных маршей. Солдаты были очень сильно перегружены походным имуществом в ущерб оружию и боеприпасам, причем, судя по всему, бойцы в походной колонне были навьючены крайне неравномерно. Рота шла очень медленно с частыми привалами и растянулась на несколько километров, что привело к срыву всех сроков выдвижения на конечную точку. В итоге десантники фатально запоздали с выполнением боевой задачи и вступили в бой в невыгодных условиях, на неподготовленных к обороне рубежах прямо на марше.

18. Изменение маршрута движения

Второй серьезной ошибкой комбата было изменение первоначального маршрута. Это серьезно удлинило время перехода, а марш шел по более опасному пути без возможности опереться на оборону и помощь своего соседа – 3-й роты.

19. Организация обороны на высоте 776

Так же уже на самой высоте 776 не было уделено должного внимания организации прочной обороны с отрытием окопов, выставлением мин и распределением сил не в случайном порядке по итогам столкновений с врагом, а по четко выстроенному плану. Видимо, поначалу опасность со стороны НВФ не представлялась серьезной, и планировалось продолжить выдвижение на Исты-Корд, а потом не хватало времени и сил на организацию полноценного закрепления на высоте. Частично это можно списать на промерзший грунт и саму специфику боя, когда было невозможно что-либо предпринять, но факт остается фактом – рота слабо подготовилась к отражению вражеских атак.

20. Оценка сложившегося положения

И напоследок один из важнейших моментов – это то, как оценивалась обстановка командованием роты/батальона, полка и вышестоящих инстанций. Об этом часто не думают – но непосредственные участники событий, в отличие от нас с вами, просто не имели всей полноты информации и полного представления о сложившейся ситуации. И крайне важно попытаться понять, что они думали именно в конкретный момент времени, а не то, что мы знаем теперь «задним числом».

Приходится признать, что в целом положение роты оценивалось абсолютно по-разному в зависимости от конкретного момента времени. После первых столкновений днем и вечером 29 февраля 2000 года никаких поводов для паники и срочной помощи 6-й роте просто-напросто не было. После первого ночного боя с, ориентировочно, 22-00 до 2-00 ситуация стала более серьезной с большими потерями группы Евтюхина. Но и на тот момент казалось, что ничего по-настоящему страшного не происходит, и рота сможет продержаться до утра, когда к ней придет полноценная помощь. Численность боевиков все еще оценивалась как относительно небольшая – до 200-300 человек. При поддержке артиллерии отбиться от них не представлялось чем-то невозможным.

Полное осознание всей глубины опасности пришло только под утро – после разбившего оборону роты минометного обстрела. Только теперь стало очевидно, что Евтюхин и его бойцы находятся перед угрозой полной гибели и им нужна срочная неотложная помощь. «В ружье» поднимаются свободные силы 104-го и 108-го полков с группами разведки, но было уже поздно – успеть к месту боя вовремя они никак не успевали. Можно заключить, что командование всех уровней действовало вполне адекватно той информации, что у него было на каждую конкретную единицу времени.

Если подводить итог причинам, по которым рота оказалась уничтоженной, то мы не сможем найти какой-то одной, которая было главной и определяющей. Конкретного виновника (т.е., того, чьи действия можно отменить или изменить – и все сложилось бы как написано в учебниках) развязки событий с 6-й ротой мы попросту не найдем. Как это зачастую бывает, к гибели десантников привел не один решающий фактор, а их роковое сочетание. Реальная причина ее гибели – это стечение множества обстоятельств субъективного и объективного характера, каждое из которых не дает такого трагического результата, но по совокупности, наслоившись друг на друга, они привели к известному финалу.

То есть, если бы мы имели только ошибки командования группировки (но при этом Евтюхин более разумно провел марш и выход на назначенные ему рубежи), то история 6-й роты могла бы пойти по совсем другому сценарию, и гибель ждала бы отряд Басаева-Хаттаба, а не десантников. Точно так же это верно и в обратном направлении – при грамотном усилении данного направления резервами и огневой поддержкой со стороны командования ОГВ ошибки Евтюхина так же бы сгладились более правильными решениями другой инстанции. То же самое можно сказать и про выполнение задачи 108-м полком – не будь метели и множественных обморожений личного состава, выйти к Улус-Керту и запечатать пути движения боевиков для него не составило бы никаких проблем.

В целом поставленная перед ротой задача была вполне выполнимой – в случае, если бы она уложилась по времени и вовремя вышла на предназначенный ей рубеж (как это произошло с 3-й ротой на соседней высоте). Но она безнадежно опоздала, а поддержать ее вовремя оказалось некому. При этом приходится признать, что российским войскам не повезло совсем чуть-чуть – они опоздали с запечатыванием «котла» буквально на один день. Иначе все обернулось бы гибелью не роты, а основных сил боевиков. К сожалению, этих суток в запасе не было, и события сложились не самым лучшим образом.

При этом следует понимать и помнить, что войны ведутся не идеальными командирами и бойцами, а обычными людьми, хотя и окончившими профильные военные учебные заведения. Никто не застрахован от ошибок и просчетов, ровно как и от непредвиденных обстоятельств и неожиданных ходов противника. Особенно – когда общее состояние руководимых этими офицерами вооруженных сил находится на довольно низком уровне. Все это неизбежно превращает ход любой, даже самой тщательно спланированной операции, в непредсказуемую игру с заранее никак не угадываемыми результатами. Просчитать все и вся просто невозможно. Если отталкиваться от такого понимания механики войны – то действия российской стороны в данной операции хотя и имели ряд недостатков, но в целом были вполне разумными и адекватными, без ярко выраженных провалов и вопиющих ошибок, а многие неудачные решения зачастую обуславливались объективными обстоятельствами.

Общий вывод можно дать словами Андрея Лобанова из интервью Сладкову – «хотели как лучше, а получилось как получилось (как всегда)».

В итоге боевикам удается совершить два прорыва из окружения крупными массами людей. Один из них – это прорыв Руслана Гелаева на север в сторону Комсомольского. До тысячи боевиков оказываются запертыми в этом населенном пункте и уничтожаются в течение марта. Уйти живыми удалось немногим – самому Гелаеву (который, по некоторым данным, покинул село еще до начала серьезных боев) и его приближенным. Восточной группировке боевиков под предводительством Хаттаба и Басаева повезло больше – уйдя из Шатоя 22 февраля, еще до начала его штурма, они сумели прорвать кольцо окружения и с потерями вырваться на свободу в восточные районы Чечни, где растворились в местных аулах. При этом они понесли существенные потери – до 70% процентов личного состава убитыми, пленными и ранеными. Действия 6-й роты вместе с другими частями российской армии в этом районе привели к тому, что боеспособная группировка врага была сильно сокращена в численности до 400-500 человек. Что позволило серьезно сократить размах будущей партизанской войны.

Командир 104-го полка Сергей Мелентьев умер 22 июня 2002 года во время утренней пробежки. Как рассказывали знавшие его люди, он очень сильно терзался воспоминаниями о событиях на высоте 776, и в итоге не выдержало сердце. До этого против него возбудили уголовное дело, признав виновным в гибели солдат, но оно было закрыто в связи с амнистией к годовщине Победы в Великой Отечественной войне. Детали и материала расследования до сих пор засекречены, и мы не знаем, что ему вменялось в вину и почему. Прочие причастные к тому бою по сути никак не привлекались к ответственности – решено было назначить стрелочника и свалить все на него. Воевавших на высоте объявили героями, а потому не стали трогать. А более высокое начальство не привлекали к ответственности по причине статуса. Комполка в подобных условиях идеально подходил для козла отпущения, что с ним и сделали.

Возглавлявшие прорыв боевиков Хаттаб и Басаев довольно скоро найдут свою смерть. Первый был уничтожен в 2002 году (точная дата неизвестна, как и обстоятельства смерти), второй – в ночь на 10 июля 2006 года.

Розыск, арест и суд атаковавших высоту 776 боевиков продолжается по сей день. В рамках заведенного уголовного дела была установлена причастность к бою с 6-й ротой нескольких десятков человек. Кто-то из них был убит во время позднейших операций в Чечне, кто-то сидит за решеткой, кто-то находится под следствием или в розыске.

Часть 8.

10. Мифы и домыслы вокруг 6-й роты

10.1. Конспирология и около того

Настало время напоследок поговорить о самом животрепещущем – это о разного рода стереотипах, мифах, штампах, заблуждениях и просто выдумках насчет обстоятельств гибели 6-й роты.

С самого начала позиция официальных российских властей была обусловлена причинами чисто политического свойства. На носу были президентские выборы (26 марта 2000 года), и для поддержки В.В. Путина требовалось на всю катушку раскрутить тему «маленькой победоносной войны» и ее успешного завершения. К этой дате было очень важно отчитаться об успешном завершении военной кампании в Чечне, что прибавило бы очков кандидату в президенты В. Путину в ходе избирательной кампании. 29 февраля под камеры российских телеканалов командующий ОГВ Геннадий Трошев торжественно водружает над Шатоем российский флаг. И заявляет, что крупные отряды НВФ разгромлены и остаются только мелкие отряды, не представляющие серьезной угрозы. И тут как снег на голову – гибель целой усиленной роты после этого самого «полного разгрома» противника. Бой на высоте 776 никак не вписывался в нарисованную ранее картину. Тогда еще никто не знал, что и без гибели 6-й роты будут события, никак не укладывавшиеся в данную концепцию окончания крупномасштабных боевых действий – в первую очередь, это бои за Комсомольское. Если бы эти два события произошли одновременно, то возможно, у российских властей не было бы причин так изворачиваться, и гибель роты как-то бы смогли перекрыть информационным шумом в виде боев с отрядом Гелаева.

Официальным властям России, как и их пропагандистам, пришлось срочно конструировать объяснения, которые бы четко и логично объяснили, и как-то оправдали исход боя под Улус-Кертом. Из-за этой поспешной импровизации картина боя получила целый ряд логических несостыковок и провалов, причем чем дальше (по мере того, как всплывали все новые и новые подробности произошедших событий), тем – больше. Умолчания, недоговорки и просто вранье официальных властей породило богатую конспирологию относительно предпосылок, обстоятельств, хода и исхода боя на высоте 776. Произошел своеобразный «эффект Суворова» — аналогично тому, как на базе умолчаний и искажений о Великой Отечественной войне родился небезызвестный Резун-Суворов, нагородивший кучу ахинеи и откровенных сказок о событиях 1930-х – 1940-х годов. Только теперь объектом подобного мифотворчества выступила 6-я рота и ее последний бой.

С самого начала российские власти и военные замалчивали истинное количество погибших. Видимо, это делалось по стандартной для того времени схеме – не уменьшая общего числа убитых, «раскидать» их на большой промежуток времени без указания места гибели военнослужащих, чтобы ежесуточные потери не шокировали обывателя и выглядели более-менее нормально. И, тем более, чтобы никто не знал о гибели целого подразделения. Ранее подобный трюк уже проделывали, чтобы не сразить людей наповал оглушительными жертвами, как это было, к примеру, во время «новогоднего» штурма Грозного.

Но шило в мешке утаить не вышло – данные о бое просачивались то тут, то там по самым разным каналам.

По некоторым данным, уже 2 марта в интернете появились данные о гибели десантников. Правда, там были неизвестны все обстоятельства боя и потери российских войск, а упоминалось только что «В Чечне в районе населенного пункта Улус-Керт, находящегося между Аргунским и Веденским ущельями, идут ожесточенные бои, потери несут обе стороны». Официальные власти продолжали хранить молчание, а журналистов в этот район не пускали.

Погибших на высоте 776 десантников требовалось развести по нескольким десяткам регионов страны. В целом, получалось их «растворить» среди общих потерь российской армии, но в один регион – Псков – сразу прибывало около 30 «грузов 200» (что понятно – в основном, это были офицеры и те, кто постоянно служил в 76-й дивизии). Данный факт не ускользнул от местного журналиста Олега Константинова, который 6 марта опубликовал в газете «Новости Пскова» статью «Геройски погибла рота псковских десантников». Константинов, видимо, имел какие-то контакты среди военнослужащих Пскова и узнал о произошедшей трагедии из первых рук.

Поняв, что совсем замолчать гибель десантников не получится, 5 марта Трошев сообщил, что 6-я рота оказалась на острие атаки боевиков и потеряла 31 человека убитыми. Командир 104-го полка Сергей Мелентьев (видимо, получивший приказ сверху не разглашать данные о потерях) в тот же день в интервью телеканалам заявил в весьма обтекаемых формах:

«Батальон выполнял задачу блокирования. Разведка обнаружила караван. Комбат выдвинулся к месту боя, управлял подразделением. Солдаты с честью выполнили свой долг. Я горжусь своими людьми»

Формально Мелентьев не сказал ни слова лжи – но и полной картины произошедшего из его уст не прозвучало.

Только 7 марта (спустя неделю после боя на высоте 776) губернатор Псковской области Евгений Михайлов официально заявил, что разговаривал по телефону с командующим ВДВ Георгием Шпаком и узнал о гибели восьмидесяти десантников.

Далее отпираться от потерь и самого факта боя стало уже бессмысленно, и 10 марта министр обороны РФ Игорь Сергеев официально подтвердил, что в результате боя в ночь с 29 февраля на 1 марта на юге Чечни погибло 85 десантников. Заместитель командующего ВДВ генерал Николай Стаськов назвал несколько другую цифру — 84 человека. При этом и тогда, и после многие генералы оправдывались тем, что из-за сложной обстановки подойти к месту боя и определить истинные потери 6-й роты было невозможно. Однако мы имеем рассказ Андрея Лобанова, который уже в обед 1 марта вместе со своими товарищами поднялся на высоту и сосчитал количество погибших. Их оказалось, как раз 84 человека. Было бы наивно думать, что он не доложил об этом своему командованию, а то – дальше по инстанции. Так что уже 1 марта у командования ОГВ была полная информация о количестве погибших на высоте. Даже если не учитывать доклад Лобанова (мало ли – может, он действительно долго шел «наверх» через тернии войсковой бюрократии), то 3 марта бойцы 104-го полка эвакуировали всех убитых с высоты. Уж тогда-то точно стало доподлинно известно, сколько человек погибло.

Но тут эпопея вокруг «сражения» за истинные обстоятельства гибели 6-й роты не закончилась. Смирившись с тем, что не получится засекретить численность погибших, официальные российские власти сначала стали нехотя поднимать число павших на высоте десантников. А далее государственные пропагандисты и с ними связанные оказались в своеобразной ловушке, когда если не отрицался факт гибели роты – то надо было как-то оправдать ее уничтожение в бою. По инерции машина пропаганды начала генерировать некие цели боевиков, которые ими якобы не были достигнуты в результате сопротивления подчиненных Евтюхина.

И на сцену вышла притянутая за уши версия про прорывающихся в Дагестан боевиков, которых остановила 6-я рота и не дала случиться страшному – захвату сел и заложников. При этом и цифры потерь врага (400-600 человек только убитыми, некоторые авторы даже пишут про 800 аннигилированных боевиков) были задраны так, чтобы гибель солдат хоть как-то оправдывалась уничтожением большого количества бойцов противника. В наиболее упоротой версии такая постановка вопроса заканчивается даже тем, что боевики чуть ли не все поголовно были уничтожены. Видимо, Хаттаб с Басаевым в этой версии событий только каким-то неведомым чудом успели унести ноги, оставив в качестве «груза 200» всех своих подчиненных.

Так же появлялись разномастные оправдания того, почему к роте не пришла помощь – то это была плохая, нелетная погода для авиации, то разлив рек (который вообще никак не подтверждается), то ожесточенное сопротивление боевиков, не позволившее отряду Баран преодолеть Абазулгол (чего в реальности не было). Хотя, как сегодня становится известно – катастрофа на высоте 776 наступила достаточно быстро, и подмога не могла поспеть чисто по соображениям времени безо всяких придуманных дополнительных причин.

Естественно, ни о каком Дагестане Хаттаб не мог и помыслить – его единственной целью было просто выжить и вырваться из ловушки Аргунского котла, что он с большими потерями и сделал.

Вместе с тем все эти нафантазированные в попытке раздуть бой на высоте 776 до каких-то былинных масштабов версии событий принижают истинный подвиг десантников, которые (вместе с артиллерией) нанесли НВФ немалый урон – несколько сотен убитыми и ранеными, что совсем немало, учитывая масштабы войны и возможности неокопавшейся роты, застигнутой противником на марше. И без красивых легенд о пресечении попытки прорыва врага в Дагестан и умопомрачительных потерях боевиков героизм бойцов и командиров Евтюхина не вызывает никаких сомнений. Люди отчаянно бились до последней возможности, подрывали себя гарантами и дрались врукопашную, а последние выжившие покинули место боя только когда все уже закончилось.

Но далее безобидные, на первый взгляд, потуги правительственного официоза вылились в то, что на почве невнятных и маловразумительных объяснений властей журналисты и просто все желающие стали сочинять конспирологические и около того версии событий. В которых причудливо переплетались самые разные факты, домыслы и обстоятельства произошедшего – от прямого предательства до непроходимой тупости и злонамеренности начальства. Произошло нечто подобное истории Великой Отечественной войны – когда на фоне идеологических мифов и вызванных ими умолчаний советской историографии были взращены шизофренические идеи небезызвестного Суворова-Резуна и его идеологических «коллег».

К сожалению, официальные российские власти так и не пустили в общественный доступ элементарных документов и данных насчет боя на высоте 776 – журнала (журналов) боевых действий, оперативных сводок, приказов, записей радиопереговоров (если таковые велись), материалов уголовных дел по факту гибели роты и на пойманных участников боя со стороны НВФ и т.п. Более того – уже трещащая по всем швам после появления разного рода фактов и свидетельств очевидцев официальная версия событий так и не поменялась, а все, что только можно было засекретить – «секретят» и по сей день. Тема Чеченской войны на сегодня и без того загнана куда-то на задворки официальной политики и пропаганды, о ней стараются не упоминать и не вспоминать. В случае с 6-й ротой этот феномен наиболее очевиден.

А потому история 6-й роты, до сих пор засекреченная, обросла большим количеством разного рода домыслов и легенд. Далее мы разберем основные теории и доводы альтернативных версий произошедшего на высоте 776.

10.2. «Проданная» рота

Одним из самых распространенных сюжетов о 6-й роте является то, что ее «продали» – «предали». Практически ни одно обсуждение боя на высоте 776 на просторах интернета не обходится без того, чтобы кто-то из участников дискуссии не высказал эту точку зрения. Часто она мелькает и в публикациях на тему 6-й роты.

Как правило, никаких доказательств «продажности» не приводится – только сам факт того, что роту якобы «продали». Плюс еще всплывают данные о сумме, которую боевики якобы заплатили за проход и то, что о факте предательства сообщил некий анонимный офицер. Или даже командиру полка Мелентьеву приписывается фраза «Не верьте ничему, что говорят про чеченскую войну в официальных СМИ… Променяли 17 миллионов на 84 жизни». При этом эти слова приписываются другу детства Мелентьева, который с ним общался накануне его смерти и якобы прислал письмо в адрес редакции газеты. Никакой конкретики в этой фразе нет – как и возможности ее проверить ввиду смерти самого Мелентьева. Даже не совсем понятно, в чем смысл этого «размена» и в каком контексте эта фраза была произнесена. И, самое главное – откуда об этом стало известно Мелентьеву – это действительно какая-то достоверная информация или просто слухи и домыслы. Одним словом, дело ясно, что дело темное – слишком уж много всякого рода странностей.

Что настораживает в данной версии предательства (во всех ее вариациях) – так это именно отсутствие четких фактов. Кто, когда и при каких обстоятельствах рассказал все это журналисту (как правило, именно они педалировали тему предательства) – предельно непонятно. То есть, проверить изложенные факты практически невозможно. Называются либо некие анонимы (из 76-й дивизии и прочих «инсайдерских» источников), либо уже умершие (как Мелентьев). Что называется – концы в воду, ищите где хотите источник информации и ее подтверждение.

Другая подобная же «странность» историй про предательство – это крайняя размытость самой подаваемой информации. Журналисты отделываются самыми общими фразами, где полно воды о «предательстве» – но никакой конкретики, кто же именно предал роту и как именно (при каких обстоятельствах) это происходило.

Причем со стороны боевиков никаких свидетельств о предательстве нет от слова совсем – для них столкновение с ротой было еще тем сюрпризом. Более того – в случае предательства логичнее было вообще оставить неприкрытый проход, чем слать туда подразделение, которое могло запечатать путь на восток и похоронить все надежды боевиков на выход из окружения.

Тут стоит сделать небольшое отступление. Многие из тех, кто знает о численности сошедшихся в схватке боевиков Хаттаба и 6-й роты, считают, что рота при таком соотношении сил была обречена.

На самом деле это не так. Рота, которая хорошо закрепилась на позициях (то есть, выкопала окопы и укрытия, выставила на подступах к своему расположению мины) и имеет существенное огневое усиление (огнеметы, АГС, минометы, крупнокалиберные пулеметы, поддержку авиации и артиллерии) имеет все шансы отразить атаку врага и дождаться подкрепления – даже если противник заметно превосходит ее в численности. К примеру – пулемет «Утес» (его мы можем лицезреть в фильме «Война» А. Балабанова – здоровая штука с ножками-подпорками на станке), грамотно расположенный на местности, может отбить атаку до роты противника. Не говоря уже о других средствах усиления. Мы хорошо видим это на примере 3-й роты капитана Васильева, которая потеряла всего одного раненого – при этом было уничтожено и ранено до десяти боевиков. Не стоит представлять противостояние роты с боевиками как некий рыцарский поединок при равных возможностях – у российской армии при всех прочих более-менее равных условиях было просто оглушительное огневое превосходство над противником. Опора на авиацию, артиллерию и средства огневого усиления пехоты кратно повышали шансы отбиться от превосходящих сил врага. Ключевое здесь — это наличие хорошо организованной обороны. При движении на марше, естественно, шансы роты значительно понижаются.

В подобных условиях (когда подразделение как следует закрепилось и готово к отражению атаки) «продавать» роту будет просто бессмысленно – своими действиями она может поставить жирный крест на всей подобной «сделке купли-продажи».

Если проводить аналогии, то можно еще вспомнить знаменитую 9-ю роту 345-го полка, которая 7-8 января 1988 года вступила в бой с душманами на высоте 3234. Несмотря на то, что десантников было всего 39 человек, а врага – несколько сотен (до 400), все атаки были отбиты при потерях в 6 убитых и 28 раненых (в том числе – 9 тяжелых). Потери, конечно, тяжелые, но тот факт, что рота прочно закрепилась на высоте, позволил ей отбиться и дождаться подхода подкрепления – при этом потери афганской стороны были многократно больше. Причем со стороны противников советских войск воевали не простые декхане, а одно из самых боеспособных подразделений моджахедов. То есть, даже в таких неблагоприятных условиях у роты в обороне были все шансы победить.

Следует сделать еще одно – более широкое – отступление. Вообще, что касается обеих Чеченских войн, то там было полно эпизодов, когда российские войска терпели те или иные локальные поражения. При этом солдатская молва часто объясняла эти неудачи тем, что их «продали-предали». При этом не было никакой конкретики – просто ощущение предательства. Так часто объяснялись разгромы колонн – что маршрут движения был «слит» боевикам за деньги. Отчасти это могло быть правдой – особенно в Первую кампанию. Боевики иногда признавались, что некие офицеры продавали им сведения о российских войсках. Но чаще всего срабатывала разведка боевиков, которая четко фиксировала расположение российских войск, их передвижения и действия. Для этого сепаратистам не надо было даже вести разведку своими вооруженными силами (и уж тем более кого-то «покупать») – достаточно было иметь хорошую агентуру среди местного населения. А она, такая агентура, имелась с избытком. Разведсведения могли поставлять обычные женщины и дети. Так же важные сведения могли разбалтывать не в меру говорливые солдаты, общавшиеся с местным населением. Тем более, российские войска облегчали врагу задачу добывания разведданных еще и тем, что очень часто действовали по одному повторяющемуся алгоритму (шли одними и теми же маршрутами, в одно то же время и т.д.). При таком подходе к делу не надо было быть гением разведки, чтобы засечь повторяющиеся действия и поймать на них противника – боевики так часто и делали. Но упорная молва зачастую любые поражения российских войск приписывала пресловутому «предательству». И даже там, где все обуславливалось вполне конкретными объективными обстоятельствами (как, например, разгром колонны 245-го мотострелкового полка у Ярыш-Марды), все равно упорно искалось некое «предательство».

Подобная привычка приписывать любую неудачу неким «крысам» среди своих объяснима как простое объяснение всех бед на обывательском уровне. Но она не может автоматически и универсально объяснять любое негативное событие на войне. И без предательства хватает непреднамеренных ошибок, головотяпства, разгильдяйства, форс-мажорных обстоятельств. Хотя бы потому, что воюют не идеальные, а вполне обычные люди со своими сильными и слабыми сторонами, всего предусмотреть просто невозможно, а противник играет в свою игру, идущую наперекор нашим планам. И когда все это накладывается друг на друга – получаются весьма интересные события, в которых все идет не по плану – а как получится. И эти особенности ведения практически любой войны – отражение нашей обычной жизни, где все происходит не как оно должно быть в идеале и по нашим желаниям, а как сложится в силу обстоятельств. Но на уровне среднестатистического человека сложно вникать во все тонкости и сложности ведения военных операций – гораздо проще и удобнее принять на вооружение лозунг про предательство и объяснять им все на свете.

И еще, что недопонимают многие — это само устройство командной вертикали в армии. Отдача приказов куда, когда и какая рота пойдет — это не уровень командования группировки в Ханкале. И даже — не уровень командования группировки «Восток». Конкретную задачу 2-му батальону ставил комполка Мелентьев. А какую из рот выдвинуть (6-ю или 4-ю) — вообще командир 2-го батальона Марк Евтюхин. Уровень же генералов, командующих крупными массами войск — это постановка задач основным организационным единицам в составе группировки — полкам, бригадам и дивизиям. Все, что исполняется на более низком уровне — это просто-напросто не их прерогатива, для этого у них нет ни технических возможностей, ни времени. На этом тему с «продажей роты» можно смело закрывать. Ну или тогда ищите виновных в предательстве среди руководства полка или батальона — именно они решали задачу на месте.

Таким образом, остается констатировать, что конспирологические теории «предательства» в случае с 6-й ротой так теориями и остаются, не имея под собой хоть сколько-нибудь твердых оснований.

10.3. «Брошенная» рота

Отчасти как продолжение темы с предательством часто следует тезис о том, что роту «бросили». Правда, не всегда это объясняется какими-то логическими доводами – бросили, и все. То есть, российское командование действовало как не совсем психически здоровые люди, зная о гибели подчиненных и по какой-то странной причине ничего не делая для их спасения.

Вопрос правильнее будет ставить не «почему никто не пришел», а «как оценивалась обстановка командованием батальона/полка/группировки?». Потому что просто так только из-за самого факта боевого столкновения с противником никто подкреплений слать не будет. Ключевым моментом было определение того, что рота находится на краю гибели (или, по крайней мере, в очень тяжелой ситуации) – а это осознание пришло к Евтюхину и Мелентьеву только после полуночи и даже под утро. Собственно говоря, раньше этого времени предпосылок для паники не было – рота хотя и несла потери, но уверенно удерживала свои позиции.

Сейчас, зная, что на роту навалилось свыше тысячи боевиков, у которых были вполне серьезные намерения прорваться через ее порядки и козырь в виде минометов, нам легко рассуждать, что роте следовало выдвигать «группу поддержки» еще в обед.

Попробуем влезть в шкуру российского командования и понять, какие мысли были в его голове в каждый конкретный момент времени. 13-00 29 февраля – Евтюхин докладывает о столкновении двух разведок у поляны Исты-Корда. После чего рота отошла на высоту 776. Потери при этом составили несколько человек убитыми и ранеными, противник оценивался как отряд в 50-70 человек. Стоило ли в этот момент бить во все колокола и немедленно выдвигать помощь? Наверное, логично предположить, что рота сможет как-нибудь отбиться в обороне от численно примерно равного противника.

Далее – до 22-00 часов единственным достижением боевиков можно считать полное или частичное уничтожение 3-го взвода на подъеме от реки Абазулгол к высоте 776. Опять-таки, учитывая обстоятельства атаки, это событие не могло вызвать паники – остальная рота вполне уверенно отстреливалась от небольших сил боевиков, которые периодически пытались ее атаковать. Тем не менее, Мелентьев решил все-таки подстраховаться – 1-я рота снимается с позиций в районе урочища Мидулхан и идет на КП 2-го, а потом – 1-го батальона. Тем самым был подготовлен резерв на случай непредвиденных обстоятельств.

Основной штурм на десантников Евтюхина начался ближе к полуночи и продолжался примерно до часа – двух ночи. Рота потеряла в общей сложности около трети бойцов убитыми и ранеными, но боевики откатились без особой надежды на успех. На первых порах Евтюхин даже отказывался от помощи отряда Баран – ему казалось, что все под контролем. Только теперь ситуация начинала походить на опасную. Но численность противника все еще определялась не более чем в 200-300 бойцов – а это очень важно при принятии решения на поддержку подразделения подкреплениями. То, что роте нужна помощь, становилось все более очевидно, но вставал вопрос – когда именно это делать. Было два варианта – направить помощь немедленно и дождаться до утра. По понятным причинам выдвижение утром было предпочтительнее и безопаснее для выдвигавшегося вперед подкрепления – было лучше видно местность вокруг. Вполне вероятную засаду противника было намного легче обнаружить и нейтрализовать. Ночью на нее можно было наскочить запросто – и положить кучу народа, при этом не оказав 6-й роет никакой действенной помощи. На момент времени 2-00 ночи 1 марта обстановка оценивалась как сложная, но контролируемая. У Евтюхина были все шансы продержаться до утра – и тогда к нему присоединились бы другие силы группировки (с Даргендука и других мест).

Но под утро, в 5-00 ситуация вокруг 6-й роты стремительно скатилась в катастрофу из-за вынутого из рукава козырного туза боевиков – минометов. Обстрел высоты принес оглушительный успех – и оборона быстро поредевшей роты была довольно быстро взломана и уничтожена. Только теперь всем стало ясно, что роте нужна помощь – причем немедленная. По тревоге снова поднимается группа Баран, а так же сидевшие на Даргендуке силы 45-го и 108-го полков ВДВ. Но было уже поздно – самое страшное произошло в течение часа-полутора, когда роты как подразделения не стало, а враг занял высоту. По военным меркам – все произошло очень быстро. Прийти на помощь за такое короткое время в условиях ночи и сложной гористой местности было просто нереально.

Таким образом, нельзя упрекнуть российское командование в том, что роте никто не помогал – реакция на сложившуюся ситуацию была прямо пропорциональна оценке ситуации командованием всех уровней в каждый конкретный момент времени. Остается только сожалеть, что обычно завышавшие численность противника российские войска на этот раз очень сильно просчитались с оценкой сил Хаттаба в сторону ее уменьшения в несколько раз относительно реального количества боевиков. А когда пришло осознание всей серьезности ситуации, помощь тут же выдвинулась, но было уже поздно.

К гибели 6-й роты часто привязывают смерть генерала Александра Отраковского. Отраковский в Чечне командовал частями морской пехоты и умер от сердечного приступа в ночь на 6 марта 2000 года. По одной из версий – якобы из-за переживаний по поводу того, что хотел прийти на помощь 6-й роте, но ему этого не дали. За скобками такой экстравагантной версии почему-то остается тот факт, что части Отраковского на момент боя 6-й роты находились в районе Ведено. Прийти на помощь десятникам Евтюхина они могли разве что только по телепорту – от Ведено до Улус-Керта было приличное расстояние, преодолеть которое было трудно даже за сутки.

10.4. Приказ на отход

Среди прочих утверждений насчет обстоятельств боя 6-й роты есть утверждения о том, что командир полка Мелентьев неоднократно просил у своего командования отвести роту назад. По одной из версий он это сделал аж целых шесть раз.

Тут опять мы имеем дело с некими анонимными источниками, которые сообщают нам эти сведения (и снова мы не можем их никак проверить на достоверность).

Встает вполне закономерный вопрос – когда именно Мелентьев якобы решил отвести роту. Для этого были нужны веские основания. До полуночи 29 февраля такого повода просто не представлялось – Евтюхин хотя и понес потери, но ситуация была вполне сносной. Далее подобный отход представляется неосуществимым по двум причинам.

Первая – боевики перекрывали путь к переправе через Абазулгол, и отходить туда было просто невозможно без прорыва через их позиции. Оставался еще путь через Мидулхан – но 1-я рота сняла там блоки. Отход в этом направлении должен был осуществляться под нажимом противника (боевики вели постоянную разведку и наверняка бы вскрыли отход роты) и мог превратиться в неконтролируемый бой в гораздо более худших условиях, чем он происходил на высоте 776. Это на первый взгляд кажется, что отход – это нечто простое. В реальности он запросто может обернуться быстрой катастрофой, когда наседающий противник смешает боевые порядки отступающего и нанесет ему большие потери. К тому же нельзя сбрасывать со счетов тот факт, что НВФ только этого и ждали – напасть на роту тогда, когда она покинет свои позиции и станет уязвимой целью на марше. Все это так же усугублялось наличием ночи, когда в темноте солдаты легко могли потерять ориентировку и отстать от своих. Даже отход до позиций 3-го взвода 4-й роты мог оказаться весьма сложным маневром – и не факт, что он закончился бы успешно.

Второй причиной, почему рота не могла отойти, были многочисленные раненые. Их либо пришлось бы бросить (что представляется недопустимым), либо нести с собой – что так же не прибавляло отходящим маневренности и шансов отойти более-менее благополучно.

Одним словом, чисто технически отход с высоты 776 в условиях ночи и находящегося неподалеку противника представлял собой нетривиальную задачу, выполнение которой могло еще больше сократить жизнь роты.

10.5. Рота остановила боевиков

Один из стереотипов официальной пропаганды, о котором уже говорилось – утверждение о том, что десантники сорвали планы врага. Этот постулат звучит в самых разных вариациях – боевики были остановлены (или даже «повернули назад»), их полностью уничтожили, был предотвращен прорыв Басаева и Хаттаба в Дагестан и т.п.

На самом деле, как уже говорилось, десантники Евтюхина своим героическим сопротивлением выполнили две важные задачи – уничтожили и ранили какое-то количество врагов и вскрыли сам факт наличия в данном районе крупной группировки противника. В ходе и после их боя Хаттаба активно обрабатывали авиация и артиллерия, его отряды вырвались из окружения в сильном некомплекте. Остановить боевиков 6-я рота, естественно не смогла (и не могла). Тем более, десантники не сорвали мифических планов прорыва Хаттаба в Дагестан. Но что они точно сделали — это внесли посильную лепту в уничтожение вражеской группировки, которая после серии боев 29 февраля – 10 марта 2000 года примерно втрое сократилась в своей численности.

10.6. Рота сражалась 1 (2, 3) дня

В развитие темы «никто не пришел» и «роту продали/предали» иногда в пылу рассказов о ее бое выдвигаются в качестве тезиса явно завышенные сроки боя – от одного до трех суток, когда рота якобы отбивалась от многократно превосходящего противника, а ей не оказали никакой помощи и не отвели назад.

Такое большое время, в течение которого рота героически отбивалась от врага, по мысли авторов этих слухов, должно подчеркнуть не то дебилизм, не то пофигизм командования – рота так долго бьется, а ей никто не помогает.

Выше уже указывались реальные сроки основного боя на высоте 776 – в районе 7-8 часов, с примерно 22-00 вечера 29 февраля по 6-00 утра 1 марта. По военным меркам это – очень мало. В условиях гор, темноты и реального расположения частей федеральных войск в пространстве вовремя выдвинуть подкрепление было затруднительно. Тем более что катастрофа с развалом обороны роты продолжалась всего около часа – оперативно отреагировать на это событие не представляется возможным. Бой был относительно скоротечным, и по всем законам физики помощь просто-напросто не успевала.

Естественно, что ни о каких сутках (двух, трех), когда насмерть бившаяся рота истекала кровью, а ей никто не помогал, речи не может идти. Тем более, как уже указывалось в описании самого боя – у солдат на такой длительный бой просто-напросто не хватило бы боеприпасов, взятый ими с собой БК был не резиновый. Это в кино и в играх можно стрелять бесконечными патронами – в реальности их запас далеко не бесконечен.

10.7. Почему погибшие оказались в одном месте

Напоследок хотелось бы остановиться на таком интересном моменте, как нахождение крупных групп погибших десантников в одном месте.

Довольно часто допускают ошибку, считая, что это сделали боевики с какой-то непонятной целью. Но у них без подобных перемещений трупов врагов было забот выше крыши – приближался рассвет, и надо было поскорее пропихнуть прорывающуюся колонну через освободившийся маршрут. Максимум, что они сделали – это забрали тела своих и что-то из оружия и снаряжения, попутно наспех заминировав тела некоторых десантников. Все эти манипуляции они делали в довольно быстром темпе, на большее у них просто не было времени.

Логичнее всего выглядит версия Андрея Лобанова – он говорит, что во время боя, пока была такая возможность, десантники сами оттаскивали в два разных места своих убитых и раненых. Это четко прослеживалось по характеру расположения этих двух групп и их отличительным особенностям. Так, в группе раненых было много перевязанных бойцов, а так же тех, кто из-за ранения не мог вести полноценный бой. Ну а уже потом они были добиты боевиками во время последнего штурма либо умерли от ран. Так же во время последнего боя в одном месте (на вершине горы) оказались и последние защитники высоты.

Все заявления о том, что боевики снесли всех убитых десантников в одно место и еще вдобавок сверху зачем-то посадили убитого комбата – уже последующие цветистые выдумки. На самом деле было три указанные группы рядом лежавших десантников – плюс еще некоторое количество погибших, которые находились не вместе с другими, а порознь – там, где их застала смерть.

10.8. О спальных мешках

К ряду более мелких мифов, рожденных журналистской фантазией и неверно понятыми обстоятельствами, можно отнести рассказы о том, что десантники спали и их перебили спящими.

То есть, никакого подвига вообще не было, а Евтюхин с подчиненными сами виноваты в своей смерти по разгильдяйству и расхлябанности.

Естественно, эта экзотическая версия не выдерживает никакой критики на фоне всех известных на сегодня фактов. А появилась она ровно по одной причине – мало разбирающиеся в обстановке журналисты увидели тела погибших десантников в спальниках и не нашли ничего лучшего, как объяснить это тем, что они так и «воевали» – не выходя из уютных мешков.

На самом деле все было куда проще – замерзающих на ночном морозе раненых помещали внутрь спальных мешков, чтобы они хоть чуточку согрелись. Так они и были потом добиты боевиками при зачистке высоты.

11. Живые и мертвые

11.1 Выжившие

Формально бой на высоте 776 пережило 11 человек из состава группы Евтюхина (если считать не участвовавших в бое на высоте рядового Киева и ушедших искать его во главе с Сотниковым). Реально из тех, кто принимал участие в самом бою, выжило шесть человек. Из боя они выходили разными путями, когда боевики заняли позиции роты, и оборона высоты стала уже бессмысленной.

Старший сержант Александр Супонинский на момент боя являлся командиром отделения – судя по всему, из состава 1-го взвода 6-й роты. Он был одним из пяти первых раненых в 6-й роте. Осколок гранаты попал в колено, но ранение оказалось легким – Александр после того, как его вынесли из-под огня боевиков и перевязали, снова пошел в бой. Далее он находился неподалеку от комбата Евтюхина – и вместе с ними и остатками роты встретил последний штурм высоты боевиками.

Когда возможности обороны были исчерпаны, последний оставшийся в живых офицер приказал Супонинскому и находившемуся здесь же Андрею Поршневу уходить, чтобы рассказать своим о бое на высоте. Кто был этот офицер, не совсем ясно – по одной версии, это был капитан Виктор Романов, по другой – лейтенант Дмитрий Кожемякин.

Супонинский и Поршнев спрыгнули вниз с поросшего кустарником и деревьями обрыва в овраг. Овраг был извилистым, бойцы ползком скрылись из зоны видимости боевиков. Здесь же в овраге они наткнулись на третьего выжившего бойца 6-й роты – Евгения Владыкина. Так втроем они потом и вышли к отряду Баран.

Супонинский – единственный из выживших, кто получил звезду Героя России. К сожалению, ее выдали, что называется, по разнорядке – звездами Героев наградили в основном офицеров, воевавших на высоте 776. Рядовые бойцы и сержанты получили только ордена Мужества (за некоторыми исключениями). Но и кто-то из выживших, по мысли начальства, должен был получить высшую награду страны – выбрали самого старшего по званию. Им оказался Супонинский. Непонятно, чем остальные погибшие и выжившие бойцы 6-й роты и приданных частей оказались менее «героическими», чем официально награжденными золотыми звездами десантники.

Сержант Андрей Поршнев являлся командиром отделения. К концу боя на высоте 776 он не имел ранений, но его сильно контузило – из ушей и носа шла кровь. По словам Супонинского, он плохо соображал, шел как пьяный. Тем не менее, ему вместе с Александром удалось покинуть место боя и выбраться к своим. На тот момент, по словам Баран, у него не осталось внешних признаков ранений и контузий.

 

Существующая путаница в отношении того, кто прикрывал отход Супонинского и Поршнева – Романов или Кожемякин – порождена в том числе и ими самими. Так, Супонинский в разных интервью давал разную информацию относительно того, кто из этих двух офицеров оставался последним из живых. Мы можем предположить, что он мог не знать точные имена и фамилии офицеров из других подразделений. Напомним, что Кожемякин был из полковой разведроты, с которой части 2-го батальона до того вообще не воевали вместе. А Романов являлся командиром артбатареи, и с ним выжившие так же могли не пересекаться вплоть до боя на высоте 776. В силу этого становится понятно, почему тот же Супонинский называл разные фамилии прикрывавших его отход офицеров – просто он их плохо знал и перепутал. Нельзя исключать так же и возможность того, что что-то напутал записывавший его интервью журналист – к сожалению, профессионализм многих из них часто оставляет желать лучшего, и на страницах печатных изданий часто случаются серьезные ляпы. В основном же Супонинский везде озвучивает версию того, что их отход прикрывал раненый в ноги и потому не способный идти Романов.

 

Рядовой Евгений Владыкин во время боя на высоте видел раненых десантников и их страдания. Им было очень холодно, и боец решил сделать вылазку за спальными мешками, которые были брошены во время марша после столкновения с боевиками. Видимо, то место, где были оставлены спальники, находилось вне района обороны 6-й роты – либо на некоей «нейтральной» земле между позициями десантников и боевиков. По пути туда Владыкин наткнулся на врага. Судя по всему, все произошло достаточно быстро (может, именно в этот момент Хаттаб пошел в очередную атаку), Евгений не смог оказать сопротивления и был избит. Били его достаточно сильно – он потерял сознание от удара прикладом в лицо. Боевики посчитали окровавленного десантника мертвым и ушли. Очнулся он от холода – как оказалось, боевики его раздели и разули (у них, как уже говорилось ранее, были определенные проблемы с одеждой и обувью после длительного пребывания в горах, и они не брезговали снимать их с мертвых – ну, или с тех, кто таковыми казался). Сняв одежду и обувь в свою очередь с убитых товарищей, Владыкин тут же нашел первое попавшееся оружие – пулемет РПКС. При осмотре места, где 6-я рота заняла оборону, он обнаружил, что все мертвы, и роты уже не существует. Владыкин покинул высоту, довольно быстро найдя Поршнева с Супонинским, и вместе с ними вышел к своим.

Рядовой Вадим Тимошенко являлся радистом при Евтюхине. Как он позже рассказывал, во фланг к десантникам зашел пулеметный расчет боевиков – и комбат послал Тимошенко с ефрейтором Александром Гердтом (исполнявшим обязанности батальонного писаря) подавить эту огневую точку. В то время, когда они шли выполнять эту задачу, начался минометный обстрел боевиков – и их завалило деревом. Гердт был убит сразу, Тимошенко получил ранение, но сумел отползти под завал из деревьев, где спрятался от подошедших врагов. Сложность была еще в том, что у него не оказалось боеприпасов (или оружия – не совсем понятно) – видимо, при обстреле из минометов и при падении деревьев их отбросило в сторону/повредило. Искавшие Тимошенко по кровавому следу боевики его так и не нашли.

Судя по всему, под завалом из деревьев Тимошенко оказался уже под конец боя на высоте. Поэтому он не мог отойти к основным силам роты, будучи отрезанным боевиками, а потом отходить стало не к кому – все погибли.

Со стороны критиков существуют весьма резонные доводы – что радиста стараются всячески беречь (а он у Евтюхина на тот момент оставался в количестве одной штуки) и что боевики получаются совсем бестолковыми, что не могут найти человека по кровавым следам.

Тут можно привести и весомые контрдоводы – на тот момент от радиста особой пользы уже не было, переговоры с командованием и корректировка огня артиллерии и так велись без посредничества радиста. А ситуация из-за понесенных потерь стала такой, что на счету был каждый боец. И использование радиста для подавления вражеской огневой точки в подобной ситуации уже не выглядит чем-то неправдоподобным (к тому же, с ним посылают штатного писаря – тоже далеко не бойца передовой линии, что говорит о том, что в бой бросали уже всех, у кого было две руки – две ноги и автомат).

Что касается не обнаруживших Тимошенко боевиков – их внимание вполне могли отвлечь другие бойцы роты и их действия.

 

Особняком от четверых предыдущих выживших стоят Роман Христолюбов и Алексей Комаров. Про них иногда говорится, что они вообще весь бой где-то отсиделись и не сделали ни одного выстрела. Но тут есть одна загвоздка – они выносили раненого в ногу старшего лейтенанта Воробьева. У него была перебита артерия, и самостоятельно он не мог передвигаться. Воробьев по всем сведениям погиб только под утро 1 марта – когда 6-я рота была уничтожена. Как Комаров с Христолюбовым одновременно отсиживались в стороне и оказались вместе с Воробьевым – не совсем понятно. Просто один факт исключает другой.

Комаров и Христолюбов состояли в том самом 3-м взводе, который был атакован боевиками при подъеме на высоту – они несли печку-буржуйку. Их дальнейшая судьба не совсем понятна – по их рассказам, они участвовали в основных событиях на высоте при отражении вражеских атак. Но так же можно и предположить, что они просто-напросто были отсечены от основных сил роты и не могли выйти к ним из-за находившихся рядом боевиков. В свою очередь, боевиков не очень интересовало место, где засели эти два бойца (судя по всему, оно находилось в стороне от тропы, шедшей мимо высоты 776). А потому враги не предпринимали попыток уничтожить этих двух десантников – у них задача была другая. Когда же схватка за высоту подошла к концу, они каким-то образом встретили Воробьева, где тот прикрыл их отход от наседающего противника. Но нельзя исключать и того, что они могли в какой-то момент выйти к основным силам роты и воевать уже вместе с ними. Пока мы не знаем точных обстоятельств атаки боевиков на 3-й взвод 6-й роты, мы не можем с уверенностью настаивать на какой-то одной из этих версий. Если взводу оставалось до позиций основной группы роты не так много – теоретически эти два бойца могли присоединиться к ней.

 

Как бы то ни было, можно только отметить, что все имеющиеся у нас данные – весьма спорная и неоднозначная информация, чтобы что-то утверждать наверняка о том, где именно находились и что делали Комаров и Христолюбов.

В отношении всех шестерых переживших бой на высоте 776 зачастую можно слышать упреки в том, что они струсили, убежали и т.д. Звучат все эти обвинения не очень уместно – бойцы покинули высоту явно не в первые минуты боя, а в тот момент, когда оборона высоты потеряла всякий смысл. И их смерть уже ничего не решала в деле «запечатывания» прорыва боевиков. Поэтому более логичным и правильным при таком раскладе будет отвод еще оставшихся десантников к основным силам, а не их теперь уже абсолютно бессмысленная гибель. Хочется напомнить, что основная цель и смысл существования любого воинского коллектива – это выполнение тех или иных приказов командования и достижение поставленных им задач, а не просто уничтожать врагов. Когда же выполнение задачи становится невозможным (а под утро именно это и произошло с 6-й ротой) – то гибель солдат превращается в пусть и героическое, но абсолютно бессмысленное занятие. Нападки в стиле «что ж ты там в танке не сгорел?» в таком контексте выглядят не очень умно и уместно.

Несмотря на все противоречия в версиях того, как уцелевшие бойцы покинули высоту – несомненным является то, что они встретили врага как подобает воинам и ушли только когда все уже было кончено. Никого из них шатающимися поблизости от реки пришедший к высоте в полночь Баран точно не застал. Какого-то бегства во время боя здесь не наблюдается – а посему можно сделать вывод, что они до конца выполнили свой долг. И вся их «вина» — только в том, что они сумели выжить.

11.2 Погибшие

Всего во время боя на высоте 776 погибло 84 человека из состава 6-й роты, 3-го взвода 4-й роты, взвода полковой разведроты и управления 2-го батальона, а так же из состава других частей. 21 человек получил звезду Героя, остальные были награждены орденами Мужества. Как уже говорилось, награждение шло не за конкретные подвиги, поскольку обстоятельства гибели солдат и офицеров 6-й роты по большей части остались неизвестными. В первую очередь, наградили всех офицеров – 13 человек. Далее награды пошли наиболее отличившимся по службе сержантам и рядовым – то есть, тем, кто был у командования на хорошем счету, имел личное дело без взысканий и залетов. Более справедливым было бы в таком случае всем подряд дать по звезде Героя (так как воевали и погибали все, по большому счету, одинаково), а не делать градации по награждению.

1. Командиром 2-го батальона 104-го полка являлся подполковник Марк Евтюхин. Понимая сложность стоявшей перед усиленной 6-й ротой задачи, он решил лично вывести ее на позиции – и только потом вернуться на КП батальона. Точно так же в этом выходе с ним пошел его заместитель майор Александр Доставалов, который шел вместе с 3-м взводом 4-й роты. Во время боя Евтюхин фактически руководил всеми действиями 6-й роты и прочих частей, находившихся на высоте 776. Под конец боя, осознав, что удержать высоту не получится и счет жизни роты идет уже на минуты, он последний раз вышел в эфир и вызвал огонь артиллерии на себя. Комбат погиб от вражеской пули при последнем бое на вершине высоты. Посмертно Марку Евтюхину было присвоено звание Героя России.

2. Заместитель командира батальона майор Александр Доставалов на момент начала боя на высоте 776 находился на соседней высоте с взводом 4-й роты. Около 3-00 1 марта он пришел со своими бойцами к основным силам 6-й роты. Доставалов погиб в числе последних пятерых бойцов, воевавших на самой вершине высоты 776. Посмертно Доставалову было присвоено звание Героя России.

3. Командир 6-й роты капитан Сергей Молодов был смертельно ранен в начале боя за высоту – когда бойцы под его руководством прикрывали отход разведчиков Воробьева от наседающих боевиков. Молодов был ранен не то в шею, не то в голову пулей снайпера. Ему пытались оказать помощь, но безуспешно – он все же вскоре умер. Молодов так же стал Героем России.

4. Заместитель командира 6-й роты капитан Роман Соколов участвовал в бою с самого первого столкновения с боевиками при отходе разведдозора с поляны у Исты-Корда. После ранения Молодова Соколов принял командование ротой на себя. Под его руководством рота отошла на высоту 776. При отходе Соколов получил свое первое ранение. Когда боевики произвели минометный обстрел высоты, Роман получил новые ранения – ему оторвало руку, потом — ноги. Его уже без сознания перевязали и оттащили в укрытие, где он очнулся и принял свой последний бой. Боевики на тот момент уже взяли высоту и производили добивание оставшихся десантников. Соколов погиб от выстрела в голову. Посмертно он так же получил звание Героя России.

5. Виктор Романов, являясь командиром самоходной артиллерийской батареи, выполнял роль артиллерийского корректировщика для 6-й роты. Во время минометного обстрела высоты он получил тяжелое ранение ног и не мог передвигаться. Время смерти Романова устанавливается не совсем точно – по одним данным, он умер от полученных ран до последнего боя, по другой – был последним выжившим офицером и приказал отходить Супонинскому и Поршневу, после чего погиб, прикрывая их отход.

6. Старший лейтенант Алексей Воробьев был заместителем командира полковой разведроты. При этом он принимал самое активное участие в выходах на разведку своих подчиненных. 29 февраля именно он возглавлял разведгруппу, наткнувшуюся на боевиков у подножия горы Исты-Корд. В дальнейшем Воробьев участвовал в обороне высоты 776 до самого конца и находился в самой гуще боя. В бою Алексей убил полевого командира Идриса (по другим данным, Идрис был убит позже, в декабре 2000 года). Когда оборона роты развалилась и распалась на отдельные хаотичные очаги, Воробьев, судя по всему, принял решение отходить (один, или нет – неизвестно). При отходе ему минами перебило ноги, и, будучи раненым, он прикрыл отход двух других бойцов – Комарова и Христолюбова. Старший лейтенант Воробьев получил Героя России (посмертно).

7. Лейтенант Олег Ермаков командовал 3-м взводом 4-й роты. При прорыве взвода к высоте 776 он был с отделением, которое прикрывало основные силы взвода при движении к 6-й роте. Во время боя Ермаков получил серьезное ранение в живот и не мог идти дальше. Очевидно, осознав, что он не выживет после полученного ранения, Олег приказал подчиненным уходить. А сам остался и, истекая кровью, продолжал вести огонь по боевикам, пока не погиб. Герой России (посмертно).

8. Сержант Александр Комягин командовал 1-м взводом 6-й роты. До того он успел повоевать в Первую чеченскую войну срочником, после чего поступил на контрактную службу. Комягин вместе со своим взводом прикрывал отход Воробьева после первого столкновения с боевиками. Он же неоднократно пытался вытащить раненого Молодова из-под обстрела боевиков – в итоге это все-таки удалось. Комягин воевал со своим взводом до самого утра и погиб во время последнего штурма высоты. Посмертно награжден звездой Героя России.

9. Старший лейтенант Андрей Панов был командиром 2-го взвода 6-й роты. До самого утра 1 марта он руководил своими подчиненными, отражая атаки боевиков. Последний штурм он отбивал уже вместе с десятью уцелевшими бойцами (которые, видимо, были не только из его взвода, но и из других подразделений отряда Евтюхина). После сорока минут ожесточенного боя Панов и его бойцы погибли. За бой на высоте 776 Андрей Панов стал Героем России.

10. Третьим взводом 6-й роты командовал старший лейтенант Дмитрий Петров. Именно этот взвод попал под атаку боевиков, когда поднимался на высоту 776. Не совсем ясно, кто еще из этого взвода кроме него (и Комарова с Христолюбовым) уцелел после того столкновения, но Петров оставался в строю вплоть до последнего боя роты. Был не один раз ранен, но продолжал отбиваться от врага. Во время последнего боя Дмитрий с оставшимися в живых бойцами, что были рядом, пытался отступить из занимаемого ими района (вероятно – на соединение с оставшимися где-то рядом бойцами 6-й роты), но отход не получился. Десантники пытались отходить, прикрывая друг друга огнем, но быстро выбывали из строя. Последним погиб Петров – его прикрывать было уже некому. По одним данным, он был сражен пулей. По другим – когда закончились патроны, он подорвал себя и подошедших боевиков гранатой. Дмитрий Петров так же был награжден звездой Героя.

11. Лейтенант Дмитрий Кожемякин был командиром взвода разведки, который придавался 2-му батальону. Вместе с остальными разведчиками он после первого столкновения с боевиками отступил к высоте 776, при этом он получил легкие ранения. Вместе с основными силами роты Кожемякин сражался с боевиками до самого утра. По одной из версий, именно он прикрывал отход Супонинского и Поршнева. По другой – в ходе последнего штурма  высоты боевики окружили Дмитрия и несколько еще остававшихся в живых бойцов рядом с ним. Определив в нем офицера, боевики не стали его убивать, а попытались взять в плен. У них ничего не вышло – Кожемякин был хорошо подготовленным рукопашником и применил свои навыки на все 100 процентов. Пытавшиеся взять его живым боевики были зарезаны в ходе завязавшейся схватки, но живым он им так и не дался. Когда на высоту после боя поднялись разведчики, то они нашли Кожемякина с разбитым прикладами лицом, а рядом – несколько убитых им боевиков. Лейтенанту Кожемякину посмертно присвоили звание Герой России.

 

12. Старший лейтенант Александр Колгатин руководил инженерно-саперным взводом. В условиях начавшегося на высоте 776 боя оборудовать полноценную оборону было невозможно (к тому же, велика вероятность того, что с собой Евтюхин или не захватил, или захватил крайне мало противопехотных и сигнальных мин). Колгатин был вынужден воевать как обычный стрелок. Тем не менее, во время последнего штурма высоты он смог установить две мины МОН-50 и взорвать их при приближении боевиков. При этом от огня боевиков Колгатин получил смертельное ранение и вскоре умер. Награжден звездой Героя России.

13. Командиром взвода 3-й самоходной артиллерийской батареи и одновременно арткорректировщиком, который шел с разведчиками Воробьева, являлся лейтенант Александр Рязанцев. После отхода разведки на высоту 776 Рязанцев помогал Романову корректировать огонь артиллерии по противнику. Погиб он под утро 1 марта во время последнего боя за высоту. Александр Рязанцев так же был награжден звездой Героя.

14. Старший лейтенант Андрей Шерстянников командовал зенитно-ракетным взводом 165-го отдельного зенитно-ракетного дивизиона. В Чечне его зенитки выполняли роль мобильной артиллерии, поддерживая действия десантников своим огнем. Шерстянников участвовал в бое на высоте 776 в качестве обычного пехотинца (его зенитки по понятным причинам сюда нельзя было протащить). Погиб под утро 1 марта во время последнего боя. По одной из версий – взорвал себя гранатой. Герой России (посмертно).

Что касается остальных погибших – подробностей их участия в бое на высоте 776 практически не известно. В основном имеется только скупая информация о их звании, должности и последующем награждении.

6-я парашютно-десантная рота:

15. Старший сержант Андрей Арансон, стрелок-оператор 6 пдр, командир отделения. Посмертно награжден Орденом Мужества.

16. Младший сержант Сергей Бакулин, гранатометчик 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

17. Младший сержант Сергей Василёв, командир боевой машины, командир отделения 6 пдр. Посмертно присвоено звание Героя Российской Федерации.

18. Сержант Дмитрий Григорьев, гранатометчик 6 пдр. Посмертно присвоено звание Героя Российской Федерации.

19. Младший сержант Владислав Духин, командир боевой машины, командир отделения 6 пдр. Во время боя подорвал себя гранатой вместе с боевиками. Посмертно присвоено звание Героя Российской Федерации.

20. Младший сержант Владимир Елисеев, стрелок 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

21. Младший сержант Сергей Жуков, командир боевой машины, командир отделения 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

22. Сержант Евгений Исаков, замкомвзвода, командир отделения. Посмертно награжден Орденом Мужества.

23. Младший сержант Константин Кривушев, командир боевой машины, командир отделения 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

24. Младший сержант Галим Куатбаев, наводчик-оператор 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

25. Сержант Юрий Ляшков, пулеметчик 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

26. Старший сержант Рустам Сираев, стрелок-оператор 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

27. Младший сержант Денис Тимашев (Тимашов), командир боевой машины, командир отделения 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

28. Младший сержант Игорь Хворостухин, санинструктор 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

29. Ефрейтор Александр Гердт, заместитель командира боевой машины и наводчик орудия, старший стрелок 6 пдр. Посмертно присвоено звание Героя Российской Федерации.

30. Рядовой Владимир Александров, пулеметчик 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

31. Рядовой Николай Амбетов, старший стрелок 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

32. Рядовой Владимир Архипов, гранатометчик 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

33. Рядовой Дмитрий Бадретдинов, пулеметчик 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

34. Рядовой Денис Белых, наводчик-оператор 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

35. Рядовой Владимир Бирюков, пулеметчик 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

36. Рядовой Алексей Воробьев, старший стрелок 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

37. Рядовой Станислав Грудинский, пулеметчик 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

38. Рядовой Евдокимов Михаил Владимирович, санитар 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

39. Рядовой Роман Ердяков, наводчик-оператор 6 пдр. Когда его окружили боевики, подорвал себя и их гранатой. Посмертно награжден Орденом Мужества.

40. Рядовой Андрей Зайцев, наводчик-оператор 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

41. Рядовой Денис Зинкевич, гранатометчик 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

42 Рядовой Дмитрий Иванов, гранатометчик 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

43. Рядовой Сергей Иванов, стрелок-оператор боевой машины 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

44. Рядовой Ярослав Иванов, стрелок-оператор 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

45. Рядовой Владимир Изюмов, гранатометчик 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

46. Рядовой Владимир Ислентьев, гранатометчик 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

47. Рядовой Амангельды Кенжиев, старший стрелок 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

48. Рядовой Алексей Кирьянов, старший стрелок 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

49. Рядовой Александр Кобзев, гранатометчик 6 пдр. Подорвал себя и врага гранатой. Посмертно награжден Орденом Мужества.

50. Рядовой Виктор Лебедев, стрелок-оператор 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

51. Рядовой Сергей Михайлов, наводчик-оператор 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

52. Рядовой Алексей Некрасов, пулеметчик 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

53. Рядовой Роман Пискунов, механик-водитель 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

54. Рядовой Алексей Рассказа, заместитель командира взвода, командир отделения, командир боевой машины 6 пдр. Посмертно присвоено звание Героя Российской Федерации.

55. Рядовой Роман Судаков, гранатометчик 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

56. Рядовой Константин Тимошинин, стрелок-оператор 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

57. Рядовой Михаил Травин, механик-водитель, по другой версии – гранатометчик (возможно, в гранатометчики «переквалифицировался» во время марша, так как технику оставили в Махкетах и шли пешком) 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

58. Рядовой Алексей Храбров, стрелок-оператор 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

59. Рядовой Вадим Чугунов, наводчик-оператор, командир отедления 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

60. Рядовой Николай Шалаев, наводчик-оператор 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

61. Рядовой Денис Шевченко, гранатометчик 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

62. Рядовой Сергей Шиков, наводчик-оператор 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

63. Рядовой Алексей Шукаев, старший стрелок 6 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

4-я парашютно-десантная рота (она же – 9-я рота 234-го полка):

64. Сержант Владимир Купцов, командир отделения 9 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

65. Младший сержант Иван Павлов, механик-водитель 9 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

66. Ефрейтор Василий Сокованов, заместитель командира боевой машины, наводчик-оператор 9 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

67. Рядовой Александр Коротеев, снайпер 9пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

68. Рядовой Алексей Нищенко, старший стрелок 9 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

69. Рядовой Роман Пахомов, гранатометчик 9 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

70. Рядовой Игорь Попов, стрелок-оператор 9 пдр. Во время боя взорвал себя гранатой, чтобы не попасть в плен. Посмертно награжден Орденом Мужества.

71. Рядовой Денис Трегубов, старший стрелок 9 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

72. Рядовой Александр Трубенок, стрелок-оператор 9 пдр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

175-я отдельная разведрота:

73. Младший сержант Сергей Козлов, командир боевой машины 175 орр. Подорвал себя гранатой вместе с подступившими боевиками. Посмертно награжден Орденом Мужества.

74. Старший сержант Сергей Медведев, заместитель командира взвода, командир боевой машины, командир отделения 175 орр. Посмертно присвоено звание Героя Российской Федерации.

75. Младший сержант Евгений Хаматов, разведчик отдельной 175 орр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

76. Младший сержант Дмитрий Щемлев, разведчик 175 орр. Посмертно награжден Орденом Мужества.

77. Ефрейтор Александр Лебедев, старший разведчик 175 орр. Посмертно присвоено звание Героя Российской Федерации.

Прочие части и должности:

78. Младший сержант Роман Афанасьев, командир отделения, начальник радиостанции 2 взвода связи. Посмертно награжден Орденом Мужества.

79. Младший сержант Алексей Васильев, топогеодезист, вычислитель 2 САБ. Посмертно награжден Орденом Мужества.

80. Младший сержант Денис Стребин, командир отделения батареи управления самоходно-артиллерийского дивизиона. Посмертно награжден Орденом Мужества.

81. Младший сержант Владимир Швецов, механик группы регламента и ремонта авиационного оборудования. Посмертно награжден Орденом Мужества.

82. Рядовой Михаил Загораев, сапер. Посмертно награжден Орденом Мужества.

83. Рядовой Александр Исаев, топогеодезист батареи управления и артразведки. Посмертно награжден Орденом Мужества.

84. Рядовой Валентин Савин, радиотелефонист 2 взвода связи. Посмертно награжден Орденом Мужества.

ЭПИЛОГ

История боя на высоте 776, обросшая массой разнообразных подробностей и легенд, между тем сама по себе стала легендой и одним из главнейших событий Второй Чеченской войны. 6-я рота вполне заслуженно вошла в историю России как пример мужества и героизма бившихся до последнего солдат.

По мотивам событий у Улус-Керта снято три художественных фильма и еще больше – документальных, написано множество книг и песен, поставлен спектакль. В честь павших открываются памятники, мемориальные доски, называются школы, улицы и другие объекты. Десантники прочно вышли в один ряд со своими героическими предками, сражавшимися за нашу страну в целом ряде многочисленных войн и военных конфликтов.

Но, вместе с тем, помня про подвиг псковских десантников, мы не должны нагромождать на него лишних домыслов и легенд, приукрашивая или, наоборот, очерняя происходившим события. Наша задача – показать тот бой и события вокруг него как они были, ничего не придумывая и не умалчивая. Этому и посвящено данное исследование – дать объективную картину сражения на высоте 776 в контексте Второй Чеченской войны.

Иван Лелеков

https://tacticmedia.ru/news/posledniy-boy-6-y-roty-chast-8/ — link